Газета Завтра Газета - Газета Завтра 347 (30 2000)
"(Политическое управление.— Н.К.) сможет не только прогнозировать и создавать "нужные" политические ситуации в России, но и реально управлять политическими и общественными процессами в Российской Федерации, а также в странах ближнего зарубежья".
Из текста Программы реформирования Администрации Президента РФ
То, что "молодые и решительные" рвутся управлять политическими процессами — пока, до набора собственной "критической массы", под крылом президента и главы его Администрации — в этом нет ничего удивительного. Удивляет разве что крайне низкий уровень запросов этой политической смены, не выходящий за пределы "России и ближнего зарубежья", сосредоточенный на том, чтобы "не допустить расчленения Российской Федерации и развития конфедеративных отношений". Два этих соображения плюс укрепление режима личной власти президента — вот и весь идеологический багаж, заявленный в "Программе". Прямо скажем, очень негусто для столь масштабно задуманного проекта. Зато приоткрывает возможный пункт согласия между разработчиками "Программы" и высшим кремлевским руководством — принципиальный отказ от роли России как мировой державы и согласие на роль державы региональной.
Вот таково сегодня реальное самоумаление нашего общественного сознания и самоумаление наших элит: от политической до хозяйственной и военной, уже готовых отказаться даже от Ракетных войск стратегического назначения — да и зачем таковые региональной державе? Ее противник — чеченские сепаратисты, а вовсе не поддерживающие оных "сильные" страны Запада. Мы же не против них — мы вместе с ними.
На каких правах и с какими обязанностями — хорошо продемонстрировала недавно завершившаяся встреча "большой семерки" на Окинаве. Стоило, называется, городить огород с "демократизацией" и "реформами", чтобы в конце концов признать необходимость воссоздания тотального механизма контроля и подавления общества "президентским" государством.
Впрочем, повторяю, не исключено, что Владимир Владимирович Путин до сих пор не в курсе планов, предусмотренных его амбициозными подчиненными. Возможно даже, у него и вовсе нет подчиненных, вынашивающих подобные планы, а вся "Программа" — не более чем тонкая антипутинская провокация. Но у кого бы спросить, так ли это? И можно ли будет поверить ответу?
Компания Суперболт предлагает купить гровер 6 по низким ценам в Москве.
Сергей Дунаев НЕ ЖДАЛИ?
После всеми предсказанного, но никем всерьез не ожидаемого грохота тюремных засовов, возвещавших начало новой путинской эры, дело уже не в этической оценке фаворита мартовских гонок и не в его либеральных обличениях, или — хуже того — восхвалениях. И хорошего, и плохого о Путине сказано и без того достаточно, так что попытка продолжать эту тему уже до скуки неоригинальна. Личные мотивы Путина как конкретного персонажа при этом не так важны. Вопрос в другом: и сторонники, и противники Путина продолжают рассуждать о нем как о некоей воплощенной случайности в плане истории. Однако возможно усмотреть в самом начале его возвышения контуры нового государственного стиля и основные элементы его стратегии, так что речь идет не о "реальном Путине", а о его виртуальном мифе, главным образом "победоносном", поскольку создан он был посредством новых рекламных технологий и на основе не работавших до сих пор в общественном сознании мифологем.
Споры в СМИ на несколько интересную все же тему будущего, а вернее будет сказать — их дилетантская имитация, попытка автоматически "мыслить" цитатами из разнообразных дуренок и соплидзе, ерунду таковую называя "политическим анализом", ведутся теперь уже вокруг совершенно незначимых вещей. Что одновременно и непонятно, и правильно. Однако об интеллекте участников подобных действ все это вовсе не свидетельствует. Забавное непонимание ситуации, граничащее с полной психической невменяемостью, один за другим демонстрируют маститые "эксперты и политтехнологи", причем некоторые из них, надо думать, вполне искренне. Цель все же — определить идеологические контуры нового режима, вычислить стратегию его многоходовых комбинаций.
Весь прорыв аналитических светил к нелегкому пониманию истинного положения вещей велся по двум заведомо ложно заданным траекториям. Первая, Путин — это "неопознанный летающий объект". Сами "политтехнологи" выражались куда как менее изысканно, бормоча что-то о черных ящиках, хотя холодное выражение лица наследника напоминало скорее о ящике белом, т.е. холодильнике. Вторая, будто бы Путин несамостоятельный игрок, марионетка (такое понимание свойственно в основном сионистским СМИ, ориентированным в предвыборный период на Лужкова—Примакова). В принципе до поры до времени Путину самому выгодно было поддерживать такое представление у определенной части политической элиты, но при этом подыгрывать очевидной ахинее еще не значит соответствовать ей.
