Газета Завтра Газета - Газета Завтра 902 (9 2011)
В то же время Совет Безопасности ООН, основываясь исключительно на информации глобальных масс-медиа и на согласованной позиции, занятой ведущими политиками Запада (британский МИД договорился даже о "тысячах" жертв "кровавой диктатуры" и о бегстве Каддафи в Венесуэлу — впрочем, они так же врали про оружие массового поражения у Саддама Хусейна), вводит жесткие санкции против Ливии, а США объявляют об аресте (по сути, насильственной конфискации) всех счетов Ливии в своих банках и о всемерной поддержке, в том числе финансовой, ливийских оппозиционеров. Очевидно, впоследствии могут и должны последовать также военные акции против Ливии Каддафи: от "точечных" ракетно-бомбовых ударов по резиденциям лидера ливийской революции и ключевым объектам инфраструктуры, в том числе военной, на территориях, оставшихся верными ему, до полномасштабного вторжения "миротворческих сил".
Всё это, разумеется, — всего лишь "проба пера", но основные характеристики будущих "войн пятого поколения" в нынешнем ливийском случае просматриваются вполне отчётливо. Это изначально — войны-симулякры, вымышленные "копии без оригиналов", ход которых до определённого момента описывается глобальными масс-медиа без всякого соотнесения с действительностью, зато в точном и полном соответствии с "дорожной картой", разработанной "мозговыми штабами" страны-агрессора.
Несуществующие события, фальсифицированные причинно-следственные связи, заранее подготовленные "свидетели", "герои" и "эксперты", — всё это должно быстро заполнить собой мировое информационное пространство и сформировать там нужный агрессору образ реальности, который сам по себе может считаться новейшим оружием массового поражения.
Потом, когда на уже лишенную воли к сопротивлению и разрушенную симулякрами страну-жертву под видом "миротворцев" обрушатся "обычные" войска агрессора и установят там оккупационный режим, уже никто не будет разбираться, какие события и в какой последовательности происходили до вторжения на самом деле, а какие были вымышлены в рамках "сценарных разработок".
Сегодня под каток "войны пятого поколения" попала Ливийская Джамахирия Муамара Каддафи. Завтра в таком же положении может оказаться любая другая страна мира. Не исключая Россию.
Саид Гафуров -- Капкан по имени Ливия
Исторический опыт деколонизации ХХ века свидетельствует о том, что преодолеть этап родоплеменной демократии, ввести страну не то, чтобы в этап индустриального или постиндустриального, а хотя бы феодального общества — практически невозможно без большой крови.
Полковнику Каддафи этого сделать мирным путем не удалось, как не удалось до него королю, а до того Муссолини, а до того Виктору-Эммануилу...
Военные во главе с Каддафи были обречены на борьбу с племенной верхушкой. У вождей, которых дополняли сенусситские пиры, была социальная власть, но не было власти экономической и политической. Так как в стране не было феодализма, то Каддафи не мог пойти и по пути Ганы, где вождям ашанти предоставили возможность обирать рядовых ашанти и фульбе. Фактически вожди испытывали парадоксальную ситуацию, когда их социальный авторитет не мог трансформироваться ни во власть, ни в богатство.
Каддафи очень хорошо понимал угрозу племенного сепаратизма. Он искал различные способы борьбы с ним. Одним из таких способов была ускоренная, запредельно форсированная, необеспеченная иными, кроме финансовых, ресурсами индустриализация страны. Её целью было создание рабочего класса, который, по замыслу Каддафи, должен был стать его опорой в борьбе против племенной верхушки. Это принимало странные формы. Например, очевидно, что стране с трехмиллионным населением просто не нужно производство автоматов Калашникова или патронов к нему. Стрелковое оружие и боеприпасы неизмеримо дешевле купить. С учётом того, что все комплектующие и сырье необходимо было покупать за границей, патрон становился золотым, причём перспектив снизить себестоимость не было.
Проект индустриализации провалился. Единый рабочий класс не сформировался. Для формирования классового сознания ведь нужна эксплуатация, а её в богатой Ливии не было... К тому же, запрет на профсоюзы, которые в тех условиях неизбежно приняли бы племенной характер, препятствовал формированию рабочего класса.
Следующей попыткой Каддафи преодолеть трайбализм стало введение прямой демократии. Но, как оказалось, в условиях родоплеменной демократии, прямая демократия становится жутким инструментом. Племя, имеющее численное большинство на том или ином участке, всегда голосовало солидарно, лишая другие племена какого-либо доступа к принятию решений и местам во власти.
