Наталья Точильникова - Жизнь и судьба Михаила Ходорковского
И у нас государство разводит банки по сферам деловой активности: кому нефть, а кому никель. Пессимизм уходит в прошлое, и руководства страны уверено в будущем экономическом подъеме. И Чубайс заявил о том, что 10-процентного роста ВНП страна достигнет в 1997—1998 годах.
Забавно иногда читать старые журналы. Южнокорейский путь! А китайского не хотите? Откуда было знать умному и эрудированному автору «Власти», что спустя 10 лет за то, чем грешили все, будут судить вовсе не по причине экономической несговорчивости, а совсем по другой?..
Пройдет более 13 лет. «Лихие девяностые» сменят лживые двухтысячные. Наступит 2009-й. Генпрокуратура утвердит обвинительно заключение по второму делу Ходорковского и Лебедева и передаст дело в суд.
В 14 томах обвинительного заключения найдется место и для залоговых аукционов, хотя обвинение по ним так и не будет предъявлено.
«Также 8 декабря 1995 г. на залоговом аукционе на право заключения договора кредита под залог 45% акций ОАО НК «ЮКОС» в количестве 2.982.654 шт. Ходорковский и Лебедев, используя для прикрытия ЗАО «Лагуна», фактически получили в свое распоряжение и указанный пакет акций», – гласит обвинительное заключение. [45]
Ничего не скажешь! Здорово прикрывались! Так, что «Коммерсант» обсуждал событие в течение месяца. Так, что Ходорковский лично отвечал на претензии в интервью «Коммерсанту». Так, что тройственный союз конкурирующих банков скандалил месяца полтора, а потом полгода судился в арбитраже (и дело проиграл). И претензии почему-то предъявлялись «МЕНАТЕПу», а не «Лагуне».
Отличное прикрытие! Высший класс!
И ни слова о том, что по законам того времени банкам вообще запрещалось участвовать в инвестиционных конкурсах, и потому у всех было какое-нибудь АОЗТ «для прикрытия», которое они кредитовали.
И ни слова о том, что «Лагуну» кроме «МЕНАТЕПа» кредитовали еще два банка: «Токобанк» и «Столичный банк сбережений».
И ни слова о том, что за «полученный в распоряжение» пакет акций государству была заплачена кругленькая сумма.
Обвинение в хищении акций «ЮКОСа» ни Ходорковскому, ни Лебедеву ни предъявлено, то есть рассуждение о «Лагуне»-прикрытии является по сути беллетристикой (ну, или пропагандой).
Почему, интересно, не предъявлено? Не думаю, что причиной является то, что все залоговые аукционы проходили одинаково, и по логике вещей тогда обвинение пришлось бы предъявлять и, например, Потанину.
Логика здесь не работает. Предъявили же обвинения по приватизационным сделкам только менатеповцам. И ничего. И посадили. Хотя приватизация тоже проходила одинаково.
Не думаю, что причина в том, что кончился срок давности. Ну, присовокупили бы отмывание тех же акций. В период составления обвинительного заключения срок давности по этой статье был 15 лет [46] . Особо тяжкое преступление, вроде убийства.
И уж конечно, ни при чем тот факт, что Ходорковский невиновен, то есть действовал в рамках законов того времени. Вы о чем? Кого это вообще интересует?
Думаю, дело в том, что по предъявленным по второму делу статьям и так можно было посадить на 20 с лишним лет (по медведевским законам – на 15). То есть цель и так достигнута. Ну, пройдет 15 лет – еще что-нибудь придумают.
И еще один миф о залоговых аукционах. Он заключается в том, что собственность будущим олигархам была роздана Ельциным в обмен на поддержу на выборах в июне 1996-го.
Эта версия мне кажется малоубедительной. И до залоговых аукционов эти люди были достаточно богаты для того, чтобы приход к власти коммунистов стал для них катастрофой. Они могли потерять все. В результате национализации, возвращения советских порядков, запрета предпринимательства.
Их кандидатом был Ельцин, и только он.
В апреле 1996-го было опубликовано обращение тринадцати крупнейших предпринимателей под названием «Выйти из тупика!». Основные авторы: Владимир Гусинский и Борис Березовский. Вместе с другими подписал его и Михаил Борисович.
Год спустя сам Борис Абрамович рассказал историю письма в интервью газете «Коммерсант». [47]
Все началось в Давосе еще в феврале 1996-го. Выступал Зюганов, и западные бизнесмены слушали его как почти состоявшегося президента, всю его коммунистическую пропаганду вполне в духе Совка, и спрашивали о гарантиях инвестиций, проектов и контрактов. Они уже смирились с возвращением России в тоталитарное прошлое. Они все забыли и ничему не научились. Им уже все равно. Главное – инвестиции. Они-то знают, что рейтинг Ельцина не превышает нескольких процентов.
