Леонид Бершидский - Ремесло
Вот, например, популярный текст из журнала «Власть» о трудностях, возникших у проекта «Сколково» в связи с повышенным вниманием к нему силовиков:
«Представитель корпорации Intel, отвечающий за организацию офисов по всему миру, прибыл на переговоры с руководством фонда Сколково» 18 апреля — в тот самый день, когда в здание Центра международной торговли (ЦМТ), где квартирует фонд, нагрянули с обыском сотрудники Следственного комитета (СК). У него, как и у всех людей, оказавшихся в помещениях фонда, следователи отобрали паспорт и мобильный телефон, а затем выгнали в коридор. Через некоторое время паспорт и телефон вернули, но попросили выйти на улицу и дождаться окончания следственных действий. Когда через несколько часов следователи ушли, сотрудники фонда бросились звонить ему, чтобы извиниться и пригласить на переговоры, но выяснилось, что гость уже едет в аэропорт Шереметьево.
На несостоявшихся переговорах речь должна была идти об увеличении штата исследовательского центра Intel в иннограде «Сколково» до 200 человек. По словам источника «Власти» в руководстве фонда, речь идет о потере как минимум 1 млрд руб. — стоимость одного рабочего места в исследовательском центре составляет более 1 млн руб. в год, а размещается центр не менее чем на пять лет. Представитель другой крупной компании должен был приехать на переговоры на следующий день, но отложил свой визит «до решения возникших проблем».
В день, когда следователи проводили в офисе «Сколково» выемку документов, в том же здании ЦМТ проходил организованный Сбербанком форум «Россия-2013». Одно из пленарных заседаний называлось «Инвестиции в Россию: что определяет решения инвесторов сегодня». Первый вице-премьер Игорь Шувалов убеждал гостей, что «Россия более комфортное и надежное место для инвестиций, чем многие другие страны, которые ранее были очень привлекательны». С докладом о том, как выгодно инвестировать в российские инновации, на форуме должен был выступить президент фонда «Сколково» Виктор Вексельберг, но у его отсутствия были уважительные причины.
Мы прочитали уже три длинных абзаца — отличный первый, который можно пересказывать друзьям, как готовый анекдот, и еще два про то же самое. Нам до сих пор не сказали, зачем написан текст.
После прекрасного анекдота про гостя из Intel было самое время сказать, что инноград «Сколково», придуманный при другом президенте, при нынешнем вышел из моды и стал мишенью для силовиков, которые расследуют в «Сколкове» такие-то уголовные дела. И что участники проекта опасаются за его судьбу. А там уж можно продолжать рассказ.
Вот как решили задачу репортеры «Ведомостей» в одном нашумевшем расследовании:
«Если проехать 30 км от Москвы по Каширскому шоссе, а потом свернуть направо в сторону Сонина, миновать деревни Березка и Курганье и пересечь широкое поле, то дорога упрется в контрольно-пропускной пункт (КПП) — направо и налево от него идет сплошной зеленый забор. За ним — поселок Акулинино, где блогеры недавно обнаружили участок президента РЖД Владимира Якунина.
Внутрь без пропуска не пускают. Поэтому информацию о владельцах акулининских участков „Ведомости“ взяли из реестра недвижимости, а о ландшафтах и постройках — с карт Google и Yandex, которые сопоставили с фото этих же объектов на сайтах архитектурных бюро и строительных компаний, работавших в поселке. В итоге получилась картинка, которая дает срез нынешней российской элиты: в Домодедовском районе на приволье собрались близкие Владимиру Путину руководители госкомпаний и госкорпораций, генералы ФСБ и бизнесмены еще ельцинского призыва».
Насколько неудачен в этой статье первый абзац — совершенно непонятно, зачем читатель получает инструкции, как ехать на какую-то подмосковную дачу — настолько исправляет положение второй. Мы точно знаем, что увидим дальше, и продолжать чтение ради этого определенно стоит.
ТЕЛО СТАТЬИ
В журнале SmartMoney — где вообще было много полезных самоограничений — мы ввели правило: статья не может быть длиннее двух разворотов, то есть четырех страниц, то есть примерно 15 000 знаков с пробелами. Читателей, способных переварить больше на одну тему, я встречал немного, и все они в чем-то маньяки. Впрочем, даже 15 000 знаков — это гигантский кирпич. Понятно, что его чтение облегчают такие штуки, как иллюстративный ряд, инфографика и подверстки. Но такой длинный текст надо еще делить на главки. Не меньше трех, но и не больше пяти.
