Газета День Литературы - Газета День Литературы # 103 (2005 3)
Именно про это, потаённое, чего мы так вожделенно и по-настоящему (а не притворно и показно) взыскуем и о чём зачастую боимся признаться даже самим себе, снят, конечно, и незабываемый "Сталкер" А.Тарковского. Именно Тарковского, ибо от схематичной, мелкотравчатой новеллы братьев Стругацких в фильме остался лишь сюжетный намёк, бледная тень умозрительной "фантастической" фабулы. Прочтя после "Сталкера", ради любопытства, "Пикник на обочине" я был просто поражён тем, насколько, по сравнению с "авторским кино" и сценарием Тарковского, проза Стругацких безнадёжно безжизненна, образно и стилистически бледна, бедна идеями, лишена "живой крови" истинного творчества, искренней веры и подлинного страдания человеческой, художнической души "за грехи мира".
НАШЕГО БОГА ИИСУСА ХРИСТА СОЗНАТЕЛЬНО, осознанно, расчётливо и вызывающе, принародно, всемирно, согласно древнейшему ритуалу казнили, принесли в жертву, как принесли в жертву заради враждебной нам антихристовой веры и пресловутого "равноправия", заради по-фарисейски лживой либеральной "свободы" императора Александра II, премьер-министра Столыпина, царя Николая II с царицей, пятью малолетними детьми и всеми их родственниками, находившимися в то время в захваченной большевиками России. Как пролили на алтарь "мировой революции" кровь выдающегося писателя и публициста М.О.Меньшикова, философа-богослова и учёного П.А.Флоренского, русских поэтов Н.Гумилёва, А.Ганина, С.Есенина, Н.Клюева, П.Васильева, Б.Корнилова, каждый из которых для любого народа на земле составил бы поистине национальную гордость. Как принесли в жертву сотни тысяч православных священнослужителей и высших иерархов церкви, повешенных на церковных воротах, зверски растерзанных "комиссарами в пыльных шлемах", замученных на Соловках и на Колыме, расстрелянных без суда и следствия в подвалах московской, петербургской, киевской или одесской ЧеКа. Как принесли в жертву в Чечне басаевские живодёры и русского юношу, солдата Евгения Родионова, обезглавленного только за то, что он отказался по требованию бандитов сорвать с себя нательный православный крест. А ведь только за одно за это ему были обещаны жизнь и свобода. Все эти христианские мученики, говоря церковным языком, были "сораспяты" Христу, приняли нестерпимые страдания и смерть прежде всего за свою веру. Ни низложенный ещё за год до бессудной расправы Николай II, ставший "обычным" гражданином, ни тем более военнопленный и потому беззащитный перед вооружённой бандой Е.Родионов никакой серьёзной политической или военной опасности для своих истязателей уже не представляли. Значит и смысл их жертвы, как и жертвы Христа, конечно, никак не связан ни с политической, ни с межнациональной враждой, ни с "партийными" разногласиями, ни с кровавой военной междоусобицей "красных", "белых" или "зелёных". В чём же тогда заключён этот смысл? На этот, безусловно, главный вопрос, касательно Евангелия, фильм Гибсона не даёт никакого ответа. Неужели вся величайшая мистерия и трагедия, произошедшая две тысячи лет назад на Голгофе, стряслись лишь ради того, чтобы незлобивый и благодушный, невинно пострадавший проповедник из Назарета вдруг чудом восстал из небытия и, посрамив своих притеснителей, с торжеством непобедимого голливудского терминатора (последние кадры фильма), покинул место погребения? Смысл жертвы Христа отнюдь не в торжествующем посрамлении иудиного предательства, иудейского синедриона или "умывшего руки" Пилата, а в непримиримом и кровопролитном, уже более чем двухтысячелетием противостоянии между двумя религиями, двумя верами и двумя диаметрально противоположными нравственными, мировоззренческими законами всей земной жизни — Новозаветным законом о человеколюбии, покаянии и искуплении грехов, о Царстве Небесном как царстве Святой Троицы и, с другой стороны, антихристовым, человеконенавистническим лжеучением, призывающим поскорее, любой ценой набить кошелёк и брюхо во имя скотского "земного рая", подстрекающим неустанно мстить кровью за кровь и "оком за око", не прощающим и не забывающим никаких, самых ничтожных и мелочных обид, считающим всех, живущих не по Талмуду, а по Христу, ничтожными "идолопоклонниками", приравненными к грязному и тупому скоту, который не заслуживает никакой иной участи, кроме растления, порабощения и погибели. Сошлись в непримиримой вражде, противоборствовали и противостояли не Ирод с Иоанном Предтечей, не Мордка Богров со Столыпиным и не Розанов с Бейлисом, не Янкель Юровский или Свердлов с императором Николаем II, не Будённый с Деникиным, не Гумилёв с Дзержинским и не Есенин с Троцким. "Не на живот, а насмерть" схлестнулись два разных мира, два диаметрально противоположных полюса, две веры, два воинства — светлая рать Христова и отмеченная печатью зверя разбойничья шайка антихриста.
"Вы куплены слишком дорогой ценой", — предрёк Спаситель не только Своим излюбленным ученикам-апостолам, но и всем верующим в Него и сыздавна, и поныне. Речь шла о цене крестных мук и крестной крови вочеловечившегося и распятого за нас Бога живого — собственно, о цене нашей веры и мере нашей ответственности перед совестью и истиной, а вовсе не о политических, национальных, "философских" или каких-либо иных "партийных" разногласиях, цена которым едва ли медный грош, если не простая копейка.
"Пусть кровь Его будет на нас и на детях наших", — истошно вопили враги Христа, принуждая растерянного от такой невиданной кровожадности и злобы Пилата распять Божьего сына рядом с двумя отъявленными злодеями и разбойниками. И это был не просто ненавистнический вопль, это была также по собственной воле принятая ими на себя ответственность за цену Голгофской крови. Но ничего этого мы, конечно, не увидели в гибсоновском фильме. Страсти, т. е. страдания Того, без которого с тех пор немыслима ни мировая история, ни её начало и ни её конец, таким образом в голливудской трактовке оказались лишёнными своего главного и единственного смысла — спасения каждой человеческой души от греха и соблазна. В памяти человека, так ни разу и не открывшего Святого Писания, это кино останется очередным "остросюжетным триллером" про разношёрстную толпу невесть отчего таких злобных иудеев и неведомо откуда взявшегося благодушного проповедника, претерпевшего немыслимые муки хотя и невинно, но как будто бы без особого смысла и ясной цели. Мало ли было на земле безвинно пострадавших и побитых камнями пророков?
Широко распространённое и то и дело навязываемое нам либерально-атеистической пропагандой представление о том, что все религии мира отличаются только формой и ритуалами, а учение их едино и Бог для всех един — всё это лукавая, вероломная и расчётливая ложь. Бог Ирода и Каиафы, первосвященника Анны и составителей Талмуда это не наш бог, это, по слову Христа, "отец лжи" и имя ему антихрист.
Уже когда я заканчивал писать эту статью, на глаза мне случайно попался один из фрагментов "Размышлений" Марка Аврелия Антонина, одного из благороднейших и достойнейших правителей античного Рима. Хотя и родился он спустя 120 лет после Христа, но с вероучением Его и заповедями знаком не был. Однако, как ни удивительно, всё мировоззрение "Размышлений" проникнуто необычайно светлым духом смиренномудрия и кротости, сострадания к человеку и понимания хрупкости, роковой и трагической предопределённости земной жизни. Вот этот фрагмент: "Одно торопится стать, другое перестать; течение и перемена постоянно молодят мир. И в этой реке придавать сверх меры значение чему-либо из этого мимобегущего — всё равно как полюбить какого-нибудь пролетающего мимо воробышка, а он гляди-ка, уже и с глаз долой. Бог и сама жизнь наша — нечто подобное: как бы испарение крови и вдыхание воздуха. Ибо каково вдохнуть воздух однажды и выдохнуть, что мы всё время делаем, таково же и приобретённую тобой с рождением вчера или позавчера саму дыхательную способность разом вернуть туда, откуда ты её почерпнул".
Татьяна Смертина
ЛУННАЯ ДЕВА
***Малолеткой влюбилась
В Луну.
И познала я —
Лунный огонь!
Дева Лунная,
Словно волну,
Мне влила его тихо
В ладонь.
Как играла я
Лунным огнем!
Он скользил
И звенел в волосах.
Сквозь чело
Проникал острием,
Навсегда оставаясь
В глазах…
***Иду по тропе, здесь волнушки, там грузди…
Но что это, что в мураве сатаниной?
Обросший мхом камень — в нем скопище грусти!
От камня — три тропки, как в сказке былинной.
