Немецкие Специалисты - Итоги Второй мировой войны. Выводы побеждённых
Однако объявленного пропагандистами перелома на фронтах не произошло, и когда в рождество 1944 года наступление в Арденнах окончательно провалилось, надежда сменилась чувством глубокого разочарования. Оно перешло в отчаяние, когда в середине января 1945 года был прорван фронт на Висле и русские войска вступили в восточные провинции Германии.
Теперь мнение большинства немецкого народа о продолжении войны окончательно разошлось с лозунгами его руководителей. Одновременно стали заметными и расхождения между населением западных и восточных областей Германии по вопросу о прекращении борьбы.
Война на Западе никогда не была популярной в Германии. Ее воспринимали как несчастье, в которое Германия попала абсолютно помимо ее воли. Лишь в ходе самой войны руины немецких городов и невинные жертвы воздушных бомбардировок вызвали у немецкого народа ожесточение и ненависть к западным державам, главным образом к руководителям западных держав, а также к летчикам, совершавшим террористические налеты на Германию. Немцы никогда не испытывали ненависти к американским и английским солдатам, от которых они ожидали гуманного обращения. Таким образом, когда население Германии почувствовало себя обманутым в своих надеждах, воля немцев к сопротивлению, закалявшаяся на протяжении многих лет, превратилась, не выдержав напряжения, в покорность и готовность капитулировать.
Война на Востоке, напротив, с самого начала рассматривалась почти всем народом как роковая национальная необходимость. Она вылилась в такие формы, которые противоречили всем человеческим законам. Поведение советских войск на немецкой земле действительно было таким, каким его рисовала немецкая пропаганда. Здесь никто и не помышлял о плене: все думали только о том, как спастись бегством. Характерно, что с начала 1945 года все население Западной Германии стало считать неоправданным безумием каждый следующий день войны, в то время как миллионы немцев на Востоке страстно ожидали ее продолжения по крайней мере до тех пор, пока они сами не скроются от русской опасности. Это различное отношение немецкого народа к войне значительно повлияло на течение конечной фазы войны.
Морально-боевой дух немецких войск почти ничем не отличался от морального духа всего населения Германии, однако в ходе войны здесь появился целый ряд отрицательных факторов. Покушение 20 июля было воспринято войсками, и особенно фронтовыми, как «удар в спину». Но вместе с тем оно посеяло в душе каждого солдата зерно сомнения. Это сомнение росло и ширилось, находя себе пищу в той нечеловеческой реакции, которой нацисты ответили на заговор, а также в дальнейших неудачах на фронтах и в частой смене оправдавших себя и любимых командиров за те «ошибки», причиной которых чаще всего были подавляющее превосходство противника или некомпетентность собственного высшего командования. Сомнения в гениальности фюрера и его помощников все же мало повлияли на боеспособность германских вооруженных сил, потому что теперь они сражались не за отдельного человека, не за режим и даже не за национал-социалистские идеи, а за Германию.
Только когда стало ясно. что спасти Германию уже невозможно, для войск началось новое решающее испытание, в котором на карту были поставлены солдатская честь и доблесть. Не у всякого хватит духа сделать такую ставку.
Попав весной 1945 года в жестокие противоречия между приказом и совестью, присягой и личными интересами, выполнением долга и самосохранением, солдаты немецкой армии начали падать духом. Увеличилось количество дезертиров и таких, которые при первой возможности были готовы сдаться в плен. Путем террора, военно-полевых судов и драконовских законов Гитлер, рейхскомиссары по обороне страны и некоторые командующие войсками стремились всячески задержать падение морального духа немецкой армии. Но если большинство соединений немецких войск, напрягая последние силы, продолжали оставаться верными присяге, то этим они обязаны отнюдь не вышеуказанным мероприятиям. Решающее значение при этом наряду с чисто солдатскими качествами, то есть военным воспитанием и постоянным сознанием своего долга, имел и тот простой факт, что даже после поражения войска продолжали получать боевые задачи, касавшиеся либо порядка отхода, либо прикрытия движения соседних частей и соединений, либо, наконец, защиты гражданского населения.