Каждая главка — это мини-статья со своим лидом и со своим ярким последним абзацем, только без биллборда (он один на весь текст). Нет смысла сперва писать длинный непрерывный текст, а потом дробить его на главки — выйдет искусственно. Когда я сочиняю журнальную статью (не колонку) — то есть, в большинстве случаев, когда переписываю чью-то чужую от первого до последнего слова, — пишу сперва в файле план с кратким содержанием каждой главки. А потом каждую главку придумываю, как самостоятельный текст. Начало и конец главки (но не ее название — это чисто служебный элемент) очень много значат, если прописать их красиво все 3–5 раз, можно даже спасти слабый текст.
ПОСЛЕДНИЙ АБЗАЦ
В американской теории последний абзац называется kicker. Точного перевода не существует, самый близкий — соль анекдота. В журнальном (длинном) тексте последний абзац играет даже более важную роль, чем в новостном. Автор гораздо дольше собирал материал, дольше писал, все это обошлось редакции гораздо дороже, чем еще одна новость. Так что имеет смысл постараться, чтобы текст запомнили, обсуждали, ссылались на него в соцсетях. И — чтобы прокомментировали! Вы никогда не замечали, что комментарии под текстом относятся чаще всего к его концовке?
Последнее впечатление о тексте важнее первого, потому что лид к концу статьи уже несколько померк в памяти читателя. Надо под конец дать читателю в руки бомбу, завершить анекдот, который вы так долго рассказывали.
Для концовки лучше «присолить» какой-нибудь любопытный факт или яркую цитату. Вот, например, 13(!) — страничная статья в The New Yorker про железную руду в Гвинее (!) — найдите ее в интернете, и готов спорить, что вы дочитаете ее до конца. Вот последний абзац:
«Он продолжал говорить в своей профессорской манере, но в голосе его зазвучала вдруг нотка удивления. „Посмотрите на эту руду: это же мировое качество. Мировое. И за столько лет мы не сумели добиться никакой пользы от этих огромных ресурсов“. Президент Конде сделал паузу. И пробормотал, почти сам себе: „Как мы можем быть такими богатыми — и такими бедными?“»
Я запомнил, а вы?
За хорошими кикерами я опять-таки хожу на сайты вроде thenewyorker.com. В русских и украинских изданиях их днем с огнем не сыскать — никто не думает об эффектных концовках. Мне даже не удалось найти хороший свежий пример для этой главы. Представляете себе, какие конкурентные преимущества вы, читатель, приобретете, если начнете делать, как авторы The New Yorker?
А для начала попробуйте взять наугад любую статью из «Власти», «Русского репортера» или киевского «Корреспондента» и привести ее в соответствие с ньюсвиковским каноном. Это будет не так-то просто: и над первым абзацем, и над вторым, и над концовкой, и над структурой главок придется поломать голову. Между тем увидите, что весь необходимый материал в тексте, который вы выбрали наугад, скорее всего, есть. Его нужно просто вытащить из-под завалов, отряхнуть и предъявить читателю во всей красе.
8. Зовите меня Измаил
Между журналистикой и литературой на самом деле не так много общего. Главное различие, конечно, в том, что писатель если и ограничен в сроках, то лишь по собственной инициативе. Над журналистом всегда висит топор дедлайна. За недолгое отпущенное ему время ремесленник должен собрать как можно больше полезного материала. На сочинение текста часы, а то и минуты отпускаются по остаточному принципу. Поэтому многие журналисты, зная, что не умеют красиво писать, занятие свое не бросают — зато они умеют рыть, вызванивать, доставать, бежать, тащить. Писатели, которым надо бы бросить это дело, — те просто не понимают, что у них плохо получается.
И все-таки есть в работе репортера два совершенно литературных момента: это сочинение лида (первого абзаца) и кикера (последнего абзаца). То, что между, — это, как мне объяснил один из мастеров, учивших меня ремеслу, просто кирпичная кладка. Красота репортерского текста, хоть новостного, хоть журнального — в простых, чеканных формулировках. Даже репортаж, цель которого — создать у читателя эффект присутствия, почти никогда не выигрывает от попыток написать «литературно».
Пожалуй, эталонный репортаж написал в журнале «Русский Newsweek», в номере за 19–25 июля 2004 года, Александр Гордеев. Речь в нем идет об убийстве первого главного редактора русского Forbes Павла Хлебникова. Вот первые четыре абзаца этого текста:
