Эксперт Эксперт - Эксперт № 48 (2014)
1. Не действовать. Самое простое — прекратить деятельность в связи с тем, что коэффициент полезного действия стал очень низким. «Зачем отправлять суда и грузы, если мы знаем, что значительная часть из них будет потоплена?»
2. Ориентироваться на конечный результат («мы за ценой не постоим»). Можно увеличить количество отправляемых судов и грузов, чтобы добиться нужного конечного эффекта от грузопотока даже при больших потерях. «Если до цели доходит только 50 процентов судов и грузов, то надо увеличить количество (и судов, и грузов) в два раза, и мы достигнем требуемого результата, несмотря на потери».
3. Бороться за эффективность. Найти способы увеличения КПД. «Надо найти способ уменьшить процент наших потерь при доставке грузов».
Кто-то, может быть, удивится (возможно, это будут руководители Банка России, о них мы поговорим ниже), но первый вариант даже не рассматривался. Ведь речь шла буквально о выживании населения Великобритании (мы уже говорили о зависимости британцев от импорта продовольствия). Запасов некоторых критически важных ресурсов в Великобритании в отдельные периоды войны хватало всего на три недели.
Великобритания и США пошли одновременно по второму и третьему пути. Первоначально было увеличено количество отправляемых грузов. А верфи США стали усиленно работать, чтобы создавать суда взамен потопленных германскими подлодками. Кстати, рост заказов на морские суда был одной из причин бурного роста экономики США во время войны. А некоторые экономисты считают, что только благодаря подобным заказам Америка окончательно выбралась из Великой депрессии.
Одновременно с постройкой новых кораблей был предпринят целый ряд мероприятий, которые позволили резко сократить потери при морских перевозках. Назову только два из них для примера.
Во-первых, стала использоваться система конвоев. Проанализировав потери за определенный период времени, британцы заметили, что немцы потопили 110 одиночных кораблей. Но из нескольких тысяч судов, которые шли группами с военным охранением, было потоплено лишь четыре. Было принято решение, что все суда должны передвигаться в составе таких охраняемых групп — конвоев. И это резко усложнило действия немецких подводных лодок.
Во-вторых, маршруты движения судов стали выбираться таким образом, чтобы они были максимально приближены к базам авиации, расположенным на побережье или на островах. Это дало военным самолетам Великобритании и ее союзников возможность быстро приходить на помощь конвоям и увеличило потери немецких подводных лодок.
Именно поэтому второй эпизод битвы был уже не столь благоприятным для Германии. С июля 1941-го по март 1943 года союзные и нейтральные страны потеряли транспортов и боевых кораблей общим водоизмещением около 10 млн тонн, из них 80% от подводных лодок. За это же время германский флот потерял 155 подводных лодок. В сравнении с первым эпизодом результат действий немецких подлодок вырос примерно на треть, но потери возросли более чем в три раза!
И совсем разгромным для Германии стал третий эпизод Битвы за Атлантику. С апреля 1943-го по май 1945 года, то есть за 25 месяцев, Германия потопила суда союзников общим водоизмещением всего 3 млн тонн (из них от подводных лодок 73%), потеряв при этом свыше 600 подводных лодок. В значительной мере такой результат был достигнут благодаря успешной блокаде основных германских баз подводных лодок, а затем Германия эти базы и вовсе потеряла.
Битва за Атлантику совсем не безразличный для нашей страны пример. Конвои (в том числе печально известный конвой PQ-17) доставляли в СССР автомобили, танки, самолеты, медикаменты и другие важнейшие грузы от союзников.
Центробанк предпочитает не действовать
Самое время перейти от рассматриваемого примера к политике Центрального банка России. В ситуации, когда в России замедляется экономический рост (а это стало заметно с конца 2012 года), многие обратили свой взор на Банк России в надежде на денежное стимулирование экономики с его стороны. Центробанк это заметил. «Нам иногда говорят: низкие темпы экономического роста! Поддержите их дешевыми деньгами. У нас предприятия не могут модернизироваться, потому что кредиты очень дорогие. Вы не даете дешевых денег!» — говорит глава ЦБ Эльвира Набиуллина в программе «Познер».
Но не таков Центробанк России, чтобы поддаваться внешнему давлению. Тем более что по закону он не зависит от других органов власти, и вообще, стимулирование экономики не его функция. Но какая-то реакция на внешние запросы необходима, и у ЦБ есть два рубежа «интеллектуальной» обороны.
