Эксперт Эксперт - Эксперт № 12 (2013)
— А чем сильны лидеры рынка — тот же Dr. Haushka или Logona?
— Они мощные, потому что давно существуют, сорок лет. И они международные. Logona не говорит, что она, допустим, работает только с немецкими травами. Мы сибирский бренд, естественно, мы не сможем стать очень большими в мировом масштабе, но во многих регионах мы можем быть сильными.
— Кстати, с Сибирью никто из органических брендов, кроме вас, не связан?
— Связаны. Есть более дорогие «сибирские» бренды, наши конкуренты. Например, Russie Blanche, то есть «Белая Русь», его в Париже делает русская женщина, и у них есть серия «Лепестки Сибири». Или Polaar, тоже французский, — они делают, например, крем «Сибирский женьшень». Это все стоит от шестидесяти евро и выше, но дело не в этом. За каждым брендом должна быть какая-то история. Если ты не работаешь с этой историей, бренд умирает. Ну сделал ты на чем-то крем, а что ты хотел людям сказать?
— А низкая цена* по сравнению с другими органик- брендами — это преимущество Natura Siberica?
— У нас цены не низкие, мы нормальную прибыль получаем. — Трубников берет со стеллажа невзрачного вида тубу: — вот этот бренд делают в Германии, он стоит два-три евро. То есть бывает натуральная косметика даже дешевле, чем Natura Siberica. Но у нас правильное соотношение цены и качества. Я не говорю, что у нас самая лучшая косметика в мире, но соотношение цены и качества дает людям удовлетворение. А у других этого нет.
— За счет чего все- таки у вас себестоимость низкая?
— Мы сами делаем все эти банки для косметики. Мы не даем рекламу, у нас продукт сам себя продает. И еще у нас очень маленький штат для такой компании. В отделе продаж на четыре миллиарда, что мы продаем**, человек пятнадцать работает. Так как товар сам себя продает, не надо ездить по регионам и создавать многоступенчатую систему контроля региональных менеджеров. Это съело бы всю прибыль. Мы просто делаем товар, который нужен потребителю, стараемся, во всяком случае.
Такие станки для отжима кедрового масла Трубников поставит в магазинах Natura Siberica — чтобы продавать свежую косметику
Фото: Александр Иванюк
По законам леса
— А вы знаете, что нужно потребителю?
— Надо все время новое выпускать, 80 процентов прибыли в мире делается на новой косметике, а 20 процентов — на старье. Мы выбрасываем на рынок все новые товары, и они там, как в лесу, между собой воюют, убивают друг друга, и кто-то выживает. Мне говорят: зачем ты выпускаешь этот шампунь, у тебя же такой есть в другой серии, они же будут конкуренты друг другу? Я отвечаю: все равно буду выпускать. Если Natura Siberica выживает — мы ее поддерживаем. Сейчас вот будем «Бабушку Агафью» подтягивать.
— Зачем?
— На выставке в Гонконге многие проявили к ней интерес. Китайцы и японцы, когда ее увидели, их затрясло, они стали умолять: продайте нам «Бабушку». А мы ее не продаем, потому что она не сертифицирована, в ней нет ничего натурального. Они говорят: нам все равно, натуральное или нет, мы хотим эту «Бабушку». Англичанам она не понравилась вообще. А финнам и норвежцам очень понравилась, потому что для них это все родное — лес, изба, баня.
А еще мы работаем над новым проектом — он называется Planeta Organica. Идея такая. Четыре человека — три девушки и я — ездят по всему миру. — Трубников достает фотографию: — Вот эта девушка работает у нас, эта мулатка — ее школьная подруга, модель Playboy, а эта кореянка тоже у нас работает, бухгалтером. И вот приезжаем мы, например, в Уганду, в джунгли, и смотрим, как там собирают, как давят масло ши, масло карите. И так десятки стран. Потом заключаем с кем-то из них прямые договоры — они нам поставляют сырье, а мы на нем делаем косметику. Для этой косметики будет открыта сеть магазинов, где на экранах будут показывать эти экспедиции, там покупатель сможет с теми, кто ездил в экспедицию, встретиться. Еще они будут вести свои блоги, выкладывать там фотографии и видеосъемку; мы выпустим книгу. То есть мы хотим сделать такую честную косметику.
