Итоги Итоги - Итоги № 16 (2013)
— Вам снится Беслан?
— Я страшно переживаю, что мне не удалось сделать там то, что я сделал в «Норд-Осте», хотя я и очень старался. Но моя совесть перед заложниками и их родными чиста.
— Во второй половине нулевых вы схлестнулись уже не с боевиками, а с чиновниками от здравоохранения. Все началось с министра Юрия Шевченко...
— Да, я критиковал его. А что еще можно сказать о человеке, который, зная, что его пребывание в ранге министра будет продолжаться недолго, ограбил здравоохранение страны, построив для себя Национальный медико-хирургический центр имени Пирогова за 1 миллиард 700 миллионов рублей? На эти деньги можно было создать 8—10 крупных медицинских подразделений для детей и оснастить все реанимационные отделения России современным оборудованием.
— Вы были и суровым критиком Зурабова.
— Надо отдать ему должное — он очень умный человек: у него голова-компьютер. Просто компьютер свой он не для того использует. Владимиру Путину нельзя отказать в определенном остроумии — когда он встречался с представителями Общественной палаты, я сказал: «Посмотрите, как люди относятся к Зурабову. Едешь в такси — его ругает водитель, придешь в магазин — обсуждают в очереди, войдешь в больницу — против него и пациенты, и врачи. А он все сидит!» Путин улыбнулся: «Да нет, Зурабов еще не сидит...»
— Когда Татьяна Голикова пришла в министерство, многим казалось, что вы нашли общий язык. Когда стало ясно, что вы по разные стороны баррикад?
— Однажды Голикова сказала мне фразу, которую я сначала недопонял: «Леонид Михайлович, вне зависимости от того, как будут развиваться наши отношения, я все равно буду относиться к вам хорошо». Именно тогда началась чехарда с законами, когда Минздравсоцразвития стал выдавать на-гора один законопроект за другим, не имея концепции. При этом создавали их без всякого общественного обсуждения: часто складывалось впечатление, что законы писали на коленке. И получилось, что то, что не доделал Зурабов, успешно довершила Татьяна Голикова. Преемственность была полной. Но окончательный разрыв произошел, когда начала набирать силу созданная нами Национальная медицинская палата — профессиональная организация медиков, которая, как мы планируем, будет отвечать за качество медицинской помощи в стране. Это ее взбесило — она даже попыталась создать параллельную организацию с похожими функциями, но только под контролем министерства.
— Не секрет, что у вас сложились особые отношения с Владимиром Путиным. Как это получилось?
— В первый раз был у Путина после «Норд-Оста». Тогда он сам предложил встретиться. Мы не касались профессиональных вопросов, но я поинтересовался, можно ли прийти еще раз и поговорить уже о здравоохранении. Он согласился. И я пришел. Потом было несколько встреч, когда я входил в состав президентской комиссии по правам человека. Тогда, кстати, я высказал сомнения в правильности ареста Ходорковского. Несколько раз я общался с Путиным в рамках встреч с представителями Общественной палаты. После того как я ушел из ОП, чтобы создать Национальную медицинскую палату, я встречался с президентом уже по ее делам.
— Планы на будущее все так же грандиозны?
— Мне 80 лет, время идет. Я должен выбирать главное, хотя по сравнению с тем, что было 10 или 20 лет тому назад, количество планов и желаний не уменьшилось. Мне очень хочется, несмотря на возраст, быть полезным нашему Институту неотложной детской хирургии. Но больше всего, и это не красивые слова, хочу увидеть в России такое здравоохранение, которым было бы довольно большинство россиян.
— Говорят, врачи помнят тех пациентов, которых вылечить не удалось...
— Таких случаев в жизни у меня было немного. Я всегда борюсь до конца и отхожу от больного последним. Но для врача самое тяжелое — состояние полного бессилия. Когда ты стоишь у постели погибающего ребенка и понимаешь, что невозможно ничего сделать.
— Наше здравоохранение до этого состояния еще не дошло?
— Уверен, что нет. Его еще можно вылечить.
Проклюнулся / Общество и наука / Медицина
Проклюнулся
/ Общество и наука / Медицина
Залетит ли к нам из Китая смертельный вирус H7N9?
Первого апреля многим врачам в Китае было не до шуток. Да и в лабораториях Центра охраны здоровья в Гонконге в этот день кипела работа. Накануне исследователи получили сообщение о гибели двух пациентов от нового вируса птичьего гриппа H7N9. С тех пор список жертв постоянно увеличивается. Что сейчас творится за дверями китайских лабораторий? И насколько новый вирус опасен для нас с вами?
И о птичках...
