Владимир Губарев - Зарево над Припятью

Записка из зала: "Почему пожарные попалипменпо в клинику № 6, которая находится в Москве. А в Киеве таких больниц нет?"

В Москву были доставлены не только пожарные, по и реакторщики, и те, кто охранял станцию, – в общем, все, кто получил сильное лучевое поражение.

Это клиника специальная, в течение многих лет здесь занимаются такого рода заболеваниями – к сожалению, несчастные случаи на атомных установках и станциях, а также в научно-исследовательских лабораториях все еще случаются. Кстати, помните фильм "Девять дней одного года"? В нем рассказывается о работе медиков именно такой клиники…

Есть отделения, пригодные для лечения лучевого поражения, и в Киеве. В частности, в онкологическом центре и других лечебных заведениях. Очень многие, пострадавшие во время аварии в Чернобыле, лечились именно там… В Москву были отправлены наиболее тяжелые.

Уран неприхотлив. Он легко взаимодействует с другими элементами, образуя различные соединения, и практически проник во все существующие минералы. Если вы возьмете простой камень, в нем непременно есть уран, правда в ничтожном количестве. Даже в метеоритах его обнаружили. Так что "металла XX века" достаточно много.

Но распространенность урана ни в коей мере не дает гарантий для его промышленной добычи: слишком мало его в обычных рудах. И поэтому геологи ищут специальные месторождения уранита и урановой смоляной руды (урановой смолки). Таких месторождений известно несколько: к примеру, в Канаде, Конго, США, Скандинавских странах и в СССР. Там построены шахты и обогатительные комбинаты, которые в основном и обеспечивают сырьем мировую атомную промышленность.

Но нельзя пренебрегать и маленькими месторождениями – дефицит урана все-таки велик. Американцы, например, выкапывают "урановые баобабы". Когда-то, очень давно, рос баобаб. Он хорошо сорбировал уран.

И теперь геологи находят вместо этого баобаба «столбик» урана.

В Советском Союзе метод подземного выщелачивания позволяет разрабатывать некоторые из месторождений с минимальной затратой сил и средств. Одна из таких установок действует неподалеку от Желтых Вод. Это своеобразный "экспериментальный цех" комбината.

Много миллионов лет назад в этих местах текла могучая река, росли непроходимые леса. Воды древней реки – прапрабабушки нынешней – несли уран. На ее излучине уран оседал. Здесь были углисто-органические породы, которые впитывали и не пропускали его. Долго продолжается этот процесс.

А когда уже в наше время геологи определили русло древней реки, они наткнулись на небольшое урановое месторождение. Между двумя слоями глины находилась урановая линза. Как быть? Запасы не столь велики, чтобы роди них возводить дорогостоящие шахтные сооружения.

И тогда на помощь пришло подземное выщелачивание. Внешне устройство для него выглядит слишком просто. На краю поля пробурены скважины, соединенные между собой полиэтиленовыми трубками. В одни скважины нагнетается кислота, из других выкачивается урановый раствор.

Кислота, попав под землю, вымывает уран и выносит его с собой на поверхность, где металл осаждается.

В принципе схема выщелачивания такая же, как и на обогатительном заводе. Разница в том, что многие аппараты и установки отсутствуют, процесс идет в естественных условиях.

Позже, когда урановая линза исчезнет, скважины закроют, и колхозники вновь посадят пшеницу и картофель. Ничто не будет напоминать им, что здесь было урановое производство.

В маленьком здании, приютившемся неподалеку, живет несколько человек, но лишь двое из них обслуживают установку, да еще лаборантка, которая контролирует качество раствора.

Спрашиваю у начальника установки Игоря Величко:

– А может ли урановый раствор попасть в реку?

– Мы все рассчитали. Даже если остановить насосы и не откачивать раствор, он практически останется на месте и только через 1800 лет доберется до реки… Но реальнс это невозможно. Из-за разницы давлений весь раствор стремится в скважину, это как раз нам и нужно. Когда проводили эксперименты, «запустили» раствор и первый раз «вернули» его через месяц. Измерили концентрацию урана. Второй раз проверили еще через месяц – концентрация не изменилась. Более того, всю зиму здесь не работали. А весной установили – концентрация прежняя.

Это подтверждает, что внизу раствор движется чрезвычайно медленно.

– Используя новый метод, вы рисковали. Вдруг чтото не получится… Не могли вы погубить месторождение?

– Эксперименты проводились на его "хвосте".

