Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 11 2015)
ЗДОРОВО, НО НЕПОНЯТНО-С!
Так, кажется, воскликнул крепостной слуга, прочитав стихи барина, в пьесе Грибоедова. Мне в голову пришли именно эти слова, когда я с трудом одолел семь коротких стихотворений Ольги Седаковой, составляющих сборник «Стелы и надписи». В нём поэтические тексты занимают семь страниц, столько же – рисунки, а учёный комментарий к ним – втрое больше.
Только не надо думать, что на рисунках изображены те артефакты, о которых пишет поэтесса. Об этом прямо предупреждает филолог Сергей Степанцов (автор учёных комментариев). Так, разбирая стихотворение «Женская фигура», он пишет: «Пожалуй, из известных мне памятников ближе других стоит к нему (к стихотворению) изящное изображение на стеле Поликсенеи из Национального археологического музея в Афинах (№ 733)…» Но честно оговаривается: «Могу признаться, что одной из претенденток на прототип стихотворения мне некоторое время казалась фигура «задумчивой женщины» из Мюнхенской глиптотеки (№ 482)…» Ну если уж сам господин учёный специалист не может с этим определиться, то нас, неспециалистов, никто не осудит.
Чтобы чуть яснее было, о чём речь, приведём само стихотворение:
Отвернувшись,
в широком большом покрывале
стоит она. Кажется, тополь рядом с ней.
Это кажется. Тополя нет.
Да она бы сама охотно в него превратилась
по примеру преданья –
лишь бы не слушать:
– Что ты там видишь?
– Что я вижу, безумные люди?
Я вижу открытое море. Легко догадаться.
Море – и всё. Или этого мало,
чтобы мне вечно скорбеть, а вам –
досаждать любопытством?
Повторяю, никакого изображения древнегреческой стелы с женской фигурой в книге нет, что вспоминал Сергей Степанцов из своих экскурсий по западноевропейским музеям, мы не знаем. Я, во всяком случае, не знаю. Я просто завидую Ольге Седаковой, которая может издать всё что угодно, не думая о том, кому это надо.
А почему? Да всё по той же причине. И в этом они, пожалуй, с Долиной похожи. Патологическая нелюбовь к своей Родине и при этом пламенная любовь к грантам – гарантам добротного существования (по крайней мере у Седаковой) – становятся, по сути, своего рода пропуском в «большую» литературу. Только вот в больших водах мелким рыбёшкам как-то некомфортно. Не то что съесть могут, хотя такая опасность существует, а просто снесёт их мощным течением справедливого времени, в котором всё наконец встанет на свои места и обнажит подлинную сущность.
Теги: Вероника ДОЛИНА , Нормандская тетрадь , Ольга СЕДАКОВА , Стелы и надписи
«Которую жизнь тону»
Алёна Бабанская. Письма из Лукоморья: Стихотворения. - М.: Водолей, 2014. – 208 с. – 500 экз.
В книгу Алёны Бабанской, поэта из Каширы, вошли избранные стихотворения, написанные в 2003–2013 гг. Однозначно трудно сказать – традиционалист перед нами или представитель экспериментального стиха, хотя тяготение к традиционной поэтике всё же выражено ярче. Образы и ритмика народного стиха, фольклорные и сказочные мотивы органично соседствуют с реалиями и лексикой сегодняшнего дня. Следует отметить и музыкальность поэтики Бабанской, и часто сложный ритмический рисунок, работающий и на создание глубинных смыслов, и на эмоциональный фон произведения.
Есть в стихотворениях Алёны Бабанской какая-то чарующая отчаянность, слова, бьющие наотмашь, замолкания, похожие скорее не на тишину, а на сдавленные рыдания. При этом никакой женской истерии и эпатажа. Только нежная горечь.
Без тебя охотников пруд пруди,
Корабелов и рыбарей.
Уходи, не стой на моём пути,
Пожалей меня, пожалей.
По-щенячьи стонет, скулит листва,
Бесполезно идя ко дну.
Я ещё не ведаю, как мертва
И которую жизнь тону.
У реки широкие рукава.
И кувшинки на подоле.
Я ещё не знаю, как я жива.
Или ты меня пожалел?
Нельзя не почувствовать особое обаяние фраз: "Я ещё не ведаю, как мертва" и «Я ещё не знаю, как я жива». В этой филологической угловатости, несомненно, кроется ключ ко всему стихотворению. Именно они задают интонацию. Вообще это один из часто встречающихся приёмов Бабанской, правда, нечаянных, не намеренных, а точнее – не столько приём, сколько свойство мировидения поэта, составляющая его интонации.
