Юрий Безелянский - 5-ый пункт, или Коктейль «Россия»
На веселенький мажор мы вырулили с вами!..
Ну, а каков финал? Я уже говорил, что первое квазиисследование, которое легло в основу данной книги, было написано весною 1986 года. И вот как оно завершалось:
Последний аккорд
Все было проще, когда был железный занавес. Но занавеса давно нет. Благодаря Хельсинкскому акту между Востоком и Западом осуществляется относительно свободное передвижение людей и идей. В этих условиях бороться против всепроникающей идеологической ереси становится все труднее.
Конечно, кое-какой опыт борьбы с иностранным засильем накоплен. Еще в 1796 году Екатерина II издала указ об ограничении свободы книгопечатания и ввоза иностранных книг, об учреждении «ценсур».
В настоящее время есть и запреты, есть и цензура, есть и глушилки против «Радио Свободы», Би-би-си и других западных радиостанций, есть бдительные таможенники, которые заботятся, чтобы в СССР не проникали книги, наркотики, видеокассеты и пленки… Все это есть. Но все равно поток западной, и прежде всего американской, культуры не остановим. Этот поток с каждым годом все сильнее и сильнее размывает берега национальной русской культуры. Как пошутил один итальянский ученый: «Кончилась эпоха шампанского, и началась эпоха кока-колы».
Как меняются времена! Уже грибоедовская фраза из «Горя от ума» не созвучна нынешним нашим реалиям:
Ах! если рождены мы все перенимать,Хоть у китайцев бы нам несколько занятьПремудрого у них незнанья иноземцев…
Увы! Китайцы уже не пример. В 1981 году китайские руководители в свою очередь выразили озабоченность в связи с проникновением в Китай с Запада буржуазных идей и ростом их влияния, особенно на молодое поколение китайцев, которое испытывает «преклонение перед капитализмом».
Капитализм приманивает людей социалистического лагеря разнообразными, добротными товарами и совершенной техникой. «Правда» в номере от 14 апреля 1986 года вынуждена была сетовать на «готовность некоторых людей видеть в импортных предметах не только эстетическую и технологическую привлекательность, а нечто другое. У них, дескать, там все отличное, все лучше нашего. Думают так иные, нечего скрывать, и это не может не беспокоить…
Не случайно Игорь Ляпин в 80-е годы переписывает концепцию «Медного всадника». По мнению современного поэта, Петр I не прорубил окно, а, наоборот, построил стену и отгородился от соблазнов Европы:
Он смотрит в оба,И крайне прост его расчет —Та просвещенная Европа,Дай промах, мраком наползет…
От Пушкина к Ляпину, от гения к посредственности, от окна к стене и к забору, от тяги к Западу — к бегству от него. Времена меняются?..
Почти 120 лет назад был раскрыт заговор петрашевцев. Барон Модест Корф, лицеист пушкинского выпуска, записал в дневнике:
«Все были поражены разнесшейся, как молния, вестью об открытом у нас заговоре. К России покорной, преданной, богобоязненной, царелюбивой тоже прикоснулась… гидра нелепых и преступных мечтаний. Горсть дерзких злодеев и ослепленных юношей замыслили приобщить и нашу девственную нацию к моральному растлению Запада».
…Какая сегодня погода? Неужели опять западный ветер?..
* * *Вот такая была концовка, написанная весною 1986 года. Сейчас на дворе весна 2000 года. Прошло 14 лет, и как все радикально изменилось! Ни цензуры, ни глушилок, ни Советского Союза, зато изобилие некогда вожделенных западных товаров, телевизоры «Самсунг» давно вытеснили с рынка отечественные «Рекорды», и на улицах шумно расхаживает юное «поколение пепси». Квас забыт. Пенятся «пепси» и «кола». Квасные патриоты в ужасе. Александр Дугин кричит на всю святую Русь о том, что «кучка гаденышей захватила власть над самым прекрасным и трогательным народом» («Завтра», 1998, № 45).
Ну, вот мы, кажется, добрели и до настоящего финала. А он называется так:
Современная Россия: за упокой или во здравие?.
XX век позади. В этом столетии в течение 87 лет Россия подвергалась жестоким экспериментам: разрушали, перекраивали, строили, переиначивали, перекрашивали, пробовали то одно, то другое — и все время ждали чудодейственного результата. «Страна вечной беременности», как выразился философ Мераб Мамардашвили.