С точки зрения идеологической путинизм на начальном этапе являлся попыткой рекламными средствами позиционировать (с чисто голливудской расточительностью в средствах, когда речь идет о груде дешевок) сохраненный статус формальной сверхдержавности. Исходя из этого, война, к тому же война не столько победоносная (это методологическая, пусть и распространенная ошибка — считать, будто новому президенту нужна "маленькая и победоносная" и лавры Цезаря или Помпея, поставивших на место очередную периферийную провинцию), сколько длительная и изнуряющая. Стратегия нового вождя в том, чтобы показать: государству брошен исторический вызов, требующий полного ресурсного его напряжения, и адекватным такому вызову может стать только осознание именно войны, а не какой-нибудь локальной перестрелки. Странно, почему, оценивая стиль такой игры, еще в сентябре нельзя было понять, что Путину совершенно не нужна никакая быстрая и "молниеносная победа в Чечне", не нужна операция-фантом. Во-первых, человек, который достаточно серьезно относился к своей роли в истории, на такое никогда бы не пошел, а во-вторых, это лишало бы его возможности держать нацию в напряжении нового милитанса, что стало первым этапом выстраивания его стратегии. И теперь, с первых своих шагов, как бы случайно употребляя то блатную, то чекистскую терминологию, он для массового представления позиционируется как непреклонный державник, который поставит на место всех — сепаратистов, губернаторов, олигархов.
Но для начала он ставит на место мемориальную доску Андропова...
Такой политик не может ассоциироваться с ельцинским наследником, сколько бы он им ни являлся с чисто формальной точки зрения. Элементарная невосприимчивость к психологическим технологиям подвела первую волну его оппонентов, всерьез поверивших, что в политике все можно решать собственно политическими методами (ну и деньгами — иногда). Путин пошел другим путем — стилизации под "культурного героя". Первая черта такого стиля — избегать сколько-нибудь значимых заявлений (тактического плана), предоставляя возможность объяснять, что именно он думает (в гипотетическом ключе) максимальному количеству политических игроков. Этим решается и вторая задача — те автоматически превращаются в интерпретаторов Путина, незаметно для себя утрачивая собственное политическое лицо.
При этом представления противников о методологии Путина в чеченской войне — прямо противоположные. Ведь в “Медиа-Мосте" всерьез полагали, будто каждый лишний день войны, каждое увеличение жертв, форсирование тяжелых боевых действий "съедают" президентский рейтинг. И сами демонстрировали, насколько серьезна война, вышедшая за рамки "спецоперации", работая тем самым в авральном режиме на победу оппонента. Ибо все, что Путину необходимо было доказать, доказали за него. И даже (как бы) — против него. Таким образом, наибанальнейший лозунг либералов "Путин — это война" абсолютно верно отражал на то время мифологию нового императора. Но война — это только контекст.
Следующий за декабрьскими выборами ход — наиболее серьезный после решения Путина "взять на себя" ответственность за форсирование конфликта из локального дагестанского столкновения, — решение о единственно спасительном варианте — форсировании полномасштабной войны на Кавказе. Наивно думать, что одним этим он рассчитывал на возникновение образа спасителя Отечества, но нерешительным и часто непоследовательным в своей политике предшественникам он был тем самым четко противопоставлен. При этом он также заручился поддержкой военных, скопом не переносящих политиков (как вид) за профессиональную склонность к предательству. Он также очень вовремя отреагировал на приевшиеся разговоры о зависимости (словно бы наркотической) России от Запада, когда бесстрастно назвал западные кредиты "деньгами на конфеты". При этом за свой испытательный срок Путин не совершил ни единой глупости: не пересаживал чиновников в "запорожцы", как Немцов, не сделал ни одного демагогического заявления о "похоронах коммунизма", как Степашин, Ельцин или Чубайс, не предпринимал других, внешне эффектных, но совершенно непросчитанных шагов, обреченных на неуспех, каковыми так прославился Примаков, и даже свое достаточно нетипичное для кремледворцев отношение к Православию проявил достаточно деликатно (по меньшей мере не высказывался на эту тему сам, предоставив СМИ организовать "утечки" о посещении им едва ли не каждый день церкви Живоначальной Троицы, что на Воробьевых, а равно и других проявлениях личной набожности).
