Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6488 ( № 46 2014)
Воспоминания современников помогают узнать Николая Васильевича с неожиданной стороны. Скажем, Т.Г. Пащенко так отзывается об актёрском опыте Гоголя: «…Гоголь взялся сыграть роль дяди-старика – страшного скряги. В этой роли Гоголь практиковался более месяца, и главная задача для него состояла в том, чтобы нос сходился с подбородком… По целым часам просиживал он перед зеркалом и пригинал нос к подбородку, пока наконец не достиг желаемого… Сатирическую роль дяди-скряги сыграл он превосходно, морил публику смехом и доставил ей большое удовольствие. Все мы думали тогда, что Гоголь поступит на сцену, потому что у него был громадный сценический талант…» Гоголь-актёр – не очень представимо. Однако игра, перевоплощение – возможно, одна из тех черт характера, которые в итоге позволили Николаю Васильевичу «вживаться» в героев собственных произведений, тем самым придавая им столь узнаваемую фактурность.
Любопытно, насколько по-разному отзывались о Гоголе его однокашники. В одних воспоминаниях он – целеустремлённый, озорной, талантливый юноша. В других же – чуть ли не чудовище, изгой. С.И. Глебов: «Благодаря его неряшливости мы все брезговали подавать ему руки при встрече в классах. <…> …жизнь Николая Васильевича в школе была, в сущности, адом для него. <…> И над всем-то мы смеялись, во всём у него находили недостатки и отрицали в нём всякое дарование и стремление к образованию, к наукам». Разумеется, сказывался социальный разрыв между более и менее обеспеченными учениками гимназии. Отсюда же, по всей видимости, начинается борьба Гоголя с человеческой глупостью, пошлостью и узостью суждений. Вот они – истоки бьющей без промаха, смешной, похожей на разрывной снаряд сатиры.
Теги: Гоголь в Нежинской гимназии высших наук
Боги, демоны и кентавры XXI века
Герберт Кемоклидзе. Приключения Компика и Интернетки, а также антивируса Бори в граде Сетеграде: Сказка для взрослых детей. - Ярославль, ИПК "Индиго". – 2014. – 256 с. – 500 экз.
Наш коллега, корреспондент «ЛГ» в Ярославле, опубликовал книжку, которая наверняка порадует и взрослых, и детей (дети нынче очень быстро растут). Автор придумал волшебную страну, в которой действуют «сетевые» герои, немыслимые вроде бы до появления компьютеров и интернета. Подобно тому, как древние греки создали мир богов, обитающих на Олимпе, и мифических героев, совершавших и подвиги, и неблаговидные поступки. Но все эти Марсы, Афродиты и Гермесы удивительным образом походили на людей.
Так же и персонажи Герберта Кемоклидзе, и ситуации, в которые они попадают. Например, вывески «Мы открылись», «Добро пожаловать» и «Мы работаем для вас» на тюрьме. И вор по имени Чик, что значит чистильщик карманов, и Банкей, и Теневик, и Бандяй, и многие, многие другие. И вовсе не невероятной, не сказочной выглядит жизнь в Сетеграде. «Почему Бандяй пользуется таким уважением?» – спросил Компик. «Потому что, – пояснил Король, – он борется с воровством. Иначе у нас в городе всё было бы украдено. Когда вор Чик что-нибудь в очередной раз крадёт, Бандяй нападает на него с пистолетом в одной руке и с тесаком в другой. И Чик вынужден отдать добрую часть наворованного. Из него Бандяй кое-что жертвует мне. Это называется торжеством справедливости».
Прочитал я это и вспомнил 1990-е годы, которые теперь эвфемистически называют лихими. Тогда на пресс-конференциях доказывали, что строители финансовых пирамид орудуют в сговоре с властями, и значительная часть денег, выманенных у простаков, вливается в налоговые поступления. Конечно, эти подтексты вряд ли уловят дети, но вот что касается сетевых вирусов и прочей сверхсовременной фактуры сказки, написанной Гербертом Кемоклидзе, дети разберутся в этом получше многих взрослых дядей и тётей. Моему другу на 75-летие подарили компьютер. С огромным трудом он его осваивал. Однажды к нему подошла внучка Катя четырёх с половиной лет от роду и сказала: «Дедушка, какой ты непонятливый! Здесь же на delete надо нажимать!»
Теги: Герберт Кемоклидзе , Приключения Компика и Интернетки
Пятикнижие № 46
ПРОЗА
Виктор Пронин. Как много в этом звуке. - М.: ИПО "У Никитских ворот". – 2014. – 720 с. – 2000 экз.