…Фактически прямая демократия означала социальную революцию, когда те племена, кто были ничем, становились действительно всем... Но при этом те племена, кто были всем (а у них, помимо прочего, и религиозный авторитет, и традиционное образование, и суды и средства решения споров) становились ничем.
Нефтяные деньги долгое время давали Каддафи возможность откупаться от шейхов, но бесконечно это длиться не могло...
Власть Каддафи можно сравнить с властью батьки Махно в Гуляй-поле в лучшее его время. Да, Каддафи в принципе мог застрелить любого (хотя этим правом не злоупотреблял), но это не есть власть. Да, Каддафи мог отдать приказ вооруженным силам, которые те могли попытаться выполнить. Но тем, кто не выполнял, ничего не угрожало, кроме почетной отставки с положенными материальными благами. Войну с Чадом ливийские вооруженные силы провалили, причем чадцы на грузовичках "Тойота" (правда, при поддержке французских ВВС) хронически били ливийские бронетанковые дивизии в пустыне.
Кстати, сам Каддафи обернул это военное поражение блестящим успехом на внешнеполитическом фронте, добившись практически всех целей мирным путем (тут надо учитывать, правда, что экономическая причина войны, урановые месторождения, в значительной мере потеряла актуальность из-за резкого падения цен на уран).
Но реальная власть — это совсем иное. Власть — это влияние на бюджет, который в Ливии уходил с непропорционально для европейских стандартов высокой концентрацией на то, что мы бы назвали, муниципальным уровнем. Для этого у военных не было послушного аппарата. На тех, кто готовил проекты решений Народных собраний, Каддафи влиять не мог. Да, у него оставался инструмент монетарной, эмиссионной и валютной политики, но военные не имели квалификации, чтобы достойно контролировать монетарных чиновников...
Каддафи разозлился и объявил об уходе со всех постов... Возникла парадоксальная ситуация. У военных были противники — племенная верхушка, прежде всего, из племен с высоким статусом, но не было сторонников. Благоприобретатели от ливийских проектов не могли объединиться. Новых социальных инструментов не было. А использовать старые означало то, что и происходит. Летчики из угнетённых племен бомбят кварталы племен зажиточных, а из зажиточных племен перелетают на Мальту. Племена воинов-сенусситов громят полицейские участки, как они делали с VI века, а там, где бывшие клиенты собираются, они разбирают оружие, чтобы дать отпор старым врагам...
Старая система разрешения межплеменных конфликтов разрушена, новой нет, так как само наличие племен отрицалось, а оружие легкодоступно, причем оружие самое современное.
Воистину, социальная трансформация родоплеменной демократии требует очень большой крови...
Племена выступили против социального прогресса. Конечно, их понять можно. Социальный прогресс всегда несправедлив и жесток. Но всё-таки он неизбежен... Мне так кажется.
Владимир Бушин -- Любовь к вранью...
В. АЛЕКСАНДРОВ
Мне позвонил добрый знакомый:
— Включите Российский канал. Там "поединок" Проханова с Ерофеевым. О Сталине.
О, нет! Во-первых, я заранее знаю, что это кончится полным разгромом своры антисталинистов. Надоело, скучно. Во-вторых, один безгубый лик этого француза с деревенской фамилией, его мясистые тяжелые уши... Он, похожий на змея с фрески Страшного суда в нашей Аносинской церкви. И даже с экрана телевизора обдаёт меня такой вонью, говоря его штилем, что сразу надо открывать форточку. А сейчас мороз...
Помню, однажды группа молодых людей стала его стыдить по телевидению, как похабника: "Вы же не посмеете вслух прочитать то, что пишете!" Ему было явно не по себе, он ерзал, его загнали в угол, но он мог бы выйти из положения. Вспомнил бы, допустим, "Телегу жизни" Пушкина. И сказал бы, что одно, дескать, дело написать, напечатать, и совсем другое — принародно огласить. Есть тексты, не предназначенные для чтения вслух и даже для печатания. Не напечатал же Пушкин свою "Телегу". Но Ерофеев ничего этого не понимает, не соображает и представить его, читающим Пушкина, невозможно. И вот он обреченно пробубнил свою смрадную непотребщину. А потом стал возмущаться: "Они ещё всего Достоевского не прочитали, а смеют учить меня!" Можно подумать, что он прочитал. Да и зачем всего-то читать? Никакой в этом нужды нет у разумных людей, ни у кого, кроме сугубых специалистов.
