Михаил Вершовский - В кавычках и без
Казалось бы, все понятно – еще одна пьеса из репертуара либерально-бюрократического театра абсурда. Не первая, и уж наверняка не последняя. Но тогда как объяснить тот шквал эмоций, захлестнувших Америку в связи с одним-единственным решением какого-то одного провинциального совета по образованию?
Во– первых, именно потому, что не первая это абсурдистская пьеска. Молох либерального законотворческого безумия уже прокатился по социологии и демографии (с изъятием одних данных и подтасовкой других), психологии и истории (с возвышенной поэтизацией наследия индейцев и негров и навешиванием все новых и новых исторических грехов на имманентно паразитическую белую расу), политике и экономике (с обязательными расовыми квотами и «дискриминацией наоборот»).
Во– вторых же потому, что, как и все предыдущие шедевры абсурдистского репертуара, этот последний был направлен все на тот же объект: "self-esteem".
Словосочетание это звучит в каждой публикации на тему «эбоникс» (и в каждой второй публикации вообще). Перевести его, однако, не так-то просто. Это и самоуважение, и позитивная самооценка, и осознание себя. В данном случае, однако, речь идет о некоей оценке себя не как идивида, но как члена группы, общности, социума.
В обстоятельствах, близких к советской и пост-советской реальности, я воспользовался бы словосочетанием «национальное самосознание», бурный рост которого вызывал неописуемый восторг отечественных либералов с самого начала перестройки (хотелось бы верить, что с тех пор восторги поутихли.) В условиях же американских этот термин не проходит хотя бы потому, что с точки зрения национальности там все считают себя (по меньшей мере пока) просто американцами. Здесь, скорее, уместно выражение «расовое самосознание».
Социолог Гуверовского института Шелби Стил заметила еще в начале этой «языковедческой» дискуссии, что "…настоящим центром волны эмоций вокруг «черного английского» является одна из самых соблазнительных и самых опасных идей американской системы образования: self-esteem…" Замечание, безусловно, верное, хотя и неоправданно зауженное в применении. Только ли в системе образования идея эта способна привести к катастрофе?
Сам базис американской государственности – и одновременно американской ментальности – дал мощную трещину. Базисом этим с момента зарождения нации были: индивидуальная свобода и индивидуальная ответственность. Краеугольные камни христианского мироощущения. Библия же с ее этикой – безотносительно того, взирать ли на нее с благоговением верующего или со скепсисом атеиста – была и той центростремительной силой, которой удавалось до поры сдерживать всегда существовавшие центробежные силы и процессы.
Процесс же атеизации, а точнее, де-христианизации, начавшийся более трех десятилетий назад, в последние годы пошел со скоростью поистине космической. (Не могу не вспомнить один из расхожих российских мифов о современном Западе как цивилизации христианской.) Стоит добавить сюда же набравшую невероятную силу государственную машину, по сравнению с которой все до-рузвельтовские федеральные правительства выглядят в лучшем случае заштатными муниципалитетами. Машину, чье вмешательство в жизнь индивидов вызывает нередко прямые ассоциации с Оруэллом.
В условиях падения ценности и значимости индивидуального "Я" и общественной оценки человека с именно этих позиций, естественным, даже насущным стал поиск «моей» общности, самоидентификации с той или иной группой, тем или иным социумом. Отсюда и всевозможные меньшинства, плодящиеся как грибы после дождя («Если ты не лоббируешь за себя, то кто будет за тебя лоббировать?»), где принадлежность определена религиозным, языковым, сексуальным или даже инвалидным признаком.
Чаще же и проще – тем, что и так бросается в глаза. Признаком расовым.
И проблема с «черным английским» не в том, что, вот-де, иного языка темнокожие детишки не знают, а грамотности хочется. «Эбоникс» используется вовсе не как некий протез английского – за якобы невозможностью овладеть литературным языком в родной среде. «Черный английский» и владение им – предмет гордости, единения со «своими» и сегрегации от чужих. Это система позывных, как в боевой авиации – «Я свой». Отсюда и та легкость, с которой образованные темнокожие переходят на «черный» сленг с «братьями по расе». (Кстати, само это обращение – «брат» – стало обязательным даже среди ведущих телепередач. Так обязательно приветствуют своего, «афро-американца». Естественный вариант – «сестра», при обращении к женщине. То-есть, самые первые моменты общения окрашены уже неизбежным «мы и они», поскольку, скажем, назвать «братом» белого или китайца никому из темнокожих в голову не придет.)
