Сергей Голубицкий - Чужие уроки - 2008
«Подвиг сеньора Маттеи», о котором писал Борис Рачков, обозреватель еженедельника «Экономика и жизнь», заключался в том, что глава AGIP нарушил приказ руководства Комитета национального освобождения и вместо ликвидации государственного нефтяного гиганта занялся его возрождением. Маттеи сказочно повезло: геологическая разведка AGIP обнаружила в 1949 году значительные запасы метана в долине реки По, что сэкономило Италии более 100 миллионов долларов за счет сокращения газового импорта.
В 1953 году Энрико Маттеи провел блестящий маневр, который позволил ему окончательно вывести AGIP из-под давления союзников и местных атлантистов: используя колоссальные властные связи, обретенные еще в годы партизанщины, Маттеи добился от правительства учреждения новой государственной нефтегазовой монополии — ENI, в которую мирно влился AGIP, передав головной компании несметные активы вместе со своей поразительной корпоративной эмблемой — шестиногой собакой, изрыгающей пламя.
II cane a sei zampe2 родился годом раньше в результате общенационального конкурса, в котором приняло участие более четырех тысяч художников. Символизм эмблемы AGIP-ENI поистине безбрежен и простирается от перифраза италийской волчицы до соединения локомотива с человеком, однако в контексте нашей истории наиболее уместен дерзко-пародийный вызов, который пес о шести ногах бросает британскому льву, явно обходя его если не мощью, то числом ног. Пародийность этой аллегории усиливается и тем, что ENI — аббревиатура от Ente Nazionale Idrocarburi — является еще и именем английского короля VII века!
Не подумайте только, что британские коннотации высосаны из пальца: противостояние англо-американской нефтяной гегемонии в мире было главнейшей задачей, которой Энрико Маттеи посвятил остаток своей жизни — до самой трагической гибели в 1962 году, когда его реактивный самолет взорвался в воздухе3.
Атаку на «Семь сестер» ENI повела по всем правилам революционного беспредела: отказавшись с ходу от повсеместно принятой паритетной схемы разделения прибыли между компанией-разработчиком и государством, предоставляющим свои недра для концессии (так называемые «50 на 50»), Энрико Маттеи заключил молниеносные долгосрочные договоры с Ираном, Индией, Египтом, Тунисом, Марокко, Сомали и Суданом на неслыханных условиях — «75 на 25». Иными словами, итальянский государственный концерн согласился добывать и реализовывать нефть всего лишь за 25% от прибыли!
Но и это еще не все: сознавая ключевую роль Ирана и Египта для «Семи сестер», ENI вдвойне подсластила пилюлю при подписании соглашения с этими странами, взяв на себя целиком все расходы по геологической разведке! Колокол для англо-американской нефтяной монополии пробил.
Смертельным ударом по «Семи сестрам» явилось подписание Энрико Маттеи в 1960 году эксклюзивного соглашения на поставку нефти из Советского Союза. Мало того, что советская нефть оказалась в полтора раза дешевле англо-американской, так еще и поставлялась по бартеру — в обмен на итальянские трубы большого диаметра, насосы, компрессоры и синтетическую резину. В результате нефть обходилась ENI примерно в два с половиной раза дешевле, чем при поставках с Ближнего и Среднего Востока, — условие, вполне достаточное для того, чтобы всерьез задуматься о настоящем завоевании Западной Европы.
Этим завоеванием ENI и занялась, запланировав полномасштабную интеграцию европейской сети нефте- и газопроводов с перспективными ветками из Советского Союза. Нет, не о таком бесславном конце мечтали отцы Нового мирового порядка, закладывая основы Бреттон-Вуда!
Короче говоря, 27 октября 1962 года личный самолет Энрико Маттеи вылетел из Сицилии в Милан и за семь минут до посадки взорвался в воздухе над деревней Баскапе. Расследованием инцидента занялся министр обороны Джулио Андреотти, хотя непонятно, что там было расследовать: все видимые улики были уничтожены в первые же часы после оцепления зоны падения самолета. Заключение комиссии: Ирнерио Бертуцци, пилот с 20-летним стажем, соратник Маттеи по партизанской борьбе, не справился с управлением в штормовую погоду.
33 года спустя (в 1995-м) телеканал RAI поведал соотечественникам о результатах эксгумации трупов Маттеи и Бертуцци: в их костях были найдены железные осколки, деформированные взрывом. Судя по всему, бомба была детонирована механизмом в момент выдвижения шасси при заходе на посадку.
