Александр Хаминский - Пейсбук
Перестроечный сквозняк и первые пьянящие глотки свободы сменились тяжелым похмельем конца девяностых. Главная твердыня и безусловная русская валюта – бутылка водки – продавалась за гроши и стремительно теряла свою ценность. Работать стало лень, и кто-то догадливый приоткрыл калитку, в которую тотчас потек ручеек мигрантов из Средней Азии.
Москва превратилась в город контрастов: блестящие лимузины и яркие витрины, банки и биржи, красавицы и чудовища, но вместе с тем темные подворотни старых районов, бомжи и попрошайки, бомбилы на машинах-убийцах и обедневшие коренные москвичи, как вымирающий класс.
Страна стояла на пороге перемен, и они не заставили себя ждать.
Нас так умилила честность старого президента, что мы пошли и проголосовали за нового. Одни просто так, другие – потому, что так велели.
И почти никто не заметил, что цены на главные наши активы – нефть и газ – стали медленно, но верно расти. Власть впервые с 1913 года поняла, что может быть богатой. Правда, новоиспеченные хозяева жизни, они же олигархи, на минутку забылись. Им, как наивным детям, вдруг показалось, что скважины и трубопроводы, леса и поля, министры и депутаты приватизированы ими безоговорочно и навсегда. Мгновение затянулось, и даже самые прозорливые не заметили, что вновь избранный абсолютно свободен от старых обязательств и никак не намерен обрастать новыми. Удивлялись лексическим оборотам и полагали, что «мочить в сортире» будут исключительно северо-кавказских и примкнувших к ним террористов. И даже когда главный режиссер театра современной трагикомедии, он же БАБ, еле унес ноги в Лондон, это тоже не послужило уроком. Если в 17-м году был отдан приказ брать почту, вокзал и банк, нынешние приоритеты сместились в сторону трубы и телевизора. Труба определяла бытие, а телевидение – сознание. Разобрались как всегда, по-нашему. Помните, что такое собственность? Правильно, право (и возможность) владеть, распоряжаться и использовать. Березовский, иммигрировав, такое право объективно утратил, и место ОРТ прекрасно занял Первый. Гусинского просто напросто взяли в заложники, и последний оплот громкого оппозиционного слова – НТВ – пал. Лучшие из лучших, Киселев и Парфенов, десять лет не могут найти работу. Клеймо. Сменившее акционеров «Эхо Москвы» стало похоже на львицу в цирке: вроде и укусить может, да хозяин не велит. Дрессировщик на радость толпе засовывает голову в широко раскрытую пасть, парализованную и абсолютно безопасную. А довольный зритель, знай себе, хлопает и хохочет! Ну да, лишь бы нравилось.
Наконец пришло время труб и скважин. Их уже, вроде, один раз как бы продали, и это «как бы» создавало главную проблему и головную боль. Мы на весь мир объявили на своей территории главенство закона (читай – игру по правилам), рыночные отношения и демократию. По привычке оглядываясь на Запад, очень не хотели, чтобы вместо привычного поглаживания по головке нам отвесили крепкий подзатыльник. Президент собрал олигархов и объявил новую политику: хотите иметь – имейте, хотите качать – качайте, хотите богатеть – богатейте. Но все должны платить, как минимум, законно установленные, да не забывать про социальную ответственность. И название всему этому придумал – равноудаленность. Получилось, как езда по улице с односторонним движением: правила нужно учить до того, как сесть за руль, а не после. Иначе проскочишь, а обратного пути уже нет.
Но в обычной жизни так ли часто мы ездим по правилам? Или правила созданы, чтобы их нарушать? Да, хоть в чем-то у нас есть преимущество перед миллиардерами. Мы можем вести свои дела как считаем нужным, а они – как прикажут.
И им приказали, выбрав на заклание интеллигентного, красивого, образованного и, в целом, практически эталонного Михаила Ходорковского. Да к тому же на «Х», что симптоматично. Зря он надеялся на здравый смысл и уповал на свой неподдельный патриотизм. «Не улечу», – сказал Миша. «Ну и дурак», – подумал Большой брат и пригвоздил, не раздумывая.
Несколько лет страна бухтела, Запад вопил, а демократы возмущались. Но пошумели-пошумели, вспомнили о делах насущных, и пошли каждый решать свои проблемы.
Прошло десять лет. Выросли дети, сменился очередной ipad, мобильный интернет поставил новый рекорд скорости и 3d-принтер распечатал стреляющий пистолет, а из тюрьмы выпустили Ходорковского. Именно «выпустили», а не «освободили». И с креста забыли снять.
