Таллиннский переход - Игорь Львович Бунич
В своем личном кинозале Сталин чуть ли не каждую неделю смотрел старую хронику Ютландского боя. Лес мачт огромного количества английских и германских дредноутов, черное небо от дыма из бесчисленных труб, залпы громадных орудий. Смелый вызов немцев британской имперской мощи, к сожалению, закончился неудачно. Следующий вызов бросит он, Сталин. Его воображение рисовало ему ютландские армады под советским флагом, идущие на битву с Гранд-флитом. Линкоры, линейные крейсеры, равных которым нет в мире, окруженные эскадрами легких крейсеров и бесчисленными флотилиями эсминцев, громят англичан и разносят знамя пролетарской революции по всему миру. Вот авианосцев Сталин почему-то не любил, просто терпеть их не мог, считая их «буржуазными штучками», и никто даже не осмеливался произносить само слово «авианосец» в его присутствии.
К сожалению, между столь амбициозными планами товарища Сталина и их выполнением лежала полная неготовность промышленности начать строительство крупных кораблей, даже легких крейсеров. Огонь первой и гражданской войн, послевоенная разруха и революционные чистки почти полностью уничтожили специалистов-кораблестроителей, раскидали по весям опытных рабочих; да и сами судостроительные заводы находились в жалком состоянии. Однако мечта — это мечта: ее надо претворить в жизнь. И вот в годы, когда страна еще не успела подняться на ноги после нокаута 1914-1921 годов, когда целые области СССР вымирали от голода, когда по карточкам выдавались рубашки и дрова, в сухопутной стране начала осуществляться гигантская программа военного кораблестроения, не имеющая ничего общего с нуждами, истинными нуждами государственной обороны.
Советские эмиссары, легальные и нелегальные, ринулись в Западную Европу и США в целью приобрести или раздобыть другим способом проекты современных боевых кораблей. Основные морские державы мира, которые в те годы, наоборот, резали свой флот согласно положениям Вашингтонского договора, встретили советские предложения с некоторым смущением. Правда, «другим способом» проектов раздобыть удалось достаточно, но толку от них не было — в жизнь их все равно воплотить было невозможно без технической помощи с Запада.
Помогли новые друзья — Германия и Италия. Немцы готовы были продать нам проектные чертежи «Бисмарка», но нас это не устраивало — слабый линкор: артиллерия, смешно сказать, всего 381-миллиметровая. Да и дорого немцы драли за проект. А вот итальянцы сходу нам предложили купить у них проект тяжелого крейсера типа «Пола» по дешёвке, обещая при этом самим его и построить. Нет, уж, построим мы сами, а вы давайте проект и комплектующие детали. Итальянцы согласились: они не меньше нашего нуждались в деньгах. Однако выяснилось, что «Полу» с ее 203-миллиметровыми орудиями нам не осилить. Пришлось сторговаться на легком крейсере типа «Раймондо Монтекукколи» с шестидюймовой артиллерией, что было до обидного мало.
И тогда в чью-то гениальную голову (позже выяснилось, что в голову А. А. Флоренского) пришла идея вооружить итальянский проект нашими 180-миллиметровыми орудиями. Правда, международные соглашения предусматривали, что легкие крейсеры не должны иметь калибр орудий более 155 миллиметров, но, поскольку, СССР эти соглашения не подписывал, то и, естественно, не обязан был их выполнять, а 180-миллиметровые орудия с длиной ствола в 57 калибров, с высокими баллистическими характеристиками уже были разработаны и испытаны на крейсере «Красный Кавказ».
Сказано — сделано: крёстная мать советского военно-морского флота — итальянская фирма «Ансальдо» — прислала в СССР всю техническую документацию и чертежи крейсера «Раймондо Монтекукколи», комплект рабочих чертежей энергетической установки, саму энергетическую установку, включая два главных турбозубчатых агрегата, шесть котлов и весь каталог вспомогательных механизмов. Правда, из-за того, что вместо четырех двухорудийных башен 155-миллиметровых орудий на корабль пришлось устанавливать три трёхорудийные башни 180-миллиметровых орудий, пришлось кое-что переделать, пересчитать и переработать, но в целом итальянский проект удалось не очень испортить, и 22 октября 1935 года на стапеле Балтийского завода в Ленинграде в присутствии Калинина и тогдашнего начальника морских сил СССР Орлова был заложен корабль, нареченный «Кировым» в память бывшего секретаря ленинградского обкома партии, который настолько открыто интриговал против товарища Сталина, что его пришлось пристрелить прямо в Смольном.
Корабль строился тяжело. Медленно шла листовая фондированная сталь из Магнитогорска и Краматорска, не хватало рабочих и инженеров. Назначенная на крейсер команда в количестве 850 человек была распределена по цехам завода. Руководство завода получило приказ спустить корабль на воду не позднее, чем через год после закладки. На немногочисленных инженеров дамокловым мечом в любой момент могло свалиться обвинение во вредительстве. Вовсю применялись новые методы повышения производительности труда: корабль был объявлен стахановским, было организовано соцсоревнование за переходящее Красное знамя, работы шли круглосуточно, но уложиться в намеченные сроки не удалось.
В ноябре на завод нагрянула комиссия в составе Жданова, заменившего убитого Кирова; Будёного и Ворошилова. Последние двое специально прибыли из Москвы по приказу Сталина, который сам за все время своего прибывания у власти в Ленинград почему-то не приезжал, чего-то боялся, хотя бояться ему, конечно, было совершенно нечего. Комиссия, учитывая её представительный состав, имела огромные полномочия, но практически сделать ничего не могла, кроме как припугнуть руководство завода и, собрав митинг рабочих, взять с них обязательство спустить крейсер на воду к 1 декабря 1936 года.
30 ноября 1936 года «Киров» был спущен на воду. Достройка крейсера шла все в том же лихорадочном темпе, и 12 марта 1937 года, на «Кирове» впервые подняли пары, проверили ГТЗА, а 7 августа 1937 года корабль вышел в море на ходовые испытания. Во время испытаний, 12 августа, пробило главный паропровод, паром обварило 11 человек, в турбине был обнаружен «питтинг» (выкрашивание металла из зубьев шестерен). И хотя в авариях, надо честно сказать, виноваты были итальянцы и, в какой-то степени, страшная гонка при производстве монтажных работ, козлом отпущения почему- то сделали председателя государственной приемной комиссии Векмана, а также — уполномоченного постоянной комиссии капитана 1-го ранга Кюна. Обоих арестовали, и о их дальнейшей судьбе ничего не известно. Председателем государственной комиссии был назначен капитан 2-го ранга Долинин.
Все эти события, а также выявленные на испытаниях недостатки, столь свойственные
