Илья Стогоff - Русская десятка (Новейшая история страны в 9,5 биографиях)
Русские всегда с подозрением относились к собственному государству. Слишком уж удушливы были его объятия. Но когда жесткая советская империя развалилась – мало кто этому обрадовался. Как жить вовсе без государства, понятно тоже не было.
Кто-то стал ходить на митинги и требовать, чтобы Советский Союз вернули назад. Люди постарше просто спились. А молодежь попробовала создать вместо одного большого государства несколько собственных, поменьше. В начале 1990-х по стране начали возникать «организованные преступные группировки».
Способы цивилизованного урегулирования конфликтов (например, суды) появятся в стране лишь спустя десятилетие. В те годы внятных законов просто не существовало. Да и невнятных тоже. Что именно считать криминалом и как вообще вести себя в новых условиях, каждый решал для себя сам. Ну а поскольку в Сибири чуть ли не две трети населения – потомки ссыльных, то и формы переговоров там были куда жестче, чем в других местах.
Государство развалилось. Москва занималась своими делами и на то, что творится в регионах, внимания не обращала. Чиновники за смешные взятки передавали гигантские заводы черт знает кому. Международные жулики выкачивали из заводов всю прибыль и исчезали. Что могли противопоставить всему этому местные жители? Только опыт, вынесенный из подростковых драк район на район. Только умение собраться всем вместе и навалять врагу по первое число.
Путь, который прошли русские бригады, многократно воспет сериалами и гангста-рэп-клипами. Несколько молодых спортсменов решают, что пора брать биографию в собственные руки. Для начала они ставят под контроль ближайший к их микрорайону кооперативный ресторанчик. Через пару лет ребята становятся по-настоящему крутыми. Теперь у них есть джип и мобильный телефон. Швейцары ближайшего казино называют их по имени-отчеству. В Москве или Петербурге карьера ребят на этом и заканчивалась. Там подняться еще выше пацанам никогда в жизни не дали бы чиновники. Там быстро появились СОБР и ОМОН, – а против спецназа шансов у братвы не было. Но в регионах в начале 1990-х чиновники прежней силы уже не имели. И ребята стали брать под контроль не только магазины и кафе, но и стратегические предприятия. А кто бы им помешал?
Рубены спокойно вели свой бизнес два года подряд. Делали они это так нечистоплотно, что деятельность TWG стала причиной расследований аж в семи государствах мира. В Сибири расследовать ничего не стали. Просто в офисы стали приходить крепкие ребята в спортивных костюмах, которые говорили, что пора поделиться деньгами. То, что упустили чиновники, теперь взялись возвращать бандиты.
«Алюминиевые войны» середины десятилетия обернулись жуткой кровью. Во время перераспределения отрасли погибло столько людей, что в Красноярске под них отведена целая громадная аллея на главном местном кладбище. Одних только предводителей бригад там похоронено больше тридцати человек.
Уже в 1994-м братьям Черным пришлось бежать из страны и осесть в Израиле. Их наследие начали прибирать к рукам совсем другие люди. Сперва место TWG попробовала занять тоже иностранная структура AIOC. Летом 1995 года главный представитель AIOC в России Феликс Львов собирался слетать в Швейцарию. Он приехал в аэропорт «Шереметьево-2», прошел таможенный и паспортный контроль и ждал вызова на рейс. К нему подошли двое, показали удостоверения и предложили на минутку отойти. Несколько дней спустя мужчина, ждавший автобус на остановке неподалеку от аэропорта, отошел пописать в кусты и обнаружил там разлагающийся труп Львова. Лезть после этого в алюминиевые дела AIOC не рискнула, через год объявила о своем банкротстве и исчезла.
То же самое происходило по всей стране. Войны велись вокруг каждого из гигантов советской промышленности. Директоров заводов отстреливали дюжинами. А хозяевами промышленности становились люди, еще вчера крутившие наперстки на рынке.
7В конце 1980-х все понимали, что жить так, как раньше, больше нельзя, невыносимо, нет сил, и пусть будет что угодно, лишь бы не советская власть. Но всего через несколько лет вдруг выяснилось, что и новые правила, это тоже совсем не здорово.