В этой книге, изданной при поддержке Департамента средств массовой информации и рекламы города Москвы, известный мастер детективного жанра предстаёт в необычной для себя ипостаси. В объёмистом томе собраны лирические рассказы автора, которые являются важной частью его творчества и которые он писал всю жизнь. Главное, что отличает тексты Пронина, – это неподдельная искренность и благородная простота содержания. Его герои живут, страдают, любят в разных уголках нашей страны, от Шикотана и Сахалина и до Москвы. В книге много трогательных деталей, все обстоятельства прописаны убедительно, этнография занимательна и достоверна. Жизненный и писательский опыт автора трансформировался в книге не в циничную просвещённость, не в унылую назидательность, а в неторопливую уверенность в том, что мир состоит из простых, в сущности, людей, каждый из которых, скорее, хорош, чем плох. В каждом рассказе Пронина есть поворот, неожиданность, сюжетный ход, скрепляющий форму и позволяющий поддерживать читательский интерес до самого конца.
ПОЭЗИЯ
Андрей Ширяев. Латинский Камертон. Неоконченная книга 2012 – 2013. – СПб.: Амфора, 2014. – 198 с. – 1000 экз.
Имя Андрея Ширяева, жившего в Эквадоре, стало известно внезапно, после того как поэт застрелился, не желая подчиняться болезни. Мы не будем сейчас судить о том, правильно он поступил или нет, речь пойдёт только о стихах, к которым больше всего подходит слово – подлинные. Живые, эмоциональные, крепкие, иногда трогательные, иногда – ироничные, но никогда – фальшивые. У Ширяева был свой ад, но и свой рай, пусть и «горбатый», не очень пригодный для счастья.
Эдинбург задыхается в ливне. Пора уезжать.
Ускользнуть из ловушки горбатого мокрого рая.
Но от этого взгляда становится трудно дышать.
Уезжаю, Мария. Четыреста лет уезжаю.
Андрей Ширяев ушёл, оставив книгу взамен себя. И сделал это осознанно: «Мне пора. Последняя книга дописана, вёрстка передана в добрые руки»... И спасибо всем, кого я люблю и любил – это было самое прекрасное в жизни».
БИОГРАФИЯ
Виктория Миленко. Саша Чёрный. Печальный рыцарь смеха. – М.: Молодая гвардия, 2014. – 365 с. – («Жизнь замечательных людей»). – 3000 экз.
Виктория Миленко, кандидат филологических наук, представляет на суд читателей первую попытку полного жизнеописания поэта, где обозначены и творческие, и географические вехи пути знаменитого сатирика Саши Чёрного (1880–1932): Одесса, Белая Церковь, Житомир, Петербург, Гейдельберг, Псков, Вильнюс, Берлин, Рим, Париж...
Каким был этот человек, парадоксальный писатель, создавший язвительную картину своей эпохи и в то же время написавший проникновенные лирические произведения? Интересно, что в круг его общения входили крупные писатели – Куприн, Аверченко, Горький, Чуковский, Маршак. И хотя их портреты даны в книге пунктирно, вместе эти образы составляют сложную мозаику того литературного времени. По каким причинам Саша Чёрный ушёл из процветающего журнала «Сатирикон»? Как вышло, что он прошёл всю Первую мировую войну, а в решающие дни 1917-го оказался в Пскове, эпицентре переломных для державы событий? На эти и многие другие вопросы пытается ответить автор.
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Валерия Захарова. Алексей Константинович Толстой и мифотворцы. – Брянск: ГУП «Брянск. обл. полигр. объединения», 2014. – 160 с. – 1500 экз.
Книга не претендует на полноту взглядов на творчество классика русской литературы, автора знаменитого «Князя Серебряного», но сделана она специалистом высокого класса с похвальным тщанием и большой любовью к литературоведческой задаче. По сути, здесь собраны комментарии, замечания к уже изданным книгам, исследующим жизненный и творческий путь. В. Захарова настаивает на том, что биография писателя первична и только она является главным фактором влияния на творчество. В случае с А.К. Толстым перед биографами изначально стоит непростая задача, поскольку его архив и эпистолярное наследие почти полностью утрачены. Это привело к разного рода инсинуациям, распространению сплетен. И только скрупулёзное восстановление исторических сведений, анализ всей биографической литературы позволяет восстановить человеческую и художественную справедливость. Такое оправдание сполна происходит на страницах данной книги.
