Тюмень без секретов, или Как пройти на улицу Павлика Морозова - Александр Антонович Петрушин
Однако 26 января 2009 года в ходе проведенных в Баку раскопок мемориала 26 Бакинским Комиссарам были обнаружены останки только 23 тел.
Решение о переносе праха бакинских комиссаров на одно из городских кладбищ было принято в связи с реконструкцией парка «Сахил» (новое название парка 26 Бакинских Комиссаров).
Во вскрытом захоронении отсутствовали останки главного из 26 комиссаров – председателя Бакинского совета народных комиссаров Степана Шаумяна. По одной из версий он в числе трех других комиссаров–армян вообще не был расстрелян, а тайно вывезен англичанами в Индию, которая в то время являлась колонией Великобритании.
Вместе с тем историки и родственники Шаумяна допускают, что за два года, прошедших со времени расстрела бакинских комиссаров в пустыне за Красноводском до их перезахоронения в Баку могло произойти все что угодно. «Но поверить в то, что похоронили не всех, невозможно: в архивах есть кинохроника похорон 26 останков. Кроме того, на похоронах присутствовали их родные и близкие». По их версии, недостающие останки трех комиссаров могли быть тайно вырыты в годы сталинских репрессий. Второй период, когда с останками могло что-то произойти, – обострение армяно-азербайджанского конфликта в 80-е годы прошлого столетия.
Между Шаумяном и Сталиным отношения были действительно плохие. Они соперничали. Когда Сталин перебрался из Тифлиса в Баку, он с неудовольствием убедился, что самая заметная фигура в Бакинском комитете РСДРП – его родственник – бывший студент философского факультета Берлинского университета Степан Шаумян. Сильных соперников Сталин не терпел и избавлялся от них любыми способами. После того как в 1910 году начались провалы в Бакинской организации РСДРП, заговорили, что арест Шаумяна дело рук Сталина.
После Великой Отечественной войны при распределении Сталинских премий вождь распорядился не давать премию исторической работе, в которой положительно оценивалась деятельность 26 бакинских комиссаров.
Сталин говорил так: «Бакинские комиссары бросили власть, сдали ее врагу без боя. Сели на пароход и уехали. Мы их не критикуем. Почему? Они приняли мученическую смерть. Мы щадим их память. Но они заслуживают суровой оценки. Они оказалась плохими политиками».
Во многих городах бывшего Советского Союза еще сохранились улицы, названные цифровым обобщением жертв красноводской трагедии. В Тюмени такая улица появилась после окончания Великой Отечественной войны, когда городскую окраину за 26-й школой застроили двухэтажными домами для командного состава расквартированной здесь 6-й отдельной гвардейской Бериславско-Хинганской дважды краснознаменной ордена Суворова стрелковой бригады.
Стоящая в Тюмени отдельным гарнизоном бригада напоминала крошечное государство. Штаб в здании в начале улицы Республики (сейчас здесь кожно-венерологическая больница) нечто вроде правительства, идеология – за политотделом. Свои учреждения культуры – библиотека, клуб, «ленинские комнаты». Подсобное крестьянское хозяйство, военторг и коммунально-эксплуатационная часть. «Тайная полиция» – особый отдел КГБ и собственная тюрьма – гауптвахта. В таких гарнизонах-государствах царил особый образ жизни, или, как сейчас принято выражаться, менталитет. Этим соединением командовал Герой Советского Союза Илья Васильевич Балдынов. Единственный бурят, ставший генералом в годы Великой Отечественной войны. В Тюмени он пробыл недолго – в декабре 1945-го уехал в Москву, в Академию Генерального штаба.
В 1953-м на базе бригады развернули 109-ю стрелковую дивизию с сохранением гвардейских боевых заслуг. Штаб соединения и один из стрелковых полков сохранили тюменскую прописку, другой разместился в Ишиме, третий – в Ялуторовске. Артиллерийский полк и танкосамоходный батальон обосновались на берегах озера Андреевского.
Дивизией командовал полковник Афонин. Недостаток специальных знаний он компенсировал высокой моторностью, за что и получил от подчиненных прозвище «реактивный». Уверенность в своих, не всегда компетентных действиях ему придавало наличие высокопоставленных родственников в ЗапСибВо. Через год «реактивного» Афонина назначили военкомом Тюменской области и дали генеральские лампасы.
А на дивизию «сел» генерал-майор Шмуйло. Фигура весьма колоритная. Последний из могикан–кавалеристов. В конце войны он командовал 10-й гвардейской Кубанско-Слуцкой казачьей кавалерийской дивизией. После упразднения кавалерии Сталин оставил эту дивизию специально для маршала Буденного, который считался инспектором этого рода войск. После смерти Сталина единственную конную дивизию расформировали. Синие околыши с фуражек кавалеристов отдали чекистам. Шмуйло сделался пешим генералом. В Тюмень он приехал с группой офицеров–казаков, которых «мобилизовал» на заготовку тюменской древесины для своих земляков на Кубани. Разразился скандал: увлечение коммерцией грозило по тем временам для генерала партийным позором и судом. Но заступился Буденный, и Шмуйло отправили на пенсию. Его приближенных уволили из армии.
В 1960-м на основе 109-й стрелковой дивизии в Тюмени создали одну из первых частей ракетных войск стратегического назначения.
Тогда же на улице 26 Бакинских Комиссаров за вторыми путями от станции Тюмень к ДОКу «Красный Октябрь» разместили склады госрезерва, зашифрованные названием «почтовый ящик № 23» – мобилизационные запасы сухарей, круп и тушенки. Здесь же находились хлебомакаронный комбинат, базы горплодовощторга, добровольное пожарное общество, областная контора кинопроката и грузовое автохозяйство № 2.
Со временем столь нехарактерная для топонимики Тюмени цифра «26» стала забываться. Улицу и расположенную на ней автобусную остановку называют просто как «Бакинские комиссары». По все чаще контролеры автобусов перед торможением объявляют: «Рынок “Мальвинка”». Рыночная терминология постепенно вытесняет из словесной «грамматику боя, язык батарей» и числительные расстрельных переворотов и кровопролитных сражений. Но цифра из названия еще одной тюменской улицы исчезла по другой причине.
28
О подвиге 28 героев-панфиловцев страна впервые узнала из корреспонденции В. Чернышева «Слава бесстрашным патриотам», напечатанной в «Комсомольской правде» 26 ноября 1941 года. Там фигурировало некое «гвардейское подразделение», подвергшееся атаке 60 вражеских танков и нескольких батальонов пехоты.
«Получив, – по утверждению Чернышева, – основательную трепку на этом участке обороны, противник решил взять реванш на другом участке». 54 немецких танка атаковали оборонительный рубеж, который занимала «группа красноармейцев во главе с политруком Диевым». По словам журналиста, эта группа сдерживала неприятеля более четырех часов.
Вслед за Чернышевым корреспондент «Красной Звезды» Коротеев опубликовал 27 ноября очерк «Гвардейцы Панфилова в боях за Москву». Там утверждалось: «Десять дней, не стихая, идут жестокие бои на Западном фронте... Гвардейская дивизия имени Панфилова уничтожила около 70 танков и свыше 4000 солдат и офицеров...». Упоминал Коротеев и «особо отличившуюся группу бойцов Н-ского полка».
Через день в «Красной Звезде» появилась передовая «Завещание 28 павших героев». Автор этой статьи – литературный секретарь газеты Александр Кривицкий дал
