Эксперт Эксперт - Эксперт № 21 (2014)
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Впервые за долгие годы стали востребованными сценарии и стратегии дальнейшего развития страны, отличные от сиюминутных императивов экономического и политического выживания. Образован Центр стратегических разработок, оживляется и расширяется экономическая дискуссия. В том числе на страницах «Эксперта». В 2000 году журнал предоставляет трибуну для программных публикаций экономистам самого разного толка — от Андрея Илларионова до Михаила Хазина , — посвященных принципам и проблемам развития российской и мировой экономики.
С тех пор утекло много воды. Мы пережили «тучную восьмилетку» 2000–2007 годов, по итогам которой душевой ВВП превысил дореформенный позднесоветский уровень, а плоды экономического роста дотянулись не только до хозяйственной и административной элиты, но и до широких слоев граждан: средний класс страны достиг пятой-четвертой части населения. Затем был холодный душ кризиса 2008–2009 годов, правда уже в существенной большей степени, в отличие от кризиса 1998-го, модерировавшийся государством. Быстрый восстановительный рост 2010–2011 годов оказался, увы, совсем непродолжительным. Торможение началось еще в 2012-м, в прошлом году стало явным, а в процессе вовлечения России в острый внешнеполитический кризис у наших юго-западных границ приобрело масштабы полноценной стагнации, граничащей с рецессией. И это на фоне выздоровления и ускорения роста в ряде ключевых мировых центров силы: США, Японии и Евросоюзе.
Нарастает ощущение развилки путей дальнейшего развития страны, невозможности сохранения статус-кво в экономической политике. А значит, снова, как и в начале 2000-х, экономическая дискуссия из необязательного интеллектуального упражнения превращается в крайне актуальный инструмент нащупывания нового видения перспектив развития страны. И неизбежно — в инструмент политической борьбы. Пора снова, отбросив концептуальные расхождения, садиться за один стол и профессионально обсуждать злободневные вопросы, альтернативы и приоритеты экономической политики.
Наш сегодняшний собеседник не нуждается в пространных представлениях. Ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте Российской Федерации профессор Владимир Мау — видный специалист в области экономической истории и истории экономической мысли, к своим 54 годам имеющий шеститомник собственных сочинений. Среди них требуют особого упоминания такие труды, как «Великие революции: От Кромвеля до Путина» (2001, в соавторстве с Ириной Стародубровской ) и «Реформы и догмы» (третье расширенное издание этой книги вышло в прошлом году).
Но Мау не просто кабинетный исследователь. Уже третий десяток лет он один из тех, кто участвует в принятии важнейших экономических решений и руководит командами, в существенной мере определяющими вектор социально-экономического развития страны. Так было в 1990-е, когда Мау, соратник Егора Гайдара , был сначала его советником в правительстве. Затем в течение пяти лет (1997–2002) возглавлял Рабочий центр экономических реформ при правительстве РФ. Так остается и по сей день: последняя крупная работа по экономической стратегии, выполненная по заказу президента страны в 2010–2011 годах, так называемая обновленная Стратегия-2020, осуществлялась под руководством Владимира Мау и ректора НИУ ВШЭ Ярослава Кузьминова .
Программные статьи Владимира Мау в нашем журнале «В защиту агностицизма» и «Либерализм всерьез и надолго» четырнадцать лет назад серьезно разогрели экономическую экспертную дискуссию. Надеемся, что так же произойдет и на этот раз.
«Лучше стоять за высокие темпы роста, чем сидеть за низкие»
— Владимир Александрович, как бы вы выстроили иерархию факторов торможения роста российской экономики? Каково соотношение внешних и внутренних, в том числе рукотворных, факторов сваливания страны в рецессию?
— Несомненно, проблема темпов роста сейчас ключевая в экономической дискуссии и экономической политике. Начиная с 2000 года темп экономического роста России превышал среднемировой (за исключением спада в 2009 году), а в 2013-м рост оказался ниже среднемирового. Причем вряд ли можно ожидать резкого повышения темпов. Это новая ситуация, новая реальность. Она нуждается в серьезном осмыслении. Прежде всего надо понять, какие факторы являются причиной долгосрочного тренда на замедление, а какие могут быть исправлены корректировкой экономической политики. Проблема эта сложная, но не уникальная: одна из самых острых тем экономической дискуссии в США — выдвинутая экономистом Ларри Саммерсом гипотеза о вступлении американской экономики в период длительной стагнации (secular stagnation).
