Сценарии будущего. Как жить и работать в мире, захваченном нейросетью и роботами - Руслан Геннадьевич Юсуфов
2032 год – Дипломатия заменяется соперничеством ИИ-систем, поддерживающих решения лидеров блоков.
2033 год – Принудительная интеграция стран-аутсайдеров в сферы влияния ИИ-альянсов.
2034 год – Мир разделен на три замкнутые технологические зоны с жестким когнитивным контролем ИИ.
Идеологии и институты вытесняются алгоритмическими механизмами контроля и оптимизации деятельности населения. Тотальный ИИ-надзор и предиктивное нормирование подавляют индивидуальную свободу и творчество. Мир стоит на грани самоуничтожения из-за потери контроля над рекурсивно самоулучшающимся военным ИИ.
Глава 3
Техноанархизм или цифровое рабство?
Индивиды и корпорации имеют разные уровни доступа к высоким технологиям, которые могут быть как инструментом управления людьми, так и инструментом в их руках. Будут ли технологии использовать как инструмент в руках людей, уравнивающий их с общественными институтами, или как подчиняющий инструмент контроля?
Техноконтркультура
Этот шип во мне – от дерева, Этот шип во мне – от дерева, которое я вырастил, Он разрывает меня, и я истекаю кровью.
Metallica «Bleeding Me», альбом «Load», студия Elektra, 1996
Первые криптоанархисты еще в начале 1990-х годов предвидели проблему цензуры и приватности. По мере развития информационных технологий обмен данными и поиск в интернете становились проще, что могло привести к формированию общества наблюдения и слежки. Криптография должна была стать решением этой проблемы.
Примерно тогда же возникла и «криптомечта», которая связана с работой Дэвида Чаума «Безопасность без идентификации: системы транзакций, которые оставят Большого Брата не у дел», опубликованной в начале 1980-х годов. Автор писал о введении анонимных цифровых денег как альтернативы валютам, поддерживаемым правительством, что должно было повысить уровень безопасности и конфиденциальности.
Идеи Чаума дали толчок движению шифропанков (производное от слов «шифр» и «киберпанк»). В конце 1992 года Эрик Хьюз, Тим Мэй и Джон Гилмор основали небольшую группу с ежемесячными встречами. На «учредительном собрании» Мэй зачитал свой «Манифест криптоанархиста», а несколько месяцев спустя Хьюз опубликовал «Манифест шифропанка». Они ратовали за приватность как возможность выбирать, какую информацию о себе открывать миру, что требовало системы анонимных транзакций. По их мнению, приватность необходима открытому обществу цифрового века. Таким образом, в своей риторике они пошли намного дальше предложений Чаума, а криптография легла в основу радикальных социальных и политических изменений, ослабляя власть государства и других институтов.
Декларация независимости киберпространства
Страны индустриального мира, вы, унылые гиганты из плоти и стали. Я из киберпространства, нового дома разума. От имени будущего я прошу вас, представителей прошлого, оставить нас в покое. Вам здесь не рады. Там, где мы собираемся, у вас нет никаких полномочий.
Мы не избираем правителей и вряд ли когда-нибудь будем, поэтому у меня не больше права к вам обращаться, чем у самой свободы. Мы строим глобальное общественное пространство, и я объявляю его независимым от той тирании, которую вы стремитесь на нас обрушить. У вас нет морального права руководить нами, а у нас – реальных причин бояться методов принуждения, которыми вы владеете.
Законную власть обретают с согласия тех, на кого она распространяется. Нашего вы не добились и не получили. Мы вас не звали. Ни нас, ни наш мир вы не знаете. Киберпространство – за пределами ваших границ. Не думайте, что можете его построить как объект инфраструктуры. Не можете. Это естественное явление, и оно прирастает нашими коллективными трудами.
Богатство наших рынков – плод не ваших усилий. Вы не знаете нашей культуры, нравов и неписаных законов, которые уже обеспечивают в нашем обществе больше порядка, чем все, что вы навязываете.
Вы утверждаете, что у нас есть проблемы, которые нужно решать, и на этом основании вторгаетесь в наши пределы. Многих из этих проблем не существует. Все реальные конфликты, все неправильное мы видим и устраняем своими силами. У нас будет свой общественный договор. И эта руководящая сила будет исходить из условий нашего мира, а не вашего. Наш мир не такой.
Киберпространство соткано взаимодействием, отношениями и самой мыслью. Наш мир везде и нигде, но не там, где живут тела.
Мы создаем мир, куда смогут войти все, независимо от расы, экономической мощи, военной силы и места рождения.
Мы создаем мир, где кто угодно сможет выразить свои мысли, какими бы необычными те ни были, не боясь, что его заставят молчать или подчиняться правилам.
К нам неприменимы ваши юридические определения собственности, самовыражения, личности, передвижения и обстоятельств. Они основаны на материи. Здесь материи нет.
У нас нет тел, поэтому, в отличие от вас, мы не можем добиться порядка физическим принуждением. Мы верим, что нашими руководящими началами станут нравственность, всеобщее благоденствие и принцип извлечения личной выгоды через общую. Мы можем находиться во множестве разных юрисдикций. Единственный закон, который признают все наши культуры, – поступать так же, как хочешь, чтобы поступили с тобой. Мы надеемся заложить это в основу конкретных решений. Но мы не можем принять те решения, которые пытаетесь навязать вы.
Принятый в США закон «О телекоммуникациях» противоречит их собственной Конституции и попирает мечты Джефферсона, Вашингтона, Милля, Мэдисона, Токвиля и Брэндайса.
Теперь эти мечты должны возродиться в нас. Вы боитесь собственных детей, ведь они свои в мире, где вы чужие. Из-за этого страха вы возложили родительские обязанности, которые вам страшно взять на себя, на бюрократические аппараты. В нашем мире все состояния и проявления человеческой натуры, от губительных до ангельских, формируют единое целое – глобальный диалог мельчайших частиц. Мы не можем отделить тот воздух, который вызывает удушье, от того, который окрыляет.
В попытке избавиться от вируса свободы Китай, Германия, Франция, Россия, Сингапур, Италия и США воздвигают погранпосты на рубежах киберпространства. Возможно, какое-то время им удастся его сдерживать, но в мире, который скоро будет пронизан потоками цифровой информации, они окажутся бесполезны.
В США и других странах отмирающие информационные отрасли могут пытаться продлить себе жизнь, создавая законы, которые устанавливают право собственности на слово. В них не больше благородства, чем в чугуне. В нашем же мире все, что ни создал бы человеческий разум, можно воспроизводить и распространять бесплатно и бесконечно. Для того чтобы донести мысль до всего мира, ваши фабрики не нужны.
Пусть наши тела остаются подвластными вам, но себя виртуальных мы обязаны провозгласить недоступными для вашего суверенитета. Мы рассеемся по всей планете, и никто не сможет сковать наши мысли.
Мы построим цивилизацию разума в киберпространстве. И пусть она будет гуманнее и
