Литературная Газета - Литературная Газета 6561 ( № 30 2016)
Задумайтесь!
Николай Мартынов
Знал ли Мартынов, что Лермонтов стрелять не собирается? Да, знал.
Мог ли он тоже выстрелить в воздух? Да, мог.
Были ли так важны для него оскорбления Лермонтова? Нет, не важны. Давно забыта была и история с вскрытым письмом от сестёр Мартынова, сами сёстры приезжали в дом к Лермонтову. Не так важна была и шутка Лермонтова, послужившая поводом для дуэли. Такие шутки Лермонтов отпускал постоянно, всерьёз их никто не воспринимал.
Это взбесившийся графоман осознанно стрелял в русского гения. Впрочем, так оценило это убийство и всё общество.
«…Дуэли не было, а было убийство» (Р.И. Дорохов).
«Мартынов фактически убил Лермонтова, и весь город уже говорил об этом» (Ф.П. Конради).
М.Ю. Лермонтов пал от пули, «посланной ему в сердце твёрдой рукой Мартынова, который ненавидел его люто» (Ф.Ф. Боденштедт).
Лев Сергеевич Пушкин, друживший с Михаилом Юрьевичем, в своих записках о том, как погиб Лермонтов, прямо утверждал, что поединок был совершён «против всех правил и чести».
И наконец, «Для Ольшанского было ясно, что поединка как такового не было…» (из анализа материалов следствия).
Дуэль между Мартыновым и Лермонтовым состоялась в седьмом часу вечера 15 июля 1841 года. Произошла она в городе Пятигорске, около горы Машук. В результате поединка Лермонтов получил рану, несовместимую с жизнью. Поэт скончался на месте и был погребён в Пятигорске.
Большинство нынешних лермонтоведов согласно моде во всём оправдывают Мартынова, выпускают сборники его бездарных стихов, упрекают Михаила Лермонтова.
Разве не так было и с Пушкиным? Не мог умный и культурный человек Дантес не видеть знак гения на облике поэта. Презрел. Всё то же культурное графоманство, которое гораздо хуже простой необразованности граждан. А сейчас потомки рода Дантесов устраивают Пушкинские вечера во Франции, их охотно зовут в гости и наши пушкинисты. Опять же убийство русского гения идёт во славу потомков его убийц.
То же самое и в ХХ веке. Я изучал убийство Николая Гумилёва. Какой-то полумнимый заговор профессоров и интеллигентов. Простые чекисты из бывших рабочих не знали, что с ними делать, тем более пошли уже письма защиты от Максима Горького и других. Могли и отпустить. Или ограничиться ссылкой. Но из Москвы специально ради Николая Гумилёва приехал Яков Агранов, палач и садист, но к тому же приятель и Владимира Маяковского, и Сергея Есенина, знаток поэзии. Он-то и не допустил, чтобы Гумилёв отделался лёгким наказанием. Русских гениев к расстрелу, и точка.
А был или нет заговор Гумилёва, были ли столь грубыми шутки Лермонтова в адрес Мартынова – это уже для убийц ненужные детали. Существует много разных версий, но то, что это было очевидное убийство, несомненно.
Я не думаю, что к убийству Михаила Лермонтова прямо причастны тайные и явные враги поэта – жандармерия или же Николай Второй, иные высокопоставленные особы. Зависть графомана страшнее всех заговоров в мире. Другое дело, что после убийства так и не последовало законного наказания. По тем временам за подобное могли отправить на каторгу, а уж каким-нибудь прапорщиком на службу в Сибирь – этого ждали многие. Ограничились церковным наказанием и короткой ссылкой… в Киев, мать городов русских. Уже через несколько лет Николай Соломонович разгуливал по Москве, царствуя в столь любимом ему Английском клубе. Вот здесь уже и сказалась тайная нелюбовь к русскому гению многих высокопоставленных вельмож… Как можно быстрее оправдать убийцу, воздать ему тайные и явные почести. Вполне может быть, что и Мартынов, идя на этот поединок, заранее знал не только про то, что поэт стрелять не будет, но и про своё лёгкое наказание.
Место дуэли Лермонтова в Пятигорске
Непонятно и поведение всех без исключения секундантов, якобы друзей поэта. Во-первых, почему они дружно бросили тело на месте дуэли и уехали на своих лошадях и каретах в Пятигорск? После смертельного выстрела тело, может быть, ещё дышащего Михаила Лермонтова несколько часов пролежало на месте дуэли под проливным дождём. Только ближе к полуночи приехали слуги, погрузили его в телегу и привезли домой. Как они рассказывали, поэт ещё дышал. Там сразу же сожгли его окровавленный мундир, словно пытаясь скрыть улики.
