Юрий Жуков - Из боя в бой. Письма с фронта идеологической борьбы
История эта тянулась долгие шесть лет. Дело Сакко и Ванцетти переходило из одной инстанции в другую. Рядовые итальянские эмигранты, какими они были в тот день, когда полиция схватила их в трамвае, Сакко и Ванцетти превратились в ходе этой борьбы в крупных политических борцов. Они учились в тюрьме — изучали английский язык, историю, географию, математику. Со скамьи подсудимых они произносили гневные и эмоциональные обвинительные речи против капиталистической Америки, вознамерившейся их убить.
Такое капитализм простить им не мог. И вот 10 апреля 1927 года верховный суд штата Массачузетс демонстративно подтвердил несправедливый приговор первой судебной инстанции, и 22 августа того же года Сакко и Ванцетти одного за другим сожгли па электрическом стуле…
Фильм очень точно и обстоятельно воспроизводит всю эту трагедию с начала и до конца. Он выдержан в строгой реалистической манере и буквально потрясает зрителей. Успех его поистине феноменален: в Париже, например, он в течение ряда недель находился в списке наиболее популярных у зрителя фильмов, публикуемом газетами.
В чем причина этого успеха? В отличных формальных качествах фильма? В умелой работе режиссера и прекрасной игре актеров? В эмоциональной балладе памяти мучеников, которую исполняет в фильме популярная американская певица Джоан Боэз? Не только в этом! Нет, прежде всего в том, что эта, казалось бы, принадлежащая далекой истории трагедия звучит сегодня необычайно злободневно.
«Дело Сакко и Ванцетти не кончилось, — писал 4 июня 1971 года критик Жорж Шаренсоль в еженедельнике «Нувель литтерэр». — Оно и сегодня символизирует борьбу за свободу, против слепого угнетения…»
«Хотя эта драма происходила в 20–х годах, она и сегодня актуальна, — заявил Джиан Мариа Волонте, исполнитель роли Ванцетти, в своем интервью газете «Комба» 21 мая, — в 20–х годах это были итальянцы; в 70–х годах — это негры… История Сакко и Ванцетти является символом беззакония, свершенного именем правосудия…»
Так усилиями мужественных кппематографистов, не побоявшихся сказать правду в лицо властителям буржу
азного мира, рассказ о драматическом эпизоде истории был использован как сильнейший аргумент в политической борьбе прогрессивных сил Запада против системы, которая вчера подло расправилась с двумя ни в чем не повинными итальянскими эмигрантами, а сегодня убивает в своих тюрьмах ни в чем не повинных негров.
Еще более бурные и страстные отклики в Париже вызвал фильм Марселя Офюльса, вышедший на экраны весной 1971 года под нарочито неопределенным названием «Печаль и сострадание». Это в высшей степени яркий и динамичный документальный фильм, автор- которого поставил перед собой задачу показать, какой была покоренная в 1940 году Гитлером Франция, какую роль сыграли пошедший в услужение к нему престарелый маршал Петэн и его правая рука Лаваль, как складывалась жизнь в южной части страны, именовавшейся «свободной зоной», как вели себя французы в те дни. В центре сюжета — небольшой город Клермон–Ферран и его окрестности.
Опять исторический сюжет? Да. Но опять‑таки как злободневно звучит каждое слово, доносящееся с экрана!
У этого фильма трудная судьба. Хотя он посвящен Франции и подавляющее большинство составляющих основу фильма киноинтервью — это интервью с французами, — он числится швейцарским. Фильм был показан в Швейцарии по телевидению, затем его показали в ФРГ, а вот во Франции получилась осечка: французское телевидение, для которого, собственно, и работал Офюльс, не осмелилось допустить этот фильм на экраны телевизоров. Видимо, действовали силы достаточно влиятельные, чтобы добиться этого. Фильм Офюльса нашел пристанище лишь в одном–единственном крохотном кинотеатрике в Латинском квартале, и только после того, как определился его потрясающий успех, владелец другого небольшого кинотеатра в переулке близ Елисейских полей приютил его также и у себя. Так вот, фильм Офюльса и обосновался на долгие месяцы на экранах двух небольших кинотеатров.
Помнится, мне стоило немалых трудов раздобыть билет на этот фильм, а в Париже с его обилием кинотеатров это случай весьма редкий. Тем более что речь идет пе о каком‑то развеселом музыкальном боевике с уча-
стием кинозвезд и не о сногсшибательном приключенческом детективе, а об очень строгом и, я бы сказал, сухом документальном кинорассказе — на экране в течение долгих четырех с половиной часов чередуются снятые Офюльсом интервью с французами, немцами, англичанами— -участниками войны и кадры кинохроники той поры.
