Александр Гуц - Подлинная история России. Записки дилетанта

Цари и историческая наука

Русские великие князья и цари проявляли глубокий «интерес» к истории.

Рюриковичи все сделали для того, чтобы «попасть в историю»: «…древнейшие списки более или менее расходятся друг с другом в подробностях. Все они содержат в себе летопись общую всероссийскую, или, лучше сказать, княжескую летопись, ибо главное, почти исключительное содержание ее составляют отношения Рюрикова княжеского рода…» (Соловьев, 1993. Т. З. С. 126).

«Богатейшим источником по истории России в XVI в. являются московские летописи, в составлении которых участвовали правитель Алексей Адашев и царь Иван IV. Особое место среди сводов занимает „лицевая“ (с иллюстрациями) летопись в десяти томах. Два последних тома — „Синодальный список“ и „Царственная книга“ — посвящены времени правления Ивана IV» (Скрынников, 1996. Т. 2. С. 363).

Интерес Ивана IV к истории был своеобразным.

«В 1568 г. царь изъял летописные работы из ведения Посольского…». «Внимание историков давно привлекли следы энергичной редакторской правки на полях „Синодального списка“… и так называемой „Царственной книги“… Интерес к скорописным поправкам… стал исключительным, когда возникло предположение, что они являются автографами Ивана IV». «При работе над летописью царь, казалось бы, задался целью скомпрометировать как можно больше лиц» (Скрынников, 1996. Т. 2. С. 365–366, 371). Хорошо, что рукопись с поправками сохранилась. Если бы ее уничтожили, и нам досталась только «отредактированная» летопись? Кстати, почему сохранилась? Что за события так отвлекли «редактора» от «писания» истории, что он напрочь забыл замести следы?

В. Н. Татищев пишет об Алексее Михайловиче: «А оного государя дела и по нем многие нужднейшие, а особливо военные, остались в забвении, и не знаю, где сыскать можно ли, хотя не без таких людей было, что его дела описывали, но погибели оной причина — учрежденная им Тайная канцелярия, которой опасаясь, писать не смели или написанные истребили, и в архиве Розряда и других приказах едва с великим трудом найтить что можно ли, ибо я, много о том прилежа, весьма мало нужднаго и обстоятельного сыскать мог» (Татищев, Т. 1, с. 123). «Эти слова историка направлены, конечно, не столько против Тайной канцелярии царя Алексея Михайловича или Тайного приказа, сколько против Тайной канцелярии более позднего времени, действовавшей со всей силой в первой половине XVIII в., когда жил Татищев» (М. Н. Тихомиров в кн.: (Татищев, Т. 1, с. 40)).

Таким образом, заниматься летописанием во времена царя Алексея было равносильно игре со смертью.

«В петровское время n по распоряжению Петра были начаты исследования выдающегося русского историка, географа и этнографа XVIII в. Василия Никитича Татищева» (Шапиро, 1993. С. 165).

В. Н. Татищев — тайный советник (генерал!), тем не менее имел проблемы с получением документов из архивов: «К сим же принадлежат дипломатические, яко я с великим трудом из архив Казанский, Сибирский, Астраханский и некоторых городов указы выписал, в коих многое инде неположенное, до истории касаюсчееся, находится» (Татищев, Т. 1. С. 84).

Петр привез в Россию специально сделанную для него копию Радзивиловской летописи (Кенигсбергский список).

С 1748 г. немец Миллер становится русским подданным со званием историографа и обязательством «сочинить „генеральную российскую историю“» (Вернадский, 1998. С. 51).

Шлёцер. «Пользовался покровительством царского правительства» (Шапиро, 1993. С. 271).

М. В. Ломоносов, «…написал только одну первую главу „Истории“… Говорят, что он писал по приказанию» (Полевой, Т. 1. С. 29). Так ли это? «В марте 1753 г. Елизавета, знавшая о его замысле от Шувалова, выразила поощрение его историческому труду. Ломоносов неоднократно сам заявлял, что его работа предпринята по поручению правительства… в письме к Л. Эйлеру он писал: „…и августейшая императрица заявила…, что ей приятно будет, если я напишу моим слогом отечественную историю…“» (Ломоносов, 1952, Т. 6. С. 573–574).

О ее особом внимании к благополучию Шлёцера писалось выше.

Появление «Слова о полку Игореве» тесно связано с интересом императрицы к истории. «Слово о полку Игореве» найдено графом Мусиным-Пушкиным в 1800 г. Со списка, сделанного для царицы, в 1864 г. было выпущено новое издание. Екатерининский список «Слова» — «единственная до ныне известная и не подлежащая сомнению копия с… подлинника» (Слово…, 1996. с. 11). В своей автобиографии Мусин-Пушкин пишет, что Екатерина «… поручила ему… из… древних книг обо всем, что до российской истории касается, делать выписки, дозволив искать и требовать, что найдет для сего нужным» (Слово…, 1996. с. 10). Как видим, требовать можно было только сославшись на императрицу.