И вот Березовский возвращается в свой номер и, забыв былую вражду, звонит Гусинскому. Владимир Александрович тут же соглашается встретиться. «Это был тот самый момент, когда жесткая конкуренция, разделявшая нас, отошла на второй план перед той опасностью, которая, безусловно, нас сплачивала», – вспоминал Борис Абрамович.
Кроме Гусинского, он переговорил с главой «Инкомбанка» Виноградовым, Явлинским, Лужковым, Чубайсом и Михаилом Ходорковским.
Уже в Москве к альянсу присоединились Смоленский и Потанин.
В марте состоялась встреча с Ельциным Березовского, Виноградова, Гусинского, Потанина, Смоленского, Ходорковского и Чубайса. Ему говорили в глаза о его низком рейтинге, силе оппозиции и тяжести положения. Он был уверен в себе, говорил, что рейтинги занижены, но слушал.
На следующий день Борис Николаевич создал предвыборный штаб во главе с самим собой. Аналитическую группу возглавил Чубайс. Помощь визитеров была принята.
Потом СМИ окрестит участников «семибанкирщиной».
А в апреле появилось «Письмо тринадцати». То самое «Выйти из тупика!»
«Общество расколото, – гласит письмо. – Этот раскол катастрофически нарастает с каждым днем. И трещина, разделяющая нас на красных и белых, своих и чужих, проходит через сердце России».
И кто бы ни победил на выборах, он получит «мандат на реализацию правил жизни, категорически отвергаемых огромной частью общества».
А остальные останутся за бортом.
И будет гражданская война.
А потому нужен политический компромисс, поскольку «ни одна из сил не имеет права навязывать насильственно свою правду всему обществу».
Теперь многие либералы воспринимают это письмо как попытку договориться с коммунистами. Но тогда основным упреком авторам было то, что путь выхода из тупика ими так и не показан. Зато в письме звучит страх перед коммунистическим реваншем, апология политики реформ, которые наконец-то начали давать «определенные, хотя и слабо ощутимые результаты» и призыв к коммунистам не настаивать на «отказе общества от мучительных достижений последнего десятилетия».
Неужели они думали, что коммунисты к ним прислушаются?
«По информации, полученной из компетентного источника (пожелавшего остаться инкогнито), причиной обращения стала элементарная боязнь прихода коммунистов к власти, – писал журнал «Деньги». – Из текста обращения ясно, что существует один человек, который сможет выполнить все предлагаемые условия, – Ельцин». [48]
– Поддержка Ельцину была оказана в форме материальной, – вспоминает Леонид Невзлин. – Никакого совместного решения не было, только собирались подписанты, когда готовили письмо, и потом его подписали и опубликовали.
И было принято решение, что люди могут быть делегированы в соответствующий штаб вместе с Чубайсом, если кто хотел. От нас никто делегирован, например, не был. А дальше штаб делал нарезку. В смысле материальную, кто за что, и в основном это были материальные лимиты, и дальше спускались счета или чеки по договорам. Сбрасывались в рамках лимита, а там дальше уже надо было смотреть, как правильно и законно это провести. Размер лимитов не помню.
– Но это и не столь важно. То есть финансировалась пропагандистская предвыборная кампания Ельцина?
– В основном, да. Можно было участвовать интеллектуально, если бы попросили, или кому-то было кого послать. Но скорее мы координировались, соотносились, получали информацию и давали информацию, узнавали, где надо помочь. Ведь у каждого из нас было влияние в своих регионах. Я имею в виду регионы бизнеса, зоны, где мы имели определяющие предприятия: «ЮКОС», например, нефть.– То есть позиция была совершенно проельцинская?
– Да.
Я помню, как в июне 1996-го мы с друзьями пожимали друг другу руки, поздравляя с победой Ельцина. У нас не было ни заводов, ни газет, ни пароходов. Мы жили в совковых панельках и ходили пешком. Мы были бедны. Но у нас была свобода. Мы могли говорить правду, писать, что хотим, и читать те книги, которые нам нравятся.
И у нас было чувство собственного достоинства. Нам не лгали по всем телеканалам. С нашим мнением считались. И не надо было драться за колбасу и шмотки в бесконечных советских очередях.
Мы были граждане.
И этого было достаточно, чтобы пожимать друг другу руки.
Пройдет время, и в открытом письме из тюрьмы «Кризис либерализма в России» Ходорковский начнет каяться в поддержке «нечестных» выборов 1996-го: «Мне ли, одному из крупных спонсоров президентской кампании 1996 г., не помнить, какие поистине чудовищные усилия потребовались, чтобы заставить российский народ «выбрать сердцем»?!»
