Алексей Шкваров - Россия - Швеция. История военных конфликтов. 1142-1809 годы
Кавалерия, представленная обозначенными полками, состояла всего из 11 эскадронов и 8 сотен казаков. Столь слабый состав конных полков объясняется некомплектностью, связанной или с тем, что полки вернулись с войны (Гродненские гусары), или с началом их формирования (Финляндский драгунский полк создан в 1806 году из одного эскадрона Лейб-кирасирского полка). Из трех эскадронов Лейб-казаков в поход ушло два, третий остался в Петербурге.
Можно здесь отметить, к примеру, в каком плохом состоянии находился Гродненский полк. Прохождение через столицу он осуществлял ночью, дабы обыватели не видели в каких лохмотьях ехали гусары, не успевшие привести себя в порядок после войны с Наполеоном. А из 10 его эскадронов в Финляндию выступило только семь (600 человек), да и то не в полном составе.
Столь малочисленная кавалерия была распределена поэскадронно между тремя пехотными дивизиями. Большая часть ее вошла в состав основной колонны русских войск, направлявшихся вдоль берега к Гельсинфорсу.
К 1-му февраля все войска вышли на исходные рубежи и 8-го начали движение вглубь Финляндии.
Колонна князя Горчакова, заменявшего временно графа Каменского, перешла пограничную Кюмень у Аборфорса и двинулась к Ловизе. В авангарде двигались 3 эскадрона Финляндских драгун и 3 эскадрона Гродненских гусар — Кульнева, Шефский Шепелева (под командованием полковника Горголли) и Командирский Бибикова (под командованием ротмистра Ридигера)[686].
Эскадрон Финляндского драгунского полка первым вступил на тот злополучный, много раз перекрашиваемый, мост через Кюмень, и в этой войне пролилась первая кровь. Погиб командир эскадрона капитан Родзянко и несколько его драгун.
Продвижение войск было очень тяжелым. Стояла суровая снежная зима. Пехота передвигалась на лыжах, а артиллерию везли на санях. В который раз русские войска вступали на узкие извилистые дороги Финляндии, которые тянулись через горы, ущелья, непроходимые леса, вдобавок покрытые глубокими снегами. Если представить себе, что за каждым деревом мог притаиться враг, что за каждым валуном засада, что узкая горловина ущелья занятая даже небольшим отрядом способна задержать целую армию, то можно понять, что испытывала русская армия, двигаясь по Финляндии, среди снегов и метелей, при морозах, доходивших до 30 градусов ниже нуля (25 по Реомюру).
В первые же дни, практически без боя, были заняты Аборфорс и Ловиса. Шведы, возглавляемые полковником Гриппенбергом, отступали, собирая свои разрозненные части, и старались подобрать удобную для обороны позицию. Такое место было ими определено у деревни Форсби, где дорога проходила через узкое ущелье. Здесь шведы установили артиллерию и по скалам рассредоточили стрелков. Тыл позиции прикрывали драгуны Ньюландского полка.
Русские вышли сюда к 12-му февраля. Фронтальная атака несла бы за собой большие потери, поэтому командующий армией генерал Буксгевден принял решение обойти шведскую позицию кавалерией с левого фланга по льду глубоко врезавшегося в берег залива Перно. Исполнение плана было возложено на генерал-майора Орлова-Денисова, командира Лейб-Гвардии Казачьего полка. Вместе с двумя своими эскадронами, а также эскадроном Гродненских гусар ротмистра Ридигера, Орлов-Денисов начал свой маневр. Ночной рейд лейб-казаков и гусар был почти сорван начавшейся снежной бурей, буквально заметавшей и слепившей людей и коней. Отряду пришлось остановиться и укрыться в прибрежных скалах до утра. Лишь около 8 часов они смогли вновь тронуться в пусть. Измученные кони шли очень медленно, с трудом вытаскивая ноги из глубокого снега. Обход шведских позиций не остался не замеченным противником, и эскадрон их драгун атаковал русских. Вперед пошли Гродненские гусары ротмистра Ридигера, опрокинули Ньюландских драгун и устремились за ними вдогонку. В бою погибли 1 унтер-офицер и 3 гусара. Это были следующие русские потери в новой войне. В пылу преследования отступавших шведов, чуть было не попал в плен корнет Смоленский, получивший удар саблей по голове. Его лошадь занесла офицера прямо к шведам. Но его спас рядовой гусар Дворников, налетевший на конвоиров и отбивший своего командира, а затем передавший его в руки санитаров.
Между тем, казаки ворвались в само ущелье и добивали разбегавшихся шведов. Было взято много пленных, в том числе полковник Стиернваль. Внезапно сами казаки оказались в сложном положении — им пришлось уже самим отбиваться с двух сторон. С фронта им угрожали не сложившие оружие шведы в самом ущелье, а с тыла подошел еще эскадрон драгун. Орлов-Денисов быстро делит казаков на два отряда и стремительно атакует противника. Не ожидавшие столь стремительного отпора шведы отступили. В бою у казаков был ранен лишь один поручик Жмурин, под которым убило лошадь, и падая вместе с ней, он настолько повредил руку, что больше уже не смог принимать участие в кампании.
Отряд Орлова-Денисова, усиленный эскадроном Финляндских драгун и батальоном егерей, продолжил преследование противника, не давая закрепиться ни на одной позиции. У деревни Ильби шведы попытались установить батарею и остановить русских артиллерийским огнем. Не имея возможности развернуться на узкой дороге, казаки спешились и с пиками бросились на батарею. Шведы не выдержали и отступили дальше, даже не сумев организовать оборону города Борго, куда вслед за ними ворвались и казаки.
Параллельно с колонной Горчакова двигалась от Вильманстранда дивизия Багратиона, тесня отступавших к Тавастгусту шведов. В авангарде Багратиона шли два эскадрона гусар, сбивая шведские заслоны. 15–16 февраля Багратион имел серьезное дело с бригадой генерала Адлеркрейца, но вынудил шведов вновь отступить. В результате обе русские дивизии почти одновременно вышли к Борго и соединились.
Здесь Буксгевден принимает решение одним броском кавалерии отрезать Свеаборг от Гельсинфорса и захватить сам город. Под общим командованием Орлова-Денисова 17-го февраля уходят Лейб-казаки, два эскадрона гусар, один эскадрон драгун и батальон егерей. Разделившись на два отряда, кавалерия быстрым маршем охватывает Гельсингфорс, следуя, где по берегу, где по льду залива, отрезает крепость Свеаборг — "Северный Гибралтар", как его называли шведы, и врывается в город. Отряд шведов пытался противостоять гусарским эскадронам, но в короткой схватке, заметив обходящих его с флангов казаков, ретировался, оставив 6 орудий и 183 человека пленными. Атака была настолько стремительной, что шведы успели сделать лишь один выстрел, и орудия достались заряженными. Подошедший батальон егерей окончательно закрепил успех.
18 февраля в Гельсингфорс уже вступала вся русская армия. Дивизия Багратиона двумя днями раньше, усиленная практически всей кавалерией, устремилась к Тавастгусту. Осаждать Свеаборг осталась дивизия Каменского с эскадроном Гродненских гусар и тремя эскадронами драгун. Однако, лейб-казаки были возвращены прямо с похода назад и приняли самое деятельное участие в осаде крепости.
Между тем, Багратион подошел к Тавастгусту. 24-го февраля шведы могли наблюдать, как русская кавалерия, концентрически собираясь вокруг города, готовилась к нападению. Через некоторое время показались и густые пехотные колонны. Принявший к этому времени общее командование над всеми войсками шведов генерал граф Клингспор решил оставить Тавастгус и отошел к Тамерфорсу и Бьернеборгу.
Багратион разделил дивизию по двум направлениям: сам отправился за Клингспором, а другая часть под командой генерал-майора Шепелева (шефа Гродненского гусарского полка) пошла к Або.
Отряд Шепелева продвигался к Або, не имея представления с какими силами противника, ему придется столкнуться. Каково же было удивление русских, когда подойдя к Або они обнаружили, что их встречает делегация горожан во главе с поручиком Гродненского гусарского полка Масковским. Этот курьез военного времени отражен в дневниках знаменитого гусара и поэта Дениса Давыдова, служившего при штабе русской армии. Поручик Масковский, будучи полковым квартирмейстером, возвращался из Петербурга в полк и прибыв в Гельсинфорс начал расспрашивать Давыдова не знает ли он, где 21-я дивизия Багратиона, при которой должен был находиться его штаб. Давыдов развернул карту, прикинул суточные переходы дивизии, и объявил Масковскому, что, судя по всему, штаб находиться в Або. При этом, как вспоминал сам Давыдов, он совершенно не учел, то, что все дороги занесены снегом и превратились в узкие тропинки, где конница могла двигаться лишь колонной по одному, и вместо 25–30 верст в день, продвигалась от силы на 10. Масковский поблагодарил Давыдова и поскакал на почтовой тройке в Або. Так он и въехал на всем ходу в центр города, но русских войск там не обнаружил. Тогда Масковский все понял и немедленно направился к губернатору, где и был принят в качестве почетного пленника.