В Кремле, как прежде, сатана,В газетах — байки или басни.Какая страшная страна,Хотя — и нет ее прекрасней,
— писал Глеб Горбовский в конце 80-х годов. Прекрасная-то она прекрасная в поэтическом и фольклорном восприятии, а вот в практически обыденном Россия потерпела крах. Коммунистическая Вавилонская башня рухнула. Исчез безликий Советский Союз. Русский народ превратился в русскоговорящий. Экономика оказалась всего лишь милитаризованной химерой и не выдержала соревнования с Западом. Имперская броня проржавела. Армия рассыпалась. Население бедствует, хотя в этом океане нищеты благоухают островки роскоши. А в целом Россию сотрясает стон. Достаточно полистать газеты и журналы. Вот только одни заголовки: «Россия в обвале», «Россия, которую мы потеряли», «Россия на коленях», «Павшая Россия», «Россия в климаксе», «Кто подберет Россию», «Обречена ли русская нация на вымирание?», «Есть ли у России будущее» и т. д. И апофеоз — книга итальянского журналиста Джульетто Кьезы «Прощай, Россия!» (М., «Гея», 1997).
Так уж и прощай? Кьеза уверен: чао! Но при этом ласково утешает: «От России в любом случае останется память, огромная, как и ее вклад в развитие человеческой цивилизации, как ее литература, театр и наука, как ее военная мощь и ее жестокость, ее подлость и свирепость, как ее нетронутая, дикая красота и гениальная авантюрная склонность к утопии, превратившие ее в лабораторию гигантского трагического эксперимента. Только великий народ мог создать все это одновременно».
Спасибо, Джульетто, грация, сеньор Кьеза, но почему все же вы говорите «прощай»?
«Прощай, потому что все это умирает намного быстрее, чем можно было себе представить. Другие империи и цивилизации рушились столетиями, теряя клочки своего величия в пыли времени. Но у их подданных было время приспособиться к переменам, осознать их, примириться с неумолимым ходом истории. Здесь все происходит гораздо быстрее…
Прощай, потому что уже не видно, за что можно зацепиться, чтобы устоять против течения. В этой России, затянутой (давшей себя затянуть) все перемалывающей западной машиной, нет сил, интеллектуального потенциала, планов на будущее. Она хотела противостоять Западу в одиночку, в который раз ослепленная солнцем собственной гениальности и печальной луной собственного неизбывного комплекса неполноценности…
Быть может, еще есть время для мучительных конвульсий, для кровавых и бесполезных судорог, порожденных иллюзиями, которые всегда отказываются умирать. Но новый взлет маловероятен. Спад и распад — которым сами россияне способствовали своей ленью и глупым подражанием чужим примерам — только начались. За потерей Средней Азии последует утрата Кавказа. А потом россияне распрощаются с Сибирью, их подомнет самый сильный из «азиатских тигров»…».
Джульетто Кьеза имеет в виду китайцев. А далее итальянский аналитик ругает вовсю Александра Солженицына, дескать, он был «пророком распада», переоценил российскую духовность и недооценил силу Запада. И, конечно, полным ходом идет всемирная глобализация, в которой растворится Россия. А что власть? Способна ли она противостоять натиску Запада? Кьеза отмечает:
«Только в России власть всегда была настолько далека и невидима, недоступна и враждебна, что ее можно сравнивать лишь с царством египетских фараонов. Только в России народ настолько распылен и разбросан на невообразимо огромном пространстве, что этому невозможно найти сравнение на всей нашей планете. Витфогель называл это «гидравлическим» обществом, другие предпочитали говорить об «азиатском» способе производства. Мне кажется очевидным, что только такая свыше всякой меры деспотическая, обожествленная Власть, только самодержец мог удержать вместе этот «мир миров» на таких пространствах. И только так мог родиться народ, настолько чуждый Власти, настолько беззащитный, настолько склонный оправдывать несправедливость, что она уже кажется частью его собственной природы. Народ настолько «анархичный», чтобы время от времени взрываться в никуда, и настолько «коммунистический», чтобы довольствоваться мизерной долей самоуправления в «общине», которую Власть не столько позволяла, сколько терпела из-за невозможности проникнуть во все уголки этого огромного пространства…» (цитаты по газете «Труд-7», 1997, 29 августа).
Ну, как вам Джульетта Кьеза, этот современный маркиз де Кюстин, который нарисовал самый нелицеприятный портрет России? Хочется возмущаться и кричать, негодовать и бесноваться. А вдруг Кьеза прав?! И народившаяся в России новая олигархия вкупе с несметным количеством чиновников, как саранча, сожрет страну задолго до окончания ее жизненного цикла? И — прощай, Россия!..