— А в чем тут честность?
— Вы никогда не знаете на самом деле, что положили в вашу косметику. А тут реальные люди будут контролировать весь процесс и отвечать за это. И этой косметике не нужна сертификация — а зачем, когда есть с кого спросить.
— Они действительно будут контролировать?
— А иначе зачем им брать на себя ответственность, они же все понимают. Я им дал маленький процент, и мы действительно будем делать качественный продукт. На самом деле, я думаю, скоро органический тренд может даже уйти, а на подъеме вот этот — fair trade. И еще я пытаюсь привнести в косметику этнический элемент. Бренд Planeta Organica будет этническим, в наших магазинах будут и другие этнические товары.
— Разве в мире этнических магазинов не предостаточно?
— В России мало. А в мире это все разбросано, а можно собрать вместе. Главное, не переборщить. Этот магазин должен быть очень современный, трендовый, без страшных африканских масок. Я всегда говорил, что натуральная косметика должна быть современной, не в бумажках каких-то из вторсырья, она должна быть красивой, дарить женщинам радость, как Chanel и Christian Dior.
— Хорошая идея, особенно для охвата блогосферы.
Вообразив, с каким жаром женская половина интернет-сообщества бросится переваривать новое косметическое предложение в духе «открытого правительства», я затем понимаю, о чем, собственно, Трубников пытается мне рассказать.
Он часто ссылается на историю бренда, очевидно, считая себя в этом мастером. А почему? Если говорят, что бренд лишь наполовину состоит из продукта, а наполовину — из связи потребителя с его жизненными ценностями, то канал для этой связи создается историей. Но истории бывают разные — интересные и не очень, достоверные и умозрительные, вызывая разной силы переживания. И вот он с каждым новым брендом пытается наращивать эту силу. Предлагает настоящие экспедиции в Хакасию или в Африку вместо псевдостаринных рецептов, общение с живыми и здравствующими москвичками — вместо продукта компьютерной графики Агафьи. А главное — если «Бабушка Агафья» всколыхнула в народе лишь утилитарный интерес к Сибири, то Natura Siberica будит и другие переживания — эстетические, моральные и даже геополитические. Ну а Planeta Organica преодолевает уже и локальность этих чувств, обращая их ко всему миру.
Однако Трубников недолго позволяет мне пребывать в состоянии умственного равновесия.
— Пойдемте, я вам сейчас покажу — тут мыла целая куча лежала, его наш главный технолог варил. — В лаборатории, широким жестом распахнув двустворчатый шкаф, он начинает перебирать разнокалиберные куски как будто бы застывшего киселя. — Вот в этой бочке он его варил, — кивая на стоящий рядом кедровый бочонок. — Оно должно созреть, потому что, видите, оно внутри одного цвета и мягкое, а по краям — другого. А когда оно созревает, то становится твердым и одноцветным. Знаете, алеппское мыло, Savon d’Alep — оно восемь месяцев созревает.
— Это, кажется, арабы делают?
— Да, это стопроцентно натуральное мыло. У них же какая технология: на пол наливают смесь оливкового и лаврового масел, и когда это застывает, режут на куски. А мы можем из кедрового масла — нам французы сделали всю рецептуру. На кедровом, правда, очень дорого, оно почти в десять раз дороже оливкового. Но если добавить масло сибирского льна и облепихи, то можно создать суперпродукт, который будут покупать во всем мире — Savon de Siberie. Я уже и историю придумал.
Придуманная Трубниковым история про Петра I, который, якобы однажды помывшись французским мылом, решил сделать в России что-то подобное и велел из Сибири доставить кедровое масло, а его личный парфюмер-француз придумал рецепт, который потом затерялся, а недавно был найден, вызывает у меня только одно жгучее чувство — досады.