Дмитрий Калюжный - Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола]

В 1652 году Никон, став патриархом русской церкви, начал церковную реформу с ритуальной стороны: вместо старорусской обрядности вводилась греческая, двоеперстие заменялось троеперстием, символом культа был объявлен поначалу четырёхконечный крест вместо введённого Филаретом восьмиконечного, и т. п. Затем патриарх объявил о необходимости исправления старославянских церковных текстов по греческим образцам. Вот этим-то делом и занялись выходцы с Украины. А они ещё до реформы гордились, что образование на Украине поставлено лучше, чем в Московии, и потому украинская церковная культура должна быть принята в качестве образца.

В итоге переписка текстов повела к замене московского диалекта древнерусского языка киевским диалектом. Также украинское влияние стало проявляться в иконописи и литургии. Характерен первый шаг реформы: отмена древнерусского восточнославянского полногласия и замена его на юго- и западнославянское «церковнославянское» неполногласие!

Во всех церквях России, поколения прихожан сотни лет слышали слова привычных молитв и проповедей. Вдруг меняются и эти слова, и их порядок, и традиционный ритуал богослужения! Психологически невозможно принимать такие перемены спокойно. «Простой народ» не мог понять, чем же была плоха староотеческая вера?

Надо ли удивляться, что в народе началось брожение…

1653. — Патриарх Никон печатает с древних рукописей церковно-славянскую Кормчую Книгу, а перед Великим постом выпускает специальный циркуляр «Память» о поклонах и троеперстии, — так положено начало церковной реформе. Волнения в Москве с протопопами Иваном Нероновым и Аввакумом во главе. Историческое начало раскола. Ссылка четырёх протопопов: Ивана Неронова, Аввакума, Логгина и Даниила в отдалённые монастыри по распоряжению Никона.

В 1653 году Москву потрясла весть, привезённая келарем Арсением Сухановым, совершившим вторую поездку в Иерусалим и Константинополь. Оказывается, афонские, «греко-православные» монахи сожгли русские богослужебные книги как еретические! (См. Л. И. Семенникова, «Россия в мировом сообществе цивилизаций», стр. 170; также «Государи дома Романовых», стр. 126.)

Этот факт является настолько выдающимся, что не сразу доходит до ума. А ведь сожгли-то богослужебные книги на русском, не на церковнославянском языке! Вот это — сущая правда, поскольку никакого церковнославянского языка до этого времени в России не существовало. Православные-«староверы» в Османской империи до конца XV века молились на славянском языке — и это был практически русский язык того времени (он же старобелорусский), а не болгарский или сербский. И кстати, знаменитое «реймсское» евангелие, привезённое во Францию легендарной Анной Ярославной, на котором приносили присягу последние французские короли из династии Валуа (Карл IX и Генрих III), а также Людовики XIII и XIV, написано на том же славянском, а не греческом или латинском языке!

Ещё удивительнее, что никаких «древних» греческих книг Суханову в его поездке не попалось, хоть он и привёз ряд документов, подтверждающих расхождения в греческих и русских книгах. Вести, принесённые им в 1653 году, фактически и послужили началом для кампании по «исправлению» книг.

1654. — Никон снова посылает Арсения Суханова на Восток за старыми греческими книгами, необходимыми для исправления русских текстов. Церковный собор об исправлении богослужебных книг и обрядов в соответствии с греческими образцами и славянскими рукописными книгами: все книги следует «достойно и праведно исправити противо старых — хартейных и греческих». (Просим обратить внимание, что здесь впервые фигурируют «хартейные», то есть рукописные пергаментные книги, которых до этого никто в Московии в глаза не видел.) Возвращение России Черниговской епископии. Ссылка и заточение Коломенского епископа Павла. Прибытие в Россию патриарха Антиохийского Макария и патриарха Сербского Гавриила, в дальнейшем поддержавших Никона в его церковной реформе.

К этому времени в Москве скопилось немало безработных самозванных «восточных иерархов», среди которых были и «малороссийские», и «сербские», и «греческие», и «палестинские» искатели прокорма. Так, архидиакон Алеппский Павел свидетельствует, что Иерусалимский патриарх Паисий во время визитов в Москву не гнушался подлогами в списках: «Действительно, в свите патриарха было не более 35 человек. Но патриарх ещё набрал в число своих спутников разного сброда, и в списке назвал их священниками, архимандритами и клириками разных монастырей, чтобы, благодаря спутничеству большой свиты, получить большую милостыню». (См. Павел Алеппский, «Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века», пер. с арабского, вып. II–IV, М.: 1897–1898).