Долгосрочные проблемы могут быть связаны как с глобальными трендами, так и с особенностями экономического развития конкретной страны. Важно учитывать, что темпы роста страны непосредственно связаны с уровнем ее экономического развития. Более развитая страна с дорогим трудом при прочих равных условиях растет медленнее, чем менее развитая с дешевым трудом. Нельзя ожидать, чтобы Германия росла темпом Китая, — разумеется, при ответственной экономической политике в обеих странах. И в этом смысле замедление темпов роста в России связано в том числе с тем, что уровень экономического развития страны за последние пятнадцать лет довольно сильно повысился. Наша экономика достигла качественно иного рубежа, и на этом рубеже она не может расти столь же быстро, как в условиях восстановительного роста. Я бы сказал, естественный темп роста сейчас — выше, чем в Германии или США, но ниже, чем в Китае.
— Но сегодня мы растем, если растем вообще, темпом существенно меньшим, чем Германия, чем США, чем Япония.
— Это требует серьезного переосмысления существующей модели экономического роста, что связано как раз с переходом российской экономики на качественно новый уровень. Высокие темпы роста в 2000–2007 годах были результатом действия нескольких факторов. Я бы выделил следующие компоненты тогдашнего быстрого роста: девальвационную, стабилизационную, восстановительную и сырьевую. Экономический рост начался в 1999 году не из-за девальвации. Он был результатом реализации стандартных стабилизационных мер — стабилизации цен, приватизации и оздоровления (балансировки) бюджета. И главное, кризис 1998 года показал, что наша политическая система достаточно стабильна. Мы прошли через испытание тяжелым кризисом без политических потрясений — система оказалась адаптивной, и это дало первый импульс роста. Второй импульс дала девальвация. Но она вторична по отношению к политической и макроэкономической стабилизации. Третья составляющая — восстановительный рост. В стране было много незагруженных мощностей и много свободной или неэффективно использовавшейся рабочей силы. В этом смысле повторился эффект 1922–1927 годов. И все это без высоких цен на нефть. Итак, первый этап — это восстановительный рост в условиях политической стабильности и в отсутствие инвестиций. Дальше начинают расти цены на нефть, появляются инвестиции в расширение мощностей. Но восстановительный рост всегда и везде имеет затухающий характер. Когда-то применительно к экономике 1920-х годов этот феномен анализировали выдающиеся отечественные экономисты Владимир Базаров, Владимир Громан, Станислав Струмилин. Позднее эта проблема была политизирована, и теорию объявили враждебной, принижающей экономические возможности государства диктатуры пролетариата. В результате Базаров и Громан оказались в тюрьме, а Струмилин счастливо ее избежал, своевременно поняв, что «лучше стоять за высокие темпы роста, чем сидеть за низкие». Это важный урок: не следует политизировать экономическую дискуссию. Но факт остается: восстановительный рост, если его не поддерживают дополнительные государственные меры, стимулирующие инвестиции, обязательно затухает.
— Мне концепция восстановительного роста представляется все же несколько умозрительной. На мой взгляд, это не более чем бухгалтерский термин, означающий восстановление масштабов экономики до уровня, предшествующего циклическому или другому кризисному спаду. Однако это восстановление объемов сопровождается структурными сдвигами и качественным обновлением основных фондов, так что через несколько лет мы имеем фактически другую экономику, обладающую новыми возможностями и резервами роста.
— Разумеется, в результате восстановительного роста происходят и структурные сдвиги, что является результатом новых инвестиций. Однако это никак не отрицает того, что экономическое развитие, основанное на вовлечении уже существующих мощностей, имеет свои серьезные особенности. В издательстве нашей Академии только что вышел двухтомник Владимира Базарова, который я рекомендую всем, кто интересуется и проблемами роста, и отечественной экономической историей.