Ну да, произошла сенсация, которую отчаялись дождаться. Но на этот раз тема не продержалась и недели. Да и о чем было говорить? Все как в кино: получил перед самолетом загранпаспорт, прилетел в Германию, дал очень корректную пресс-конференцию, в своем стиле взвешивая каждое слово, запросил, скорее всего, специальную швейцарскую визу и вылетел в Женеву проверить свои активы. Ну, и встретился в Израиле с Невзлиным.
Не страшен. Потому что не был страшен и десять лет назад. Просто так получилось. Жребий.
День сменяет ночь, солнце – луну, Москву – Лондон, а Лондон – Монте-Карло. Самые преданные и проверенные мигрируют между властью и бизнесом, но над всеми, словно крестное знамение, висит реальный крест с распятым на нем Ходорковским. И никто не ворчит и не ропщет. Потихоньку платят и ответственность несут. Дрессировка – великая вещь. Подтверждение теории академика Павлова на практике.
А то, что среди распятых оказались в основном евреи, так это не более, чем совпадение, сказала власть. Страну такое объяснение устроило, тем более оно оказалось весьма традиционным для одной шестой части суши. Чтобы представители Богом избранного народа не сильно волновались и не апеллировали к институтам мировой демократии, им предложили душещипательную историю, будто бы второй муж бабушки (сами знаете кого) был ни кем иным, как самым настоящим чистокровнейшим евреем. На местах намек поняли, команда не бить жидов прошла, и в стране наступило временное идеологическое спокойствие.
Между тем, фискалы научились собирать пошлины и акцизы, Центробанк – экспортную валютную выручку, а Правительство создало два каких-то очень странных фонда, зачем-то разместив свободные денежки в государственные обязательства своего главного конкурента. Нам рассказали очередную байку, будто таким способом мы почти купили Федеральную резервную систему и практически приватизировали всю Америку. Не знаю, как там было на самом деле, но сдается, что на наших кровных одновременно крупнейшая экономика и крупнейший банкрот мира вылез из долговой ямы мирового кризиса.
Да, в России как всегда крепки задним умом. Но что сделано, то сделано, лицо нужно как-то спасать и верхи задумались о реализации очередной национальной идеи. БАМ с собором уже есть, новый Большой театр на подходе, даже в космос проклятые империалисты летают на отечественных кораблях. Дураки воюют с дорогами, а дороги – со всеми нами.
Все темы и идеи разобрали. Методом исключения осталось одно – спорт. Памятуя о великих хоккейных победах 70-х и даже европейском футбольном чемпионстве 50-х, кто-то очень мудрый рассудил, что любое недовольство, голод и холод можно если не победить, то снивелировать, если усадить народ перед телевизором. Тем более, что откровенно голодные если и остались, то сидели тихо, не высовываясь. Причем, катализатором должно служить проведение какого-нибудь глобального спортивного форума непосредственно в пределах нашей Родины.
Сказано – сделано. Тут перешептались, там переговорили, не обошлось и без авторитета старших товарищей, но в результате выиграли-таки право провести у себя зимние Олимпийские игры.
Опять нам объяснили, что Олимпиада – тот же храм, только в профиль. И одно, и другое нацелено на возрождение веры. И если в первом случае – в Господа, то во втором…
Со школьной скамьи нас учили, что спорт больших достижений это не просто боль от обид и стертых в кровь ладоней, сломанные руки, ноги и судьбы, короткий миг триумфа и десятилетия забвения. Спорт – прежде всего, престиж и слава государства. Большой спорт, как всякий политический аргумент, жизненно важен для любой страны. Взгляните, Америка – во всех вопросах первая держава в мире, и в спорте также первая. Китай – вторая экономика мира, и в спорте – второй. Дальше с большим отрывом, полагаясь в основном на традиционно развитые виды спорта, следуют остальные страны. Странным образом ранжир спортивных достижений атлетов напрямую корреспондирует с экономическим благополучием или мощью внутренней политики их родины.
30–40 лет назад, когда в Союзе реально было голодно, все мальчишки играли в хоккей. И не нужно искать этому причины, они налицо. Разбивались на тройки и пятерки, и отнюдь не амплуа с номерами себе присваивали. Просто говорили: ты сегодня Якушева играешь, ты – Харламова, а ты – Мальцева. Не потому ли сегодня, тридцать лет спустя, пацаны, которые не бросили хоккей после окончания школы, по вечерам съезжаются на закрытые коробки, но уже на черных АМР’ах?