До перестройки в стране была всего одна сила: четырехмиллионная армия советских бюрократов. Внутри нее могли существовать различные группы, которые могли даже враждовать между собой. Но сути дела это не меняло – единый центр отдавал приказы, и не было силы, способной его ослушаться.
К концу 1980-х все поменялось. Единая бюрократия раскололась на несколько враждующих кланов. В бывших советских республиках власть теперь была своя, в каждом большом субъекте России – своя. Директора заводов боролись с министерствами, банкиры боролись с директорами заводов. Всего за несколько лет картина стала удивительно пестрой. И это было, скорее, хорошо. Потому что, когда вся власть сосредоточена в одних руках, это называется диктатура, а если распределена между многими силами – это и есть демократия.
К середине 1990-х борющихся сил в России было уже очень много. Но русских такая демократия не радовала, а пугала. Впервые в истории России чиновники не были полными хозяевами положения. Да вот только от власти их оттерли не политики нового образца, не высоколобые интеллектуалы и не общественные организации – а лысые пацаны с набитыми кулаками.
Впрочем, в регионах люди были рады и этому. После предыдущего беспредела появление братвы воспринималось как избавление от тягостного кошмара. Когда от иностранных жуликов бизнес переходил к местным ребятам, бабки хоть и утекали за границу, но все же не в таком объеме, как раньше. Бандиты строили себе коттеджи – и платили деньги строителям. Они открывали найт-клабы и казино – но иногда и столовые для стариков. Бритоголовые спортсмены начинали дружить с местной властью, покупали местные газеты и телеканалы – и население видело, что наконец-то появились люди, способные хоть что-то противопоставить царящему беспределу.
Города в Сибири маленькие. Все всех знают. И любой местный там был «своим», а любой приезжий – «чужаком». Дочери генералов милиции выходили замуж за городских «смотрящих», а молодые милиционеры ходили в те же самые качалки, что и их приятели-бандюки. Это для московских начальников братва была криминалом, с которым нужно бороться. На Урале и в Сибири местных бандитов воспринимали просто как силу, которая не пустит в город чужих. Защитит родной завод, построенный дедами, и наведет порядок.
Странно ли, что очень скоро в мэры провинциальных городов стали выдвигаться неприятные люди с поломанными носами и странными татуировками на пальцах?
8А еще помимо иностранных жуликов и местных бандитов за сибирские промышленные предприятия в те же годы боролась и третья сила – московские банкиры. К середине 1990-х несколько столичных финансовых империй достигли уже такого могущества, что готовы были скупать бывшую советскую собственность целыми областями. Активнее других этим занимался холдинг «Интеррос», возглавляемый Владимиром Потаниным.
Годы шли. Из молодого экономиста Потанин давно превратился в одного из самых состоятельных людей России. Разбогатеть удалось и его компаньонам, институтским приятелям Прохорову и Хлопонину. Если теперь газеты упоминали их фамилии, то непременно с добавлением множества титулов – генеральный директор того да председатель совета директоров сего. На протяжении всех 1990-х их карьеры развивались почти параллельно, а потом Прохоров с головой ушел в бизнес, а Хлопонин решил перейти на государственную службу.
В 2001-м он был избран главой администрации Таймырского автономного округа. Таймыр – далекая, холодная, безжизненная и ничем не интересная территория. За исключением того, что именно на Таймыре располагались все производственные мощности холдинга «Интеррос». До тех пор пока власть над этим далеким полуостровом находилась в чужих руках, положение столичных банкиров совсем уж прочным считаться не могло.
А власть над далекими территориями тогда находилась черт знает в чьих руках. Получив контроль над промышленными гигантами, местная братва толпами поперла в государственные структуры. На парламентских выборах 1995 года пятая часть кандидатов в депутаты имела криминальное прошлое. В предвыборных списках значилось до шестидесяти лидеров организованных преступных группировок. За время работы этой думы были убиты три депутата и десять их помощников. Один депутат (Сергей Скорочкин) прославился тем, что лично застрелил в своем округе двух человек.
К концу 1990-х регионы превратились в неподконтрольные Москве удельные княжества. Власть пыталась с этим бороться. Если мэром города выбирался совсем уж откровенный бандит, его президентским указом снимали и отправляли в тюрьму. Но победить эту тенденцию было невозможно. Наученные горьким опытом сибиряки не желали подчиняться московским кандидатам. Пусть лучше будет бандит – зато свой.