И только когда убедились, что подземная технология себя оправдывает, расширили их.

Вначале сомневались, что подземное выщелачивание у нас пойдет хорошо. Большинство технологов подгрунивали над энтузиастами. А они приехали сюда и доказали делом. Неприятностей было больше чем достаточно. Вода в трубах стояла, трубы корродировали… Новое никогда не внедряется гладко.

Мы прошли вдоль нитки трубопроводов, посмотрели, как в стеклянных колпаках скважины булькает раствор, познакомились с сорбцией. Действительно, все чрезвычайно просто. По сравнению с обогатительным заводом в Желтых Водах установка для подземного выщелачивания выглядит примитивной. Там – насыщение автоматикой, сложнейшие приборы, здесь трубы и емкости. А уран идет…

– Так что же, за этим методом будущее урановой промышленности? обращаюсь я к Величко.

– Нет, – улыбается он, – подземное выщелачивание не везде можно применить. Все зависит и от концентрации урана, и от пород, и от их залегания. Где породы плотные, там ничего не добьешься. Существуют разные методы, один из них – подземное выщелачивание…

…По цилиндрическим емкостям струится желтоватая вода. А внизу, прямо перед нами, грузятся контейнеры.

Добытый из-под земли уран отправляется на переработку. Где мы с ним встретимся? Может быть, в море, на атомоходе "Арктика", а может, на берегу Каспия, где с его помощью опресняется вода, или в Димитровграде, в недрах СМ – сверхмощного реактора, рождающего потоки нейтронов, которые так необходимы ученым для исследований?..

В Желтых Водах приезжему легко заблудиться. Это кажется невероятным, потому что городок небольшой. Но тем не менее в первый день я долго бродил по улицам в поисках своей гостшшцы. Улицы обсажены деревьями.

Их кроны переплелись, сквозь ветви трудно разглядеть даже двухэтажные здания. И поэтому улицы похожи ОДНУ на другую… Первое впечатление, что ты находишься в огромном саду.

Зелень – гордость желтоводцев. Каждое деревце им дорого, близко. И это понятно, потому что раньше здесь была голая степь.

Летом солнце выжигало землю, а осенью и весной, когда обрушиваются дожди, без резиновых сапог даже по центральной улице нельзя было пройти. Почва набухала, покрывалась скользкой, жирной пленкой. Я довольно отчетливо себе это представил.

В первый же день меня повезли на Ингулец – огромное искусственное водохранилище ("собственное море", как здесь говорят). К сожалению, шоссе туда не ведет, и машина ползет по пробитой между полями колее. К вечеру пошел дождь. Он застал нас врасплох. Более двух часов сидели мы в степи совсем рядом с дорогой и не могли тронуться с места. Машина буксовала.

Председатель горисполкома Борис Иванович Елтышев, который тоже ездил на Ингулец, сказал:

– Я живу в Желтых Водах с осени 1953 года. Поверьте, проехать тогда по городу было невозможно. А теперь почти всюду – асфальт… Благоустройство – наша серьезная забота. Горнякам и металлургам нужно создать отличные условия не только на производстве, но и в быту, удовлетворять все потребности человека…

– У вас очень беспокойная должность, Борис Иванович. "Хозяину города" всегда трудно. Хлопот хватает. Ведь и с жалобами к вам тянутся?

– Конечно. И семейные дела приходится разбирать, и квартирные, и озеленением заниматься, и бытовыми вопросами – всем.

– Как вам удалось так быстро деревья вырастить? – поинтересовался я. Вы говорили, что недавно одна степь была, а деревья явно взрослые.

– Это наш "производственный секрет", – пошутил Борис Иванович. Потом уже серьезно добавил: – Ничего необычного нет. Мы решили сажать не молодые деревца, а уже большие. Зачем столько ждать? Почему кислородом должны дышать только наши дети, да и то в будущем?

Неправильно это… Мы взяли в питомнике 25-летние деревья. Город изменялся быстро, буквально на глазах. Утром идут шахтеры на работу, видят – дом новый закончили. Возвращаются обратно, а рядом с ним уже деревья высокие шумят… Сначала удивлялись все, а теперь считают, что иначе и быть не может… Каждое дерево у нас на учете. Школьники и пенсионеры за ними ухаживают. Это традицией стало.

– Я гулял по проспекту Гагарина. Это главная улица?

– Да. Здесь широкоэкранный кинотеатр, магазины, гостиница, возводим девятиэтажпые корпуса. А в конце, у стадиона, детский парк заложен…