Пассажиры первого класса на тонущем корабле - Ричард Лахман

Таким образом, элиты очерчиваются организациями, в которых они пребывают, — организациями, мобилизующими ту или иную комбинацию видов власти. В конечном итоге возможности этих организаций предопределены их положением в общей структуре той или иной политии, в рамках которой множество элит соперничают за изъятие ресурсов у неэлит. По этой причине элиты и их организации занимают очень разное положение в империях, нациях-государствах и державах-гегемонах. Если полития, в которой они пребывают, приобретает или теряет империю, достигает гегемонии или уступает её, элиты начинают узурпировать различные перспективы и возможности по мере того, как количество элит меняется вместе с отношениями между ними. Динамика, принципиальная для империализма в древности, империализма в Новое время и капиталистической гегемонии, порождает особые разновидности взаимоотношений и конфликтов между элитами. Необходимо выявить базовую динамику для каждого из этих типов, что позволит нам вынести на первый план уникальные особенности гегемонов последних пяти столетий. Это заложит теоретическую основу для того, чтобы в оставшейся части книги проанализировать особую динамику каждого из гегемонов, и позволит определить, почему все они утрачивали гегемонию и как эта утрата воздействовала на отношения элит и классов в бывшей державе-гегемоне и испытывала обратное воздействие с их стороны.

Древние (ancient) империи обладали совершенно иными структурами элит, нежели империи Нового времени (modern). Для докапиталистических империй были характерны две внутренние элиты на исходной территории (аристократы/землевладельцы и граждане-воины/военачальники/императоры), а кроме того, в каждой из завоёванных территорий существовала провинциальная элита, которая удерживалась в узде главным образом военной силой. Империи Нового времени формировались и управлялись множеством элит. Две из них — капиталисты и государственные чиновники — принципиально отличались от элит докапиталистических империй, даже несмотря на то, что имперские устремления этих элит Нового времени, как и их древних предшественников, получали поддержку со стороны военной власти их стран. В империях Нового времени, где более старые элиты — чаще всего это была земельная аристократия и военачальники — играли, наряду с капиталистами и гражданскими чиновниками, ключевые роли, эти более старые элиты принципиально отличались от военных и землевладельцев докапиталистических империй. На то имелось две причины: (1) они обладали большей, чем аналогичные элиты древности, инфраструктурной властью,[36] и (2) им приходилось делить имперскую власть с характерными для империй Нового времени капиталистами и государственными чиновниками.

Капиталистам для контроля над торговыми путями и извлечения прибылей из далеких земель, в отличие от купцов древних империй, не приходилось ждать, пока имперские армии завоюют новые территории. Капиталисты обладали высокой степенью автономии в силу двух причин. Во-первых, в отличие от купцов докапиталистических империй, которые зачастую занимались коммерцией в качестве деятельности, дополнительной к их основному статусу военных, чиновников или землевладельцев, капиталисты являлись действительно обособленной элитой в своих странах, поскольку они обладали независимыми организационными возможностями присвоения ресурсов у неэлит. Во-вторых, капиталисты могли участвовать в торговле с капиталистами из других политий, что давало им дополнительные рычаги влияния в своих странах.

Государственные чиновники в империях Нового времени отличались от аналогичной группы в империях древности в том, что они были способны задействовать мощные невоенные организационные возможности, которые наделяли их «инфраструктурной властью»[37] для проникновения в завоеванные общества. Это обеспечивало администраторам в империях Нового времени дополнительные, помимо угрозы применения силы, инструменты, которые они могли использовать для манипулирования местными элитами, а в некоторых случаях и для взаимодействия с массами подданных на завоёванных территориях и прямого изъятия у них ресурсов.

Капиталисты и государственные чиновники по-разному воздействовали на метрополии и колонии и на то, какое место их империи занимали во всемирной экономической и геополитической системе. По мере временно-пространственного развёртывания эти вариации имели мало общего с теми ресурсами и возможностями, которыми данные элиты распоряжались исходно, когда начинали свои имперские завоевания — теперь они предопределялись главным образом тремя факторами: количеством элит, их локацией и общей структурой отношений между ними.

Количество элит. Империализм создавал новые элиты в метрополиях и колониях. Отдельные представители колониальных элит были выходцами из метрополии, которые прибывали в колонии в качестве постоянных поселенцев, или временно в качестве администраторов, солдат, купцов, землевладельцев, рабовладельцев и/или капиталистов. Туземные элиты зачастую инкорпорировались в те империи, которые завоёвывали их земли, сохраняя свои уже существующие организационные базы (которые претерпят существенные изменения в связи с их новым положением в империи) и/или оказываясь рекрутированными в новые колониальные организации, созданные империей-завоевателем.

Само по себе добавление новых элит к уже имеющемуся их количеству нарушало существовавшие отношения между элитами в империях Нового времени. Это обстоятельство препятствовало возникновению характерных для империй древности патовых ситуаций между двумя элитами метрополии — ситуаций, на которые редко влияли далекие провинциальные элиты. Таким образом, для империй Нового времени была характерна более сложная динамика, чем для империй древности — как минимум потому, что в них имелось больше элит, создававших более сложные элитные структуры, в которых присутствовало больше точек для конфликта, а следовательно, и для изменений.

Кроме того, капитализм как таковой был более динамичен по сравнению с любой другой предшествующей экономической системой, так что глобальное распространение капитализма и геополитики Нового времени обеспечивало новые благоприятные возможности для конфликта и структурных изменений. Масштабы сотрудничества капиталистов между собой, их ввязывания в конфликты друг с другом и прочими элитами, либо их стремления к достижению автаркического положения варьировались для разных империй и в течение каждого цикла гегемонии. В конце этой главы я обращусь к последствиям данного процесса.

Локация. Некоторые колониальные элиты оставались на постоянное поселение в колониях, тогда как другие покидали метрополию лишь временно либо перемещались между колониями, а были и такие элиты, которые участвовали в колониальном управлении и эксплуатации, вообще не покидая метрополию. Туземные элиты, разумеется, оставались в тех колониях, откуда они были родом. Как будет показано ниже, переселенцы пользовались большей автономией, чем чиновники и капиталисты, которые базировались в колониях лишь временно. Для империй с переселенческими колониями была характерна совершенно иная динамика, нежели для империй, не имевших подобных колоний, хотя очень разные траектории Испанской и Британской империй напоминают, что объяснительная сила данного фактора применима в сочетании с количеством элит и структурой отношений между ними.

Структура. Наличие множества элит