Но как заинтересованно реагировал зал! Вокруг меня сидели люди с горящими глазами. Одни плакали, другие смеялись, слышались крики одобрения и грубая ругань, свистки и аплодисменты. Иначе и не могло быть: ведь перед нами выступали люди со всех азимутов компаса, как любят сейчас говорить во Франции.
На экране сменяли друг друга капитан гитлеровского вермахта Гельмут Таузенд, хвастающий железными крестами, полученными на войне, и подчеркивающий свою ненависть к участникам движения Сопротивления, которые, по его мнению, воевали «не по правилам», и бывшие партизаны — французские крестьяне братья Граве; ничтожный дядя Лаваля Рене де Шамбрен, пытающийся доказать, что его племянничек желал Франции только добра, и великий француз Жак Дюкло, руководивший всю войну в подполье самоотверженно боровшейся против фашизма Французской коммунистической партией; бывший доброволец СС, французский предатель из знатного рода Кристиан де ля Мазьер и некий агент британской разведки, державший связь с движением Сопротивления; Антони Иден и Жорж Бидо; Пьер Мендес–Франс и бывший переводчик Гитлера Пауль Шмидт и многие, многие другие.
Это фильм–спор, фильм–бой. Неразоружившиеся фашисты и коллаборационисты упорно пытаются извратить историю на свой лад. Их защитники всячески пытаются помочь им. Участники движения Сопротивления, антифашисты дают отпор гитлеровцам, разоблачая их уловки, ловя па лжи и фальсификациях, и у вас складывается такое ощущение, будто вы сидите в зале трибунала, где идет суд над недобитыми фашистами.
А в том, что такой суд нужен, пет никакого сомнения. Уж больно обнаглела вся эта нечисть, начиная от капитанов таузендов и их высоких покровителей и кончая де шамбренами и де ля мазьерами. Слушаешь их и поражаешься — вот уж поистине феноменальные особы, которые ничего не забыли и ничему не научились!
В этом долгом, очень долгом фильме нет ни одного игрового кадра — все документально. Я уже не говорю о драгоценнейших хроникальных кадрах, рисующих порабощение Франции гитлеровцами и их подручными из банды Петэна — Лаваля. Но и те кадры, которые запечатлели участников войны в современной обстановке, — фильм был сделан в 1969 году и мариновался на полках кинопрокатчиков долгих два года! — не менее правдивы и убедительны.
Потрясают уже вступительные кадры: в тихом западногерманском городке празднуется свадьба — пожилой господин выдает замуж свою дочку. Он согласился допустить на свое семейное торжество французского кинооператора — в конце концов, война давно окончилась и бывший капитан вермахта Таузенд готов забыть на минуту, что французы когда‑то в него стреляли. Звонят колокола в церкви, невеста в белой фате и ее сияющий жених сходят с паперти. Вот и отчий дом невесты, великолепно сервированный стол. Растроганный папенька произносит напутственную речь молодым. Он назидательно говорит им, что его собственная молодость проходила в иных условиях — он должен был сражаться за дело Германии с оружием в руках.
И вот уже пошли по рукам за столом фронтовые фотографии, бережно сохраненные ордена капитана, полученные им за кампании во Франции и в России. О, Таузенд гордится ими — пусть и дети гордятся! А потом, слово за слово, речь пошла о его борьбе с партизанами, с участниками движения Сопротивления. Капитан воспламеняется: подумайте только, его рота маршировала по дороге, на поле работали французские крестьяне, и вдруг они нагнулись к земле, схватили винтовки и начали стрелять. Рота понесла потери. Какое право имели эти крестьяне так поступать? Они ведь были без военной формы! Значит, это были не солдаты, а просто преступники, уголовники и их надо было истребить всех до одного…
А далее мы видим на экране уже французских фермеров, братьев Граве, участников движепия Сопротивления, которые, выйдя в поле, показывают, как шел бой, описан- ный Таузепдом, и как они громили гитлеровских захватчиков. И зрители бурпо аплодируют…
Этот–фильм взбудоражил Францию. Оп вышел на экран как нельзя более вовремя. Ведь проводившаяся реакци
онными кругами на протяжении многих лет кампания, имевшая целью обелить Петэна и его единомышленников и изобразить дело так, будто, пойдя на сговор с Гитлером, он чуть ли не спас Францию, не осталась без последствий. В газете «Комба» от 16 сентября 1971 года я нашел весьма любопытные данные опроса общественного мнения: у тысячи французов в возрасте двадцати одного года п старше спросили, что опп знают о Петэне и как к нему относятся. И что же?