События начали разворачиваться еще в феврале на юге Китая. В 5-й народный госпиталь поступили два пациента с тяжелейшей пневмонией и высокой температурой. Еще одну больную в таком же состоянии госпитализировали в больницу юго-восточной провинции Аньхой. Пациенты из Шанхая вскоре скончались. При этом причину пневмонии установить так и не удалось. Медики отправили взятые у больных соскобы сразу в два центра по контролю заболеваемости, где провели предварительное исследование на предмет патогенов, но картина не прояснилась. 25 марта образцы отослали в Китайский национальный центр гриппа. Там образцы, взятые у больных, с помощью специальных диагностикумов протестировали на подтипы вирусов, вызывающих сезонный грипп. Однако ни один из подтипов не определился. Результата добились только после того, как предприняли еще одну диагностическую атаку: ученые выявили вирус гриппа, который до этого не находили ни разу. «Все вирусы гриппа А делятся на подтипы в зависимости от набора белков и антигенов на их поверхности, — говорит ведущий научный сотрудник Новосибирского государственного университета Александр Шестопалов. — Буква H в названии подтипа вируса означает белок гемагглютинин: с его помощью вирус может прицепиться к клетке организма. Буква N — фермент нейраминидаза, облегчающий проникновение вируса в клетку и помогающий ему размножаться. Сейчас известно 16 подтипов гемагглютинина и 9 подтипов нейраминидазы. Чаще всего вызывает эпидемии у людей вирус H1N1».
В нашем случае комбинация H и N была необычной. Хотя, по словам Шестопалова, вирусы гриппа подтипа H7 встречаются у птиц практически по всему миру. H7N3, например, в начале 2000-х не раз выкашивал птицеводческие фермы в Северной Америке и Британии. А вот другая разновидность вируса птичьего гриппа — H7N7 — оказалась опасной для людей. Когда в 2003 году на нескольких фермах в Нидерландах эпидемия этого гриппа разразилась среди домашних птиц, заболели 89 человек, контактировавших с ними. «Но комбинация H7N9 раньше не встречалась, — говорит Шестопалов. — И в мире не было раньше задокументировано ни одного случая заражения человека вирусом подтипа N9». А тут сразу три случая, и два из них смертельных...
Врачи забили тревогу. 31 марта власти Китая сообщили о трех случаях заражения H7N9 в Центр охраны здоровья в Гонконге. Гонконгские врачи принялись за работу. Уже 2 апреля они подтвердили заболевание гриппом H7N9 еще у четырех человек из провинции Цзянсу. 3 апреля еще один больной скончался. На следующий день зараженных было уже 11 и еще два жителя Шанхая умерли. Эпидемиологи начали искать источник инфекции у птиц. Вскоре вирус Н7N9 выделили у голубей. 6 апреля власти Шанхая временно закрыли рынки, торгующие живой птицей. В окрестностях города принялись забивать домашних птиц. Но самое страшное произошло 13 апреля — новым типом гриппа заразилась 7-летняя девочка из Пекина. Это означало, что вирус вырвался за пределы Восточного Китая. 17 апреля заболевших в Пекине стало уже двое. Сейчас во всем Китае количество зараженных приближается к сотне. 17 человек скончались. Главный вопрос, который мучает медиков: может ли новый птичий вирус передаваться от человека к человеку?
Мир на грани
Если этот барьер будет преодолен, то пандемии не миновать. В начале двухтысячных другой вирус, пришедший от птиц, уже напугал человечество. Кто не помнит знаменитый птичий грипп H5N1? Он бушевал по всей Юго-Восточной Азии. Птиц уничтожали миллионами. После вспышки эпидемии H5N1 в Гонконге, унесшей жизни 13 процентов заболевших, известный вирусолог Роберт Вебстер написал: «Мир качается на грани эпидемии, способной уничтожить большую часть человеческой популяции». Вскоре ВОЗ объявила предпандемическую ситуацию. Многие страны создали специальные запасы противовирусных препаратов. Всюду закупалось оборудование для реанимации. «Смертность в случаях заражения человека H5N1 составляла 60 процентов, — рассказывает известный вирусолог Юрий Гендон, долгое время проработавший в ВОЗ. — Так что беспокоиться было о чем. Однако пандемии не случилось. Вирус не перешел межвидовой барьер и не получил распространения у людей. Ну а птицу стали вакцинировать. Если и в случае с H7N9 все пойдет по такому сценарию, ничего страшного не случится. Потерь от H7N9 будет несоизмеримо меньше, чем от обычного гриппа, от которого в мире ежегодно умирает от 250 до 500 тысяч человек».