Отказавшись от политической парадигмы при анализе мотивов поведения Энрико Маттеи, нам остается дезавуировать и две остальные — власть и деньги. Задача это несложная: достаточно познакомиться с мемуарами близких друзей и соратников Маттеи по партизанской борьбе — Марчелло Болдрини (вице-президента, а после гибели Маттеи — президента ENI) и Эуджино Чефиса (тоже вице-президент ENI), чтобы развеять в пыль миф о тоталитарной форме правления Маттеи в ENI. Все свои решения Энрико Маттеи координировал с правлением компании, нисколько не страдая манией величия и комплексом властолюбия.
Что касается денег, то случай Маттеи граничит с хрестоматийным: последние 10 лет великий человек прожил вместе с женой в одной из римских гостиниц, практически целиком переводя свою зарплату (30 400 долларов) на счет детского приюта.
Что же тогда?
Если не деньги, не власть, не политика — что же тогда? Рискуя показаться наивным, озвучу парадигму, которую усматриваю в качестве основной мотивации поведения Энрико Маттеи, — национальные интересы! «Италия, поднимись с колен!» — такова банальная формула пафоса жизненной борьбы президента ENI. Как видите, новое оказывается хорошо забытым старым.
Казалось бы, мотивация эта лежит на самой поверхности. Отчего тогда ее стесняются поминать во всех источниках информации, с которой мне только довелось работать? Оттого, что патриотические чувства в эпоху Нового мирового порядка считаются неполиткорректным моветоном! По законам национализма позволительно жить разве что «диким» народам стран Третьего мира, но никак не высокодуховным нациям демократической Европы.
Между тем стоит только отказаться от политической, финансовой и идейной парадигмы при анализе не только биографии Энрико Маттеи, но и всей новейшей истории Италии, как вырисовывается закономерность: магистральные события в жизни этой страны удивительным образом подчиняются именно националистическим мотивам. Даже еще страшнее — мотивам кланово-тейповым, которые только и способны раскрыть всю глубину противостояния крестьянского Юга с его монархическими иллюзиями и индустриального Севера с апологией laissez-faire-капитализма. Впрочем, это уже совсем другая история!
Губы, ужаленные пчёлами
Опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №11 от 27 Мая 2008 года.
Индия остаётся страной Третьего мира, однако при этом продолжает осуществлять эстетический патронаж над большей частью населения планеты, проживающей в том же третьем мире, и на этом рынке Болливуд сильнее Голливуда.
Национальная кинематографическая премия (National Film Awards) присуждается с 1954 года и служит самым престижным знаком государственного одобрения художественных достижений в Индии. Кроме традиционных номинаций существует и весьма оригинальная награда — за «лучший народный фильм, предоставляющий цельное развлечение» (Best Popular Film Providing Wholesome Entertainment).
Слово это — wholesome (цельный) — является самым расхожим и одновременно самым загадочным определением индийского кино, которое, похоже, только и обеспечивает ему мировую славу. Если у кого-то возникают сомнения в правомерности претензий и амбиций индийской кинематографии, то все они с легкостью развеиваются беспристрастной статистикой: Болливуд изготавливает, по разным оценкам, от 600 до 1 000 фильмов в год, которые просматривают 3 миллиарда 600 миллионов зрителей. Для сравнения: объем продукции Голливуда — 400 фильмов с аудиторией в 2,6 миллиарда. Вот только прокат американской кинопродукции приносит 51 миллиард долларов в год, а индийской — 1,3 миллиарда. Хотя индийские фильмы смотрит в полтора раза больше зрителей, чем американские! Смысл статистики прозрачен: индийское кино обслуживает беднейшую часть человечества. Третий мир, за которым, как нам говорят, — будущее.
Популярность американской кинематографии объяснить несложно: спецэффекты на грани фантастики плюс аура далекого чужого мира — сытого, богатого, ломящегося от запретных (в основном — сексуальных) удовольствий. Ничего подобного Индия предложить собратьям по афро-азиатской бедности не в состоянии: разве что противопоставить трехколесную моторикшу — «Хаммеру». А уж столь вожделенный для Третьего мира секс вообще можно выкинуть из помыслов: эмансипированная часть человечества никогда не забудет скандала, разразившегося в апреле 2007 года после того, как Ричард Гир прилюдно и невинно лобызнул индийскую кинодиву Шильпу Шетти на концерте в Нью-Дели, приуроченном к борьбе со СПИДом. Что тут началось! Сколько эмоций, сколько праведного гнева: портреты Гира и Шетти сжигались на улицах индийских городов в количестве промышленных тиражей. «Смерть Шильпе Шетти!» — кричали борцы за чистоту нравов. «Долой оскорбителя индийской культуры!», посмевшего чмокнуть индийскую красавицу в ручку и щечку (целых четыре раза!). Такое впечатление, что «Камасутру» придумали и описали марсиане.