Секундантами были корнет Глебов и титулярный советник князь Васильчиков, князь С.В. Трубецкой (1815–1859) и друг Лермонтова А.А. Столыпин – Монго (1816–1868)…
После дуэли во всех своих показаниях они дружно стараются оправдать Мартынова. Мол, Лермонтова уже не вернуть, так хоть смягчить наказание убийце. Но о смягчении наказания подумал за них сам император. Как ни оправдывают ныне монархисты Николая Первого, я простить ему его отношение к русскому гению не могу. Не так уж много их на Руси, чтобы так разбрасываться ими.
Но и описание дуэли ли, убийства ли достаточно условно. Всё из объяснений секундантов, симпатизировавших Мартынову. Мартынов, Столыпин, Трубецкой, Васильчиков и Глебов на ходу отрабатывали версию о конфликте и рассказывали сказки о ходе дуэли. Что там произошло на самом деле, так никто до сих пор и не выяснил. Кстати, после своих долгих исследований о дуэли Лермонтова я как-то и к понятиям дворянской чести, дворянского долга отношусь снисходительно. Когда есть возможность, почему бы и не покрасоваться перед обществом? А когда припекло всех, тут и смертельно раненого друга под проливным дождём оставишь, и пистолеты подменишь одни другими, и не заметишь лишних секундантов, того же дорогого родственничка Столыпина (Монго), который молчал о дуэли долгие десятилетия.
Всё свелось к показаниям явно недолюбливающего поэта князя Васильчикова, который и сам менял их по ходу дела на протяжении жизни.
А ведь могло быть и совсем по-другому. Почему такой странный угол – 60 градусов, под которым вошла пуля снизу вверх? Да ещё пронзила тело насквозь? Поэтому и возник вариант с подменой пистолетов, изъятых в доме поэта и Столыпина («одноствольные с фестонами с серебряными скобами и с серебряною насечкою, из коих один без шомпола и без серебряной трубочки»), другими – якобы принадлежавшими Лермонтову пистолетами Кухенрейтера. Более мощными и дальнобойными. Откуда они взялись? Их-то с лёгкостью и объявили оружием на дуэли. Из-за подмены пистолетов и возникла в советское время версия, что стреляли из-за кустов, снизу вверх. Кстати, версия, никем не отменённая.
А если предположить ещё проще, как это сделал юрист Александр Карпенко, что Михаил Лермонтов подъехал на лошади один к месту назначенной с Мартыновым встречи, а тот и выстрелил в него в упор снизу вверх? А потом договорились с остальными якобы секундантами? Меня удивляет, почему боевой товарищ и родственник Алексей Столыпин после дуэли, в которой якобы участвовал, ни разу в течение десятилетий не побывал в Тарханах, не рассказал всё бабушке поэта и вообще отмалчивался.
Увы, но каждый и сегодня может выдвинуть любую свою версию, ибо точных доказательств, кроме того, что сам поэт в Мартынова не стрелял и что убил его в упор с близкого расстояния Николай Мартынов, нет, и вряд ли они будут.
Сам Николай Соломонович умер в 1875 году в возрасте 60 лет и был похоронен в фамильном склепе возле села Иевлево. В 1924 году в усадьбе Мартынова разместили школьную колонию. Когда учителя рассказали школьникам, кто жил в этом имении, ребята дружно вскрыли склеп и утопили сохранившиеся кости в пруду. И поделом.
Кровавая меня могила ждёт,
Могила без молитв и без креста,
На диком берегу ревущих вод
И под туманным небом; пустота
Кругом…
М.Ю. Лермонтов, 1831
Могила и на самом деле оказалась кровавой.
Шестикнижие
Шестикнижие
Книжный ряд / Библиосфера
МЕМОРИУМ
Наш Примеров. – Ростов-на-Дону: LooM So, 2016. – 32 с., ил.
Этот сборник посвящён замечательному русскому поэту Борису Примерову (1938–1995), трагически ушедшему из жизни, подлинному патриоту, горячо любившему свою Донщину.
Ежегодно ко дню рождения Примерова в станице Мечётинской проводится фестиваль «Поющее лето» – дань памяти поэта. В представленном сборнике – стихи участников фестиваля из разных городов России; включены как известные, так и почти незнакомые широкому кругу читателей авторы. Одно из самых запоминающихся – стихотворение Надежды Кондаковой:
Ты жил в плену степного духа
И средь пронзительных полей
Тебе не филин грозно ухал,
А голос памяти твоей.