При Екатерине II существовало звание (должность) российского историографа, что давало право на доступ к архивам и библиотекам(!) (Шапиро, 1992.с.238). В 1765 году в указе императрицы за Миллером сохраняется звание историографа., а с. 1766 г. он начальник московского архива (Вернадский, 1998. С. 51). Был назначен Екатериной II российским историографом и князь Щербатов (Шапиро, 1993. С. 238).

Император находит человека, который напишет почти полную русскую историю так, что ей начнут зачитываться все образованные люди России. Профессия историка в России становится занятием, которое может принести, если не славу, то известность.

Первый историк России, добившийся этого, — Н. М. Карамзин, который «… при самом начале труда своего возведенный в достоинство историографа Империи, осыпан был почестями и богатствами. Благовение к нему многих почитателей доходило до совершенного излишества; было время, когда, опасаясь неприятностей, не смели печатать никакой критики на „Историю“ Карамзина» (Полевой, Т. 1. С. 30). Царь был цензором труда историка (Эйдельман, 1983. С. 88).

Граф Мусин-Пушкин дарит царю свою находку — Лаврентьевскую летопись. Интересно, подмена листов «о нашествии Батыя» была в ней уже совершена или нужно было еще повременить?

Где же российские древние рукописные сокровища? — Жалуется Н. А. Полевой: «… Гниют в монастырских библиотеках или находятся под смотрением библиотекарей, скупых на труд и не дающих других средства заняться сокровищами, вверенными шкафам, замкам и — странное дело — тайне!» (Полевой, Т. 1, с. 43). В конце этой фразы следует удивительнейшее примечание: «По причинам частным, для всех посторонних, ибо запрещение правительства пользоваться рукописями есть клевета, выдуманная иностранцами. Напротив, правительство всячески старается привесть в известность древние наши памятники. Несмотря на это, библиотеки: Императорская, Академии Наук и графа Румянцева, в СПб., графа Толстого и Синодальная в Москве… недоступны для желающих пользоваться ими. По крайней мере, в библиотеке графа Толстого издан каталог. Для библиотеки Академии Наук и всяких других, каталоги готовятся… давно» (Полевой, Т. 1, с. 450–451).

Ну очень строптивые библиотекари в России: правительство с ними никак не может совладать.

ЗАДАЧИ

1. Знаменит ли еще чем, кроме издания «Нестора» в Германии, в западноевропейской науке Шлёцер?

2. Какие древние книги, документы, акты и т. д. уничтожали при первых Романовых? И почему?

3. «Интересовались» ли русской историей русские цари после Александра I? В частности, «интересы» Николая I ограничивались только творчеством А. С. Пушкина или он оказывал «внимание» еще некоторым деятелям исторической науки?

Лекция 5

Россия и Тартария на древних картах

Древние карты России

История страны отражается на картах, которые люди стали изготавливать достаточно давно. На них изображали не только свое государство, но и соседей. Карты снабжались надписями. Читая их, мы узнаем названия соседних и далеких стран. Хорошо прослеживаются государственные границы и многое другое.

Что изображено на древних русских картах? Почему их не приводят в учебниках русской истории? А если и приводят, то, как правило, это карты XVIII–XIX веков. Карты, конечно, в учебниках есть, и их много, но это карты не древние, а сделанные современными художниками со слов историков.

Давайте поищем подлинные древние русские карты. Мы не первые среди тех, кто этим занимался. Их искал до нас в ХVIII веке В. Н. Татищев. Вот, что он пишет о результатах своих поисков.

«О начале в Руси географического искуства или точнаго описания я не нахожу нигде, кроме, что Нестор народы, бывшия прежде и в то время, описал. По нем продолжители летописи о княжениях воспоминают, но все, что географии принадлежит, весьма темно и недостаточно. Потом Симон, епископ суздальский, сказует: князь великий Константин Мудрый описал все народы и пределы, но онаго до нас не дошло. По нем царь Иоанн II (Иван IV. — А. Г.), о котором в 1552-м году сказуется, что земли велел измерить и чертеж государства зделать. Однако ж чертежа оного нигде не видно, кроме того, что в архиве казанской на одно Казанское владение, как мне помнится, на 16 листах делан без маштаба, но от места до места версты числом подписываны (как видим, понимали наши предки всю важность карт, раз версты проставили. — А. Г.). Токмо книга, имянованная Большой чертеж, осталась, и, мню, Макарий оную чертеж разумеет. В ней описаны реки, озера, горы и знатные селения с разстоянием, которая начата, мнится при Иоанне I-м Великом, а при внуке его царе Иоанне II-м и после при царе Алексии допалнивана, но при последнем многое в ней от ветхости повреждено и дополнитель не все мог исправить, яко описание Москвы реки и других знатных не находится, и тако явных погрешностей и проронок в ней немало. Однако ж оная как для географии руской весьма нужд на и полезна, для того я оную изъяснил, пополнил и роспись алфавитную приложил.