Страстность полемики вокруг «черного английского» вызвана, мне кажется, еще одной деталью. С признанием нового «языка» именно языком, а не жаргоном, чернокожее население США становится не просто расовой группой единого американского народа, но отдельным народом вообще – по крайней мере, в собственном восприятии. Все прочие составляющие уже утвердились в общественном сознании афроамериканцев. Это и отличная от белых история, с ее неповторимым величием (истоком мировой цивилизации был Египет, а его население было именно черным – основной постулат афроцентризма, преподающегося в преимущественно «черных» школах, но не только в них). Это и расовый гнев (а часто и просто ненависть) к белым согражданам за реальное или же мифологизированное угнетение в прошлом и настоящем (а гнев этот работает как на сплочение «своих», так и на еще большую сегрегацию, духовную и физическую, от «чужаков»). И «праведный гнев», и афроцентристская «история», и очевидные расовые и поведенческие отличия от белых, сливаясь, приводят к тому, что историю собственно Соединенных Штатов темнокожее население не склонно рассматривать как свою. Теперь в этом ряду начинает закрепляться идея о собственном, отличном от государственного (имперского?) языке. Таким образом, с подачи провинциального совета по образованию американское общество сделало еще один – и серьезный – шаг к постепенной балканизации страны.
Я ни в коей мере не пытаюсь сгустить краски. Сама фраза – «балканизация Америки» – тоже не мое изобретение. Она уже вполне в ходу и у журналистов, и у политологов, и у самих политиков (либералы, правда, шарахаются от нее как черт от ладана – ну да ведь сколько ни говори «сладко»…). Беседуя недавно с группой весьма образованных и весьма небедных американцев, я убедился, что половина из них воспринимает угрозу балканизации как вполне реальную в самом недалеком будущем. Несколько же человек вообще придерживались мнения, что процесс уже начался и развивается.
Можно возразить, что и здесь мы имеем дело лишь с индивидуальными мнениями. Что ж, обратимся к цифрам.
В опубликованном пару лет назад рапорте Федерального Бюро Регистрации Населения была дана следующая оценка будущей демографической картины в США. Население страны к 2050 году составит около 400 миллионов человек. Примерно к этому же времени понятие какого бы то ни было большинства – этнического, расового и так далее – исчезнет по той причине, что ни одна из групп не будет в абсолютном большинстве. «Евро-американцы», потомки выходцев из Европы, будь то Западной или Восточной, составят менее 50 процентов населения.
Далее, если центробежные процессы будут происходить даже с сегодняшней интенсивностью (а она нарастает из года в год), то Америка может перестать быть страной американцев. Просто потому, что все будут в гораздо большей степени идентифицировать себя со «своим» меньшинством, нежели со страной в целом. Некоторые политологи говорят о будущем сожительстве-противостоянии четырех основных блоков населения, три из которых различимы невооруженным глазом. Речь о белых американцах, темнокожих, и выходцах из стран Восточной Азии. Четвертый блок, испаноязычные американцы, могут принадлежать к любой из рас, но тем не менее будут активно поддерживатьинтересы своего блока.
Стоит упомянуть и о еще одном меньшинстве, действительно немногочисленном (в сравнении с остальными группами), но располагающем огромным влиянием в политике, средствах массовой информации, юриспруденции и высшем образовании (не говоря уже о такой идеологической машине, как Голливуд). Речь о еврейском населении Соединенных Штатов. Здесь, как говорится, расклад тоже неясен. С одной стороны, американские евреи часто и видят себя, и воспринимаются другими, как интегральная часть белого населения. С другой же влиятельные лидеры американского еврейства активно лоббируют в интересах именно своей общины (религиозной или этнической, это уж как кому видится), а нередко и просто в интересах «исторической родины», то бишь, государства Израиль.
Как поведет себя каждая из этих расовых или этнических групп в будущем – прогнозировать сложно. Однако кое-какие тренды прослеживаются. Скажем, негритянское население, безусловно, имеет целый ряд ярких, харизматических лидеров, аналогов которым в прочих группах, особенно же среди белых американцев, пока не видно. Речь о лидерах именно расовых – а белым гражданам уже давно внушили, что говорить вслух о необходимости выживания белой расы есть не только дурной тон, но и просто-напросто расистско-фашистская демагогия. На сегодняшний день в таких лидерах у белых, вроде бы, нужды особой и нет. Но так ли оно будет тогда, когда их привычное положение большинства растворится в воздухе? Кого и что противопоставят они резко наступательной стратегии тех же афроамериканцев (а стратегия эта четко прослеживается уже сейчас)?