Уроки тотальной войны
Гитлер не хотел тотальной войны. Но он все-таки развязал ее, сделав предварительно совершенно неправильную оценку политической обстановки. Переоценив свои возможности и недооценив военные возможности противников, он раздул ее в 1941 году в мировой пожар. Самым подходящим моментом для отыскания германским руководством какого-либо политического выхода и для мобилизации всех экономических и военных ресурсов мог быть только момент провала «молниеносной войны» в России и вступления в войну Америки.
Однако на то, чтобы добиться этого, не было затрачено такого количества энергии, которое соответствовало бы создавшейся обстановке. Не было организовано исчерпывающего, своевременного и четкого управления германским военно-экономическим потенциалом. Резервы освобождались не сразу и часто только под давлением неудач на фронте, иногда весьма опрометчиво, а большей частью слишком поздно. Концентрация экономики отразилась на производстве оружия в полной мере лишь в 1944 году. Но в это же самое время начались усиленные налеты авиации противника на Германию, потребовавшие от нас крайних усилий и полного использования всей имеющейся рабочей силы, чтобы поддержать производство и транспорт на должном уровне.
Германское правительство не научилось правильно и своевременно высвобождать и распределять людские резервы ни в экономике, ни в руководящих органах, ни даже в самих вооруженных силах. Все мероприятия последнего года войны носили на себе печать отчаяния. Их проведение было возложено Гитлером на партию, причем для выполнения этих совершенно непривычных для них задач партийные работники не имели никаких других данных, кроме одного желания. Геббельс как руководитель тотальной мобилизации сил в тылу провел экстренные меры по изъятию рабочей силы с предприятий военной промышленности и из учреждений тыловых служб, совершенно оголив их. В свою очередь Гиммлер как командующий армией резерва сформировал «народно-гренадерские» и «народно-артиллерийские» дивизии. Наконец Борман со своими гаулейтерами и крейслейтерами[163] взял на себя задачу создания фольксштурма, в который 18 октября были призваны все мужчины в возрасте от 16 до 60 лет, способные носить оружие. Большого военного значения соединения фольксштурма, однако, не имели. Это объясняется не только их недостаточной подготовкой и плохим вооружением, но прежде всего заимствованной у освободительных войн начала прошлого столетия концепцией, что подобные соединения являются «вооруженным народом». Данная концепция, породившая в этой войне такие понятия, как «отечественный фронт» и «тотальная война», превратилась в бессмысленный анахронизм. В грядущих войнах «тотальность» будет выражаться не в том, что навстречу роботам современной военной техники встанут дети и старики, вооруженные охотничьими ружьями, а в том, что все силы народа будут заранее и вполне разумно подчинены требованиям войны. В начале 1945 года правительство обратилось к немецким женщинам с призывом «вступить в вспомогательные отряды фольксштурма». В марте в армию был призван очередной, 1929 год, то есть, по сути дела, 15-летние подростки. Наконец, последним плодом тотальной войны явилась кампания «Вервольф», которая была «организована» партией под впечатлением успехов партизанских соединений противника, сражавшихся, кстати сказать, в совершенно иных условиях. Однако созданная в ходе этой кампании организация не была подготовлена к решению задач партизанской войны ни материально, ни морально.
Тактика «выжженной земли»
Еще более тяжелыми для Германии оказались последствия тотальной войны в другой области. Дело в том, что если все последствия организационных мероприятий должны были прекратиться вместе с окончанием войны, то мероприятия по разрушению мостов и промышленных предприятий подрывали жизнь страны на очень долгое время.
Тактика «выжженной земли» в несколько смягченной форме, в какой она применялась немцами в конце войны на своей территории, имела уже исторические прецеденты. Пожар в Москве в 1812 году, разрушения, имевшие место в американской войне Севера и Юга, опустошительное отступление немцев на позиции Зигфрида в 1918 году, разрушение англичанами французских портов в проливе Ла-Манш в 1940 году и взрывы, сопутствовавшие отходу немцев из Северной Норвегии в 1944 году, — все эти случаи применения тактики «выжженной земли» получили ввиду особых обстоятельств или своего исключительного успеха полное признание истории.
