Фридрих Горенштейн - Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения

Снова пивной зал разразился аплодисментами. Однако сразу же за этими словами встал Штеккер, консерватор, правый политический антисемит и берлинский придворный проповедник.

– Мы, христианские социалисты-антисемиты, – сказал он, – выступаем против обсуждения конечных целей нашего движения и за достижение целей ближайших, реальных. Вместе с тем мы согласны с господином Генрици, что предложенная от имени реформеров господином Пинкертом программа слишком расплывчата и неопределенна. Мы хотим предложить конгрессу свои программные тезисы умеренного характера, которые не могли бы встретить противодействия со стороны правительства, а давали бы возможность на этом базисе открыть дружную и согласную антиеврейскую пропаганду. Но не следует ничего предпринимать, чего бы нельзя было исполнить. Политика – наука возможного. Несправедливо и опасно ставить движение на почву расовых различий. Это не мешает составить в защиту христианских народов противоеврейский союз, однако не нужно забывать, что евреи, как и мы, принадлежат к человечеству.

– А мы убеждены, – произнес твердо Генрици, – что ваши попытки оставить антисемитское движение на религиозной почве вызовут мало сочувствия вне клерикальных кругов. Не в сфере религии сталкиваются евреи с неевреями и проникают в быт последних. Борьба идет совсем на другом поприще и о благах совсем иного рода. Я убежден, что в нашем движении все более будет преобладать расовая точка зрения, которая впервые была выставлена Евгением Дюрингом, значительнейшим и самостоятельнейшим из новейших мыслителей Германии, и им обработана со свойственной ему последовательностью и всесторонностью…»

После подобной характеристики, данной Евгению Дюрингу активным последователем его расовых взглядов, есть смысл прервать чтение записок, чтоб поближе познакомиться с нашим героем. С дюрингианством как с новой, всеобъемлющей системой расовой философии, расовой политической экономии и расового социализма мы познакомимся по ходу конгресса, когда ораторы будут затрагивать тот или иной конкретный вопрос, опираясь главным образом при этом на антисемитский нигилизм, то есть на обвинение в адрес евреев. Но мы каждый раз при этом будем требовать от них положительных расовых идеалов, лежащих вне еврейской проблемы и за ее пределами. То есть не только какие права они стараются отнять у евреев, но и какие права при этом они предлагают неевреям. Это тем более интересно, что в XX веке государственный социалистический антисемитизм в открытой ли, завуалированной ли форме возобладал как раз в тех странах, где были в конце ХIХ века заложены его теоретические основы. И, главным образом, среди феодальных наций с антикапиталистическим сознанием.

Но вернемся к личности Евгения Дюринга (Dühring). Родился в 1833 году. После краткой службы по судебному ведомству оставил ее вследствие развития слепоты. В 1864 году стал приват-доцентом Берлинского университета. Мы уже знаем, что спустя несколько лет он был изгнан из университета за клевету на Гельмгольца, открывшего закон о сохранении и превращении энергии. После этого Дюринг поселился в маленьком городке около Берлина, где продолжал свои философские и естественноисторические труды, с основами которых нам придется ознакомиться по ходу конгресса. В противовес Канту создал «философию действительности» и объявил себя философом действительности, то есть черпающим знания на основе опыта из окружающей жизни. При этом мораль и нравственность, которая в его социалистической расовой теории играет ведущую роль, он выводит из инстинктов, естественно, из собственных инстинктов. Идеалом является свободное общество, которое сменит собой современные государства, как основанные на принуждении. В этом будущем обществе будет над всем господствовать общее благо. «Общее благо» – очень интересный морально-социалистический термин, – которому будут подчинены все отношения производства и обмена, благодаря чему явится «полное облагораживание жизни». Как именно произойдет это «облагораживание жизни», мы поймем, когда будем касаться конкретных идеалов социалистического антисемитизма. Заметим лишь, что насилие Дюринг считал основным фактором исторического развития и из всех видов насилия признавал первенствующее значение за политическим насилием. В год открытия международного антисемитического (как они выражались) конгресса, на котором он лично не присутствовал, но в качестве святого духа расового социализма витал под сводами исторической пивной, Дюринг написал автобиографию под характерным названием «Дела, жизнь и враги». Кто же эти враги, помимо евреев и кошек? Причем кошек он настолько ненавидел, настолько использовал их образ, который считал символом фальши, в обличении своих врагов, что Энгельс даже заметил: «По Дюрингу, следует лишить дьявола рогов и копыт и наградить его зелеными глазами и когтями, а Мефистофелю у Гете следовало бы вместо оборотня-черного пуделя использовать оборотня-кошку». Отнесем, однако, ненависть господина Дюринга к кошкам в область «личных причуд», как выражается Энгельс, когда речь идет о ненависти социалиста Дюринга к евреям. Коснемся более конкретных врагов господина Дюринга. Ведь пословица:«Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты» будет справедлива и в ином звучании: «скажи, кто твой враг, и я скажу, кто ты».