Вся эта публика всячески подлизывалась к московским властям, особенно к Алексею Михайловичу, называя его будущим наследником «трона Константинова» в Царьграде-Константинополе-Стамбуле. Они даже притащили в Москву копию грамоты «Константинова Дара» и «патриаршей грамоты» поставления первого московского патриарха Иова, где якобы требовалось во всём следовать предписаниям греческой веры, которые и были изданы впервые при Никоне. В конце концов, Алексей Михайлович просто взял наиболее активную восточно-патриаршую братию к себе на работу и платил им жалование через отдельный Приказ!

Вот как об излишней доверчивости ко всяким иностранцам писал вскоре после этого Юрий Крижанич:

«Ксеномания — по-гречески, [а] по-нашему — чужебесие — это бешеная любовь к чужим вещам и народам, чрезмерное, бешеное доверие к чужеземцам. Эта смертоносная чума (или поветрие) заразила весь наш народ. Ведь не счесть убытков и позора, которые весь наш народ (до Дуная и за Дунаем) терпел и терпит из-за чужебесия. То есть [из-за того], что мы слишком доверчивы к чужеземцам и с ними братаемся и сватаемся, и позволяем им в нашей стране делать то, что они хотят. Все беды, которые мы терпим, проистекают именно из-за того, что мы слишком много общаемся с чужеземцами, и слишком много им доверяем.

Чужеземное красноречие, красота, ловкость, избалованность, любезность, роскошная жизнь и роскошные товары, словно некие сводники, лишают нас ума. Своим острым умом, учёностью, хитростью, непревзойдённой льстивостью, грубостью и порочностью они превращают нас в дураков, и приманивают, и направляют, куда хотят.

Их жадность и ненасытность вымогают у нас [наше добро], грабят нас, разоряют. Их неискренность и тайная, вечная неуёмная ядовитость и коварство бьют нас, вредят нам, ставят нас в отчаянное положение. Их бесовское высокомерие унижает, оскорбляет, хулит, осмеивает, оплёвывает нас и выставляет на позор всем народам».

Правда, сам Юрий Крижанич был чужеземцем, к тому же иезуитом. Страна имела проблемы и на юге, и на западе. Но чтобы обратить свой взор на юг, сначала требовалось пробиться на Запад, наладить нормальную промышленность и торговлю. А Крижанич, ничего этого не понимая (или выполняя соответствующее задание своего Ордена), всё время сравнивал «нас» (русских) с Европой, и всё у него получалось не в нашу пользу. Пример: «нашего народа умы не развиты и медлительны и люди неискусны в ремесле и мало сведущи в торговле, в земледелии и в домашнем хозяйстве. Русские, поляки и весь народ славянский совершенно не умеют вести дальней торговли ни на море, ни посуху. Арифметике и счётной науке торговцы наши не учатся», — и т. д., — а вот на Западе!.. Очень похоже на пропаганду, которая в конце

ХХ века привела к потере народом ориентиров, и к развалу Великой России. И до того допёк он царя, подзуживая любить Европу и науськивая на Турцию, что тот сослал его в Сибирь.

Итак, Никон начал книжно-обрядовую реформу. Но вдруг выяснилось, что: 1) греческого языка в Москве никто не знает, включая и «греческих специалистов», а потому переводить с греческого некому, и 2) никаких «греческих оригиналов» в Москве нет. Наконец, Арсений Суханов из очередной поездки за «греческими книгами» привёз их (в 1654) более пятисот, причём впервые.

Однако сам Суханов сильно сомневался в «греках». Смущала его и та фантастическая лёгкость, с которой в эту его поездку появлялись запрошенные им древние книги. В своём труде «Проскинитарии» он написал, что греков Господь избрал на место не познавшего его возлюбленного рода Израиля, но «они возгордились, стали мнить себя источником веры, и за такое высокоумие Бог отринул их, и отдал в руки басурман, причём они сами обасурманились. Вследствие этого их никак нельзя признать источником правой веры: у них было христианство, да миновалось» (см. «История русской литературы», стр. 244). После такой однозначной оценки Сухановым правоверия греков Никон его самого услал подальше от Москвы на восток, где он и умер, но привезённые им «древние» книги легли в основу реформы!