Ощущение единства всего существующего в мире – сквозная тема книги. Листва может скулить по-щенячьи, плавник – упираться в небо, а человек вполне способен почувствовать себя овощем. Если и есть в такой метафоре ирония, то она не главное: главное – создан целый мир, многоцветный и сложный, мир поэта Алёны Бабанской.
Когда я стану кабачком – ты станешь тыквою.
Прижмись ко мне гнилым бочком, а я потыкаю.
Среди букашек и стеблей, тычинок, усиков,
Любить клянусь ещё сильней – такая музыка.
Предъявит жизни огород свои сокровища,
Покуда смерть не приберёт плоды да овощи.
(«Овощное»)
Теги: Алёна Бабанская , Письма из Лукоморья
Слабое звено
Мария Рыбакова. Черновик человека. - М.: Эксмо, 2014. – 288 с. – 1500 экз.
"Есть ли жизнь после славы?" На этот вопрос ищет ответ главная героиня книги Марии Рыбаковой «Черновик человека» – «поэтический вундеркинд» Света Лукина. В десять лет у Светы было всё: развивающийся, необыкновенный для её возраста талант, недетские стихи, которые «душили» её по ночам, выступления на радио и телевидении, внимание прессы, а главное – возможность читать свои произведения перед целыми стадионами благодарной, обожающей публики[?] Но однажды перестали приходить журналисты и письма поклонников, ушло признание, а следом за ним ушли стихи.
«Черновик человека» – это история о том, как трудно пережить ушедшую славу и снова найти себя. «Во вторник: купить пистолет» – с таких слов начинается книга. Пистолет, чтобы убить тень юного дарования, тень, в которую превратилась взрослая героиня.
Несмотря на то что в аннотации сказано, что все персонажи книги вымышленные, и их сходство с реальными людьми является случайностью, едва ли Мария Рыбакова стала бы отрицать необыкновенные совпадения судьбы своей героини с судьбой юного дарования 80-х годов прошлого века Никой Турбиной. Случайности, как известно, неслучайны. Даже в название книги вплетается история Ники – первый сборник стихов вундеркинда назывался «Черновик».
Стоит обратить внимание на особенности повествования: в «Черновике человека» нет рассказчика, нет оформленных диалогов. Автор словно погружает нас в сознание своих героев, по которому мы плывём, как по мрачной, холодной реке. С одной стороны, это помогает читателю лучше понять образы, а с другой – усложняет восприятие.
Повествование обрывается так же внезапно, как и началось: Светлана Лукина засыпает песком «открывшего» её некогда очень известного поэта и рассказывает ему обо всём, что она пережила с тех пор, как о ней забыли: «Холмик вдруг зашевелился. Тот, кто был под песком, вдруг задрожал, затрепыхался, попытался выбраться. Света села сверху на всякий случай, придавив его своим телом. Главное, чтобы поэт лицо из-под песка не сумел высунуть. Если песок ему рот и ноздри как следует забьёт, то очень скоро это колыхание кончится. В прошлом году на пляже был случай – двое алкоголиков случайно похоронили живьём пьяную подругу. Всё, что я делаю, уже когда-то было…» Что-то болезненное, надломленное есть в судьбе всех героев «Черновика…»
В целом книга оставляет тяжёлое ощущение незавершённости, незаконченности. Кроме того, чувствуется некоторая стилистическая неряшливость, происходящая от скорописи. Это и понятно, ведь на художественную отделку приходится тратить иногда гораздо больше сил и времени, чем на написание текста.
Валерия ГАЛКИНА
Теги: Мария Рыбакова , Черновик человека
Пятикнижие № 11
ПРОЗА
Ирина Богданова. Неувядаемый цвет: Роман. - М.: Сибирская Благозвонница, 2015. – 685 с. – 5000 экз.
Романы писать трудно. Большие по объёму романы – тем более. Петербургской писательнице Ирине Богдановой удалось на протяжении шестисот с лишним страниц сохранить композиционное единство и фабульную напряжённость. По жанру это, несомненно, реализм с женским лицом, очень добрый, психологически верный и эмоционально тёплый. Любовь, дети, повседневные хлопоты слабой половины человечества – вот темы, центральные в книге. Однако речь не только об этом. Выполнена и сверхзадача: "Неувядаемый цвет" – произведение и христианское, и патриотическое одновременно, хотя одно другому и не должно противоречить. Скорее наоборот: человек, верящий в Бога, не может не любить свою страну. «Из трудных неприметных будней складывается судьба самой прекрасной в мире страны», – сказано в аннотации. Так и есть: Россия в понимании автора действительно прекрасна, несмотря ни на что. И это не наивность, а крепкая уверенность в том, что лучшего места для жизни не найти, да и искать не нужно.