В главе «Что обещает г-н Дюринг» Энгельс пишет: «Он (Дюринг) провозглашает себя, таким образом, единственным истинным философом настоящего времени и “обозримого” будущего. Кто расходится с г-ном Дюрингом, тот расходится с истиной. Немало людей еще до г-на Дюринга думали о себе в том же духе, но, за исключением Рихарда Вагнера, самомнением, но не талантом которого Дюринг обладал, он, пожалуй, первый, кто, нисколько не смущаясь, говорит так о самом себе. Философия г-на Дюринга есть “естественная система или философия действительности”… Действительность мыслится в этой системе таким способом, который исключает “всякое поползновение к какому-либо мечтательному и субъективно ограниченному представлению о мире”. Таким образом, философия эта такого свойства, что она выводит г-на Дюринга за границы его личной субъективной ограниченности, которые он сам не может отрицать. Это, разумеется, необходимо, чтоб он мог установить окончательные истины в последней инстанции, хотя мы все еще не уразумели, как должно совершиться это чудо».

Теперь, поняв позицию г-на Дюринга, отчасти изложенную им самим, отчасти прокомментированную Энгельсом, перейдем к тем, кто угрожает этой позиции и ее автору. Сама философия действительности расового социалиста, как мы уже говорили, была создана в противовес Канту. История в Берлинском университете с Гельмгольцем тоже нам известна. Далее «лишенный всяких честных убеждений Лейбниц…». «Дикий бред и нелепый пустой вздор неких Фихте и Шеллинга…» «Горячечные фантазии, которые увенчал некий Гегель посредством своей ненаучной манеры и неудобоваримых идей…» «Дарвинистская полупоэзия и фокусы с метаморфозами, с их грубой, чувственной узостью понимания… Дарвинизм представляет собой изрядную дозу зверства, направленного против человечности…»

Здесь мы имеем налицо гуманизм расового социалиста Дюринга. Кстати, из социалистов Дюринг более или менее признает коммунаров 1871 года, и в этом есть известный смысл, который станет понятен, когда мы доберемся до конкретных представлений Дюринга о практическом социализме… Но Сен-Симон «страдал религиозным помешательством». Когда же речь заходит о Фурье, то нам становится ясным, что Дюринг о нем еще худшего мнения, чем Павел Яковлевич, русский провинциал-антисемит. «Эта детская головка… Этот идиот – вдобавок даже и не социалист. В нем нет и кусочка рационального социализма…» Роберт Оуэн «имел тусклые и скудные идеи», Лассаль – «наш иудейский герой, памфлетный писака», Маркс – «узость взглядов… хаос мыслей и стиля… дикие концепции, которые в действительности являются лишь ублюдками исторической и логической фантастики… мерзкие приемчики… гнусно… шуточки и прибауточки с претензией на остроумие… китайская ученость… философская и научная отсталость…».

Эти, как выразился Энгельс, «любезные ругательства» можно было бы продолжить, но, пожалуй, ограничимся уже имеющимися. Они вполне характеризуют личность, мировоззрение и литературный стиль того, кто назван на конгрессе государственным социалистом-антисемитом Генрици «значительнейшим и самостоятельнейшим мыслителем Германии». Добавим лишь, что мнения Дюринга о Гете мы коснемся, когда специально будем разбирать представления философа действительности об антиеврейской социалистической культуре.

Относительно же взаимоотношений между расовым и классовым социализмом, о которых мы уже говорили и о которых еще будем говорить, следует заметить: основополагающий момент обоих социализмов – противоречие между трудом и капиталом. Просто расовый социализм придает капиталу расовые еврейские черты. Правда, понимание исторических процессов и метод обоих социализмов совершенно противоположен, но тем не менее полемика между ними обнаруживает и сходство в ряде крайних случаев. Мы увидим, что некоторые отрывки социалистических воззрений Дюринга, которые с насмешкой цитирует сам Энгельс, являются глупыми пародиями Дюринга на ряд собственных мыслей Энгельса. Это станет особенно ясным, когда мы коснемся понимания обоими социализмами прибавочной стоимости как основы капиталистической эксплуатации. Но это уже в следующей нашей встрече с Дюрингом, которую любезно для нас организует Фридрих Энгельс. Теперь же вернемся опять к запискам русского социалиста-антисемита, то есть в зал конгресса.