Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции, мода - Марочкин Владимир Владимирович
Сначала играли втроём: Крупнов, Комаров и Алексеев. Но Толик решил, что с одной гитарой получается недостаточно мелодично, и позвал Майкла Светлова.
Первой новой песней, принесённой Крупновым для общей работы, стала «Стена». В программу также были включены давно известные композиции «Меч», «Игрок», «Чёрный обелиск», суперхит «Полночь», англоязычная «We Got Enough» (текст для неё написал приятель Толика Константин Савченко), а также переаранжированные в стиле треш-метал «Серый святой» и «Цезарь», поскольку этот стиль в тот момент был весьма модным.
23 сентября 1990 года в спорткомплексе «Крылья Советов» на фестивале «Железный марш» состоялся первый после двухгодичного перерыва концерт «Чёрного Обелиска».
… Появление Крупнова со товарищи не было анонсировано, поэтому, когда «Коррозия Металла», являвшаяся хедлайнером фестиваля, отыграла свою программу, народ начал потихоньку двигаться к выходу. Но самые опытные тусовщики и просто догадливые зрители задержались, так как свет в зале так и не был зажжён, а аппаратура не была выключена и продолжала таинственно шипеть. Ждать пришлось долго, но, когда миновала примерно треть часа, свершилось настоящее чудо: на сцену вышли Толик Крупнов, Сергей Комаров, Юрий Алексеев и Майкл Светлов. Толик подошёл к микрофону и как ни в чём не бывало произнёс:
– «Чёрный Обелиск» приветствует своих болельщиков! – И скромно добавил: – Вы ещё не забыли нас?
Не давая публике опомниться, грянула «Стена», и народ из фойе заторопился в зал. В проходе возникла толкотня, а тем временем на сцене спорткомплекса сбывалась мечта фанов «тяжёлого металла»: вернулся «Чёрный Обелиск». А ведь многим уже казалось, что он безвозвратно канул в прошлое…
За «Стеной» последовали «We Got Enough», «Полночь» и «Чёрный Обелиск», после чего музыканты, отключив гитары, молча и быстро покинули сