Юрий Безелянский - 5-ый пункт, или Коктейль «Россия»

Виссарион Белинский, слушая толки о поездке за границу, со вздохом сказал: «Счастливцы, а нашему брату, батраку, разве во сне придется видеть Европу!..»

Бедные батраки письменного стола! Им что раньше, что теперь одинаково трудно по материальным обстоятельствам «покинуть скучный брег» родины. Другим категориям россиян было легче. По данным «Русского вестника», в 1860 году в Западной Европе побывало 275 582 русских.

Историк, журналист, будущий издатель «Вестника Европы» Михаил Стасюлевич писал 6 июля 1863 года из земли Гессен: «Я видал в последние годы моей жизни много хороших местностей, но не знаю ничего лучше Шлангенбада: такое спокойствие, вблизи Висбаденского шума, такая прохлада среди страшной жары, такие бесконечные прогулки и такое уединение посреди людей!»

Земля Гессен. В Марбурге, Франкфурте, Висбадене, Ханау, Бад-Эмсе и других городах бывали и жили М. Ломоносов, Н. Карамзин, И. Тургенев, В. Жуковский, А. К. Толстой, П. Вяземский, Н. Гоголь, П. Анненков, Л. Н. Толстой, И. Гончаров, Ф. Достоевский, Н. Некрасов… Александр Блок лечился в Бад-Наухайме, а Борис Пастернак встретился с кузиной Ольгой Фрейденбург во Франкфурте.

Объехал почти весь мир, а уж в Европе был неоднократно Константин Бальмонт: «В первый раз, — писал он, — я живу всецело и безраздельно эстетическими и умственными интересами и никак не могу насытиться сокровищами живописи, поэзии и философии…»

Наш современник Александр Межиров мечтательно замечал:

Мне бы жить немножечко пониже, —На мансарде в нонешнем ПарижеВысоко — одышку наживешь.А в моей — вчерашний дым клубится,И холсты какого-то кубистаБурно обсуждает молодежь.

Осенью 1922 года Владимир Маяковский посетил Берлин:

Сегодня хожу по твоей земле, Германия,И моя любовь к тебе расцветает романнее…

Впрочем, Владимир Владимирович относился к Западу весьма двойственно: и любил и презирал с советской «собственною гордостью». У Маяковского явственно чувствовалась классовая неприязнь к буржуям.

У Фонвизина другая — к узости европейцев, к отсутствию русской широты: «Вообще сказать можно, что скучнее Италии нет земли на свете: никакого общества и скупость скаредная…»

С ума сходить от Берлина.Мне ж больше нравится Медынь,Тебе, дружок, и горький хрен — малина,А мне и бланманже — полынь,

— вот мнение о загранице еще одного русского писателя, Владимира Жемчужникова.

Другой Жемчужников, Алексей Михайлович, в своих стихах вовсю критиковал Россию, но вдали от нее нежно ее любил. 28 октября 1871 года в Юнченгейме, близ Рейна, он написал своих знаменитых «Осенних журавлей», которые принесли ему в Германию «скорбную весть»:

Я ту знаю страну, где уж солнце без силы,Где уж савана ждет, холодея, земляИ где в голых лесах воет ветер унылый, —То родимый мой край, то отчизна моя.Сумрак, бедность, тоска, непогода и слякоть,Вид угрюмых людей, вид печальной земли…О, как больно душе, как мне хочется плакать!Перестаньте рыдать надо мной, журавли!..

Русские путешественники бежали от «сумрака, бедности, тоски, непогоды и слякоти» к солнцу и свету, к комфорту и богатству Европы, спеша приобщиться к изысканным плодам европейской цивилизации, но их неизменно поджидало разочарование. Русских людей шокировал практицизм европейцев, механичность их жизни, без загулов и удали, устоявшееся мещанство и «смердяковщина», как выразился Сергей Есенин. На Западе Есенин увидел лишь жрущих и пьющих, не заметив других, кто в те тяжкие двадцатые годы разлома основ и традиций упорно отыскивал свою истину о мире, о времени, о человеке. Другими словами, Есенину бросилась в глаза обывательская Европа, а Европу интеллектуальную он просто не заметил.

В «Стране негодяев» Есенин так отзывался о Европе:

Места нет здесь мечтам и химерам,Отшумела тех лет пора.Всё курьеры, курьеры, курьеры,Маклера, маклера, маклера…

В письме к Шнейдеру Есенин отмечает: «Жизнь не здесь, а у нас. Здесь действительно медленный грустный закат, о котором говорит Шпенглер». А спустя несколько дней поэт жалуется уже Сахарову на «ужаснейшее царствование мещанства… Пусть мы нищие, пусть у нас голод, холод и людоедство, зато у нас есть душа…»

Художник Александр Родченко писал жене 2 апреля 1925 года из Парижа: «Зачем я его увидел, этот Запад, я его любил больше, не видя его. Снять технику с него, и он останется паршивой кучей навоза, беспомощный и хилый…»

Вот и наши современники, выведенные в книгах Юрия Бондарева, мучаются от Парижей и Венеций и спешат скорее домой, под струи московского «холодного душа».

Приехал — уехал (командировка, туризм или отдых) — это одно, а каково было жить на Западе тем, кто знал, что не мог вернуться назад?.. В этом смысле интересно письмо Мариэтты Шагинян Сергею Рахманинову от 19 февраля 1922 года:

«…Вот главное: Вы, говорят, теперь кумир Америки. Но пишете ли Вы? Довольны ли собой? Не заглушило ли постоянное удовлетворение от внешних триумфов Ваше святое внутреннее неудовлетворение самим собой? Можете ли Вы без России? Я хочу сказать, Ваш творческий потенциал может ли творить на чужбине? И если да, то как, и о чем, и над чем? Я дала бы многое, чтобы заглянуть Вам через плечо и увидеть, чем Вы сейчас заняты…»

Любопытная Мариэтта! Смысл письма: раз не в России, значит, творец обречен на творческое бесплодие. Но так ли это? А созданный на Западе Сергеем Васильевичем «Четвертый фортепианный концерт»? А «Рапсодия на тему Паганини?» А «Третья симфония»? А «Симфонические танцы»?.. Так что тоска по родине — одно, а творчество — это совсем иное.

Федор Иванович Шаляпин со свойственной ему откровенностью писал Максиму Горькому в 1924 году: «…езжу по Америке вдоль и поперек. Отвратительно! Вот и теперь поеду снова. Ой-ой, как не хочется! Тяжелая страна! А вот видишь, еду — не люблю ее, а еду — свинья! За деньгами, за золотом. Продаю душу за доллары — выругал бы себя покрепче, да что-то жалко становится. Люблю себя-то, скотину, люблю бесстыдника!..»

Великое противостояние

О, Запад есть Запад, Восток есть — Восток, и с места они не сойдут,Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд…

Статичный Восток и динамичный Запад как два полюса мировой цивилизации. Созерцание и действие, размышление и поступок, Восток и Запад — это две реки, впадающие в единый мировой океан культуры. Да, мы очень разные в силу сложившихся исторических особенностей, этнических, национальных, религиозных, социокультурных и иных факторов. Но мы все — дети одних родителей, Адама и Евы. Увы, никаких родственных чувств друг к другу не питаем. Более того, нами всеми правит если не ненависть, то уж точно неприятие друг друга. Особенно это было заметно в советские времена, когда в мире сцепились, как два бульдога, две общественно-экономические системы — социализм и капитализм, Советский Союз и США Советские коммунисты упорно считали, что социализму принадлежит будущее, а загнивающий капитализм обречен на смерть. На этом строилась и идеология, и пропаганда, и воспитание. Однако американцы никак не хотели умирать и по-своему боролись против коммунистической агрессии, вынашивая планы крестового похода, строя проекты всяких там звездных войн. Они воплощали идею Джона Фостера Даллеса — «отбросить коммунизм вспять во всемирном масштабе». Долгие годы шло «великое противостояние».

Почему два великих народахолодеют на грани войны,под непрочным шатром кислорода?Люди дружат, а страны — увы…

— вопрошал Андрей Вознесенский и ставил диагноз:

И в моей стране и в твоей стране до рассвета спят — не спина к спине.И одна луна, золота вдвойне, и в твоей стране и в моей стране.И в одной цене — ни за что, а так, для тебя — восход, для меня — закат.И предутренний холодок в окне не в твоей вине, не в моей вине.И в твоем вранье и в моем вранье есть любовь и боль по родной стране.Идиотов бы поубрать вдвойне и в твоей стране и в моей стране.

Не в идиотах, конечно, дело. Проблема противостояния значительно глубже. Просто два атомных гиганта, две супердержавы были одержимы манией величия и пытались одержать верх над противником, чтобы или завладеть всем миром, или диктовать ему свои условия жизни. Прибрать к рукам чужие природные богатства, а заодно приобрести и дешевые рабочие руки.