Избранные эссе - Дэвид Фостер Уоллес
Плюс я начал замечать, что никогда еще не присутствовал при таком детальном и строгом анализе обслуживания и еды в момент ее поглощения мной. От внимания Т. и Э. не ускользало ничто: симметрия стеблей петрушки на вареной молодой моркови, консистенция хлеба, вкус и степень жевательности различных отрезов мяса, проворность и техника фламбирования в исполнении разных кондитеров в высоких белых колпаках, которые появлялись у стола, когда блюдо нужно было поджечь (поджигать нужно было подавляющий процент десертов в 5⋆РК), и тому подобное. Официант и уборщик кружили у стола, повторяя «Вы закончили? Вы закончили?», пока Эстер и Труди обменивались следующими репликами:
– Дорогая, ты какая-то недовольная из-за моллюска, в чем же дело?
– Я в порядке. Он в порядке. Все в порядке.
– Не ври. Дорогая, с таким лицом невозможно врать. Правильно, Фрэнк? Человек с таким лицом не способен врать. Что, картошка или моллюск? Моллюск?
– Ничего не случилось, Эстер, милая, правда.
– Ты не в восторге от моллюска.
– Ну ладно. У меня есть претензии к ракушке.
– А я что говорю? Фрэнк, а я что говорю?
[Фрэнк молча ковыряет в ухе мизинцем].
– Я же угадала? Я по одному твоему лицу вижу, что ты недовольна.
– Но картошка вкусная. Только моллюск.
– Я же тебе говорила про сезонную рыбу на кораблях? Что я тебе говорила?
– Картошка-то хорошая.
Моне восемнадцать. Бабушка с дедушкой берут ее на люксовый круиз каждую весну с пяти лет. Мона всегда просыпает и завтрак, и обед, а все вечера проводит на дискотеке «Скорпион» и в казино «Мэйфер» за игровыми автоматами. В ней под сто девяносто сантиметров роста, если я в этом хоть что-нибудь понимаю. Следующей осенью она поступит в Университет Пенсильвании, потому что ей пообещали подарить внедорожник, если она будет учиться там, где есть снег. Этот критерий выбора вуза она поведала без стеснения. Она была невероятно требовательным пассажиром и едоком, но ее жалобам о поверхностных эстетических и вкусовых изъянах не хватало разборчивости и справедливости Труди и Эстер, так что они казались просто брюзжанием. Еще Мона как-то странно выглядит: тело Бриджит Нильсен или какой-то стероидной модели с разворота, а над ним, в обрамлении роскошных и невьющихся светлых волос, деликатное несчастное личико порочной куколки. Ее бабушка с дедушкой, которые уходили спать сразу после ужина, по окончании десерта всегда церемониально вручали Моне сто долларов, чтобы она «развлеклась». Эта стодолларовая банкнота всегда лежала в церемониальном банковском конверте (где лицо Б. Франклина выглядывает из окошка, как из иллюминатора), всегда подписанном красным фломастером: «Мы тебя любим, милая». Мона ни разу не сказала за деньги «спасибо». Еще она закатывала глаза из-за всего, что говорили ее бабушка с дедушкой, – эта привычка быстро меня выбесила.
183
(И, опять же, на таком мегакорабле она незаметна – даже в самом худшем случае от волнения никогда не звенят люстры и ничего не падает с поверхности, хотя слегка разболтанный ящик в сложном шкафу вандерклозет каюты 1009 бешено дребезжал на направляющих даже после вставки нескольких «клинексов» в стратегических точках.)
184
«Приключения „Посейдона“» («The Poseidon Adventure», 1972) – фильм-катастрофа по одноименному роману Пола Гэллико.
185
Эта изощренность момента-на-краю – как пара секунд между тем, когда знаешь, что чихнешь, и самим чихом: какой-то чудесный растянутый миг передачи контроля великим автоматическим силам. (Аналогия с чихом может показаться внезапной, но это правда, и Труди сказала, что меня поддерживает.)
186
Конрой плыл на том же люксовом круизе, что и я: Западные Карибы, семь ночей на старом добром «Надире» в мае 1994-го. Он с семьей путешествовал бесплатно. Я знаю такие подробности, потому что Конрой разговаривал со мной по телефону и отвечал на придирчивые вопросы и был честен, вежлив и в целом очень достойно отнесся к моему звонку.
187
Например, каждый раз, когда на борту я смотрел на небо, после прочтения эссе Конроя я видел не небо, а «просторный ляпис-лазурный купол неба».
188
Пирс 21 закалил меня в восприятии объяснительных/оправдательных нарративов, и я смог провести по телефону серьезное журналистское расследование о том, как появилось на свет рекламное эссе профессора Конроя, получив два различных нарратива:
(1) От пиар-представителя «Селебрити крузес» мисс Виссен (после двухдневного молчания, которое я понял как пиар-эквивалент прикрывания рукой микрофона, чтобы наклониться и ответить чистосердечно): «„Селебрити“ прочитали статью, которую он опубликовал в журнале „Трэвел энд Лейджер“, и их впечатлило его умение создавать подобные мысленные открытки, так что его попросили написать об опыте в круизе для тех, кто никогда не был в круизе, и заплатили за статью, и при этом действительно рискнули, потому что он сам еще никогда не был на круизах, а платить пришлось бы в любом случае, понравится ему или нет и понравится им или нет, но… [сухой смешок] очевидно, статья им понравилась, и он хорошо поработал, так что это текст мистера Конроя с его точкой зрения на путешествие».
(2) От Фрэнка Конроя (с тихим вздохом, обычно предшествующим некой усталой искренности): «Я продался».
189
Вот почему даже великолепная, гениальная и мощная реклама (а ее немало) никогда не станет настоящим искусством: у рекламы нет статуса подарка, т. е. она никогда не предназначена для человека, на которого направлена.
190
(боюсь, при активном попустительстве профессора Конроя).
191
Это связано с феноменом Профессиональной Улыбки – национальной пандемии в сфере услуг; и нигде за всю свою жизнь я не был под прицелом такого количества Профессиональных Улыбок, как на «Надире»: метрдотель, старшие стюарды, миньоны управляющих отеля, директор круиза – их ПУ при моем приближении загорались, как от выключателя. Но это относится и к суше с ее банками, ресторанами, билетными стойками авиалиний и т. д. Вы знаете эту улыбку: напряженное сокращение околоротовых фасций с неполным участием зигоматики, улыбка, не доходящая до глаз улыбающегося и потому означающая не более чем просчитанную попытку действовать к выгоде улыбающегося, который лишь притворяется, что ему нравится улыбкополучатель. Почему работодатели