Первый рубеж — это тезис о том, что денежное стимулирование в текущих условиях не поможет, потому что замедление экономики имеет не циклическую, а структурную природу. «В связи со снижением темпов экономического роста активно обсуждается вопрос о применении мер денежно-кредитной политики для его стимулирования. По оценке Центрального банка, замедление роста в значительной степени обусловлено структурными факторами, и переломить влияние этих факторов денежно-кредитная политика не может», — сказала Эльвира Набиуллина, выступая на заседании правительства 25 сентября 2014 года). Не будем останавливаться подробно на этом тезисе ЦБ. Если читателя интересует данный вопрос, на эту тему есть несколько неплохих публикаций, например статья «Не хватает прозрачности» в газете «Ведомости». Спорить с Центробанком об этом в каком-то смысле бесполезно, потому что даже если вы убедите ЦБ в его неправоте, то столкнетесь со вторым, уже непробиваемым барьером.
Этот второй рубеж обороны прост: денег давать экономике не следует, потому что часть из них (заметьте, часть!) разгонит инфляцию или повлияет на валютный курс. Другими словами, даже если кому-нибудь удастся доказать, что ЦБ не прав в оценке природы кризиса, то денег все равно не следует давать, потому что эта деятельность (по обеспечению экономики деньгами) эффективна не на сто процентов.
Вот здесь и применимо сравнение с Битвой за Атлантику. Центробанк как бы говорит: «Только часть моих кораблей дойдет до порта назначения, поэтому лучше вообще корабли не отправлять».
На эту статью меня сподвигли слова Эльвиры Набиуллиной, произнесенные 10 ноября 2014 года в интервью телеканалу «Россия 24»: «Мы временно ограничим предоставление рублевой ликвидности, потому что она используется не только для финансирования экономики (здесь и далее курсив мой. — С. Б. ), но и для игры на валютном рынке». Но не только курс рубля является заботой ЦБ. Ранее многократно подчеркивалось, что денежно-кредитное стимулирование будет разгонять инфляцию. «Если вы просто дадите дешевых денег, то не факт , что они пойдут в инвестиции. Скорее всего , они пойдут просто на прирост цен. И тогда риск стагфляции возникает» (Эльвира Набиуллина, январь 2014 года). Главе ЦБ вторит ее заместитель Ксения Юдаева : «Пытаться влиять на экономический рост через политику ЦБ может быть контрпродуктивно: на темпы роста экономики мы не повлияем, а инфляцию раскрутим».
У Черчилля и Рузвельта был выбор из трех вариантов. Они выбрали одновременно второй и третий, так как выбор первого был несовместим с выживанием Великобритании. Как эти три варианта выглядят в ситуации с ЦБ России?
1. Не действовать (не добавлять денег в экономику) . Фактический выбор ЦБ. Он не дает денег в экономику, поскольку лишь часть этих денег дойдет туда, куда надо. «Я умываю руки», как сказал Понтий Пилат.
2. Ориентироваться на конечный результат . Центробанк в этом варианте ориентировался бы на реальное приращение денег в экономике (то есть без учета денег, «потопленных» инфляцией). Каждому читателю это понятно на бытовом примере: работодатель лишь тогда реально увеличивает зарплату, когда ее рост превышает рост цен.
3. Бороться за эффективность . ЦБ в этом случае задумывался бы об эффективных способах добавления денег в экономику, чтобы их влияние на инфляцию (и/или на ослабление курса рубля) было бы минимальным. Это был бы высший пилотаж со стороны ЦБ, но, как мы видим, он пока не готов даже приступить к этой задаче.
Эффективные способы добавления денег в экономику есть. Достаточно лишь перекрыть самые неэффективные каналы. Для обуздания валютных спекуляций Центробанку вовсе не обязательно вести себя как хирургу, который на живом человеческом теле учится своей профессии. «Для ЦБ прозрачен валютный рынок, видны все позиции на нем, кто играет против рубля. Пять банков, в том числе четыре с госучастием, контролируют 50 процентов банковских активов, 20 банков — более 80 процентов. В этой нерыночной, по сути олигополистической среде очень действенны административные способы воздействия на цены активов. Плюс нормативы валютной позиции, плюс резервирование против валютных активов и так далее», — говорит Яков Миркин , заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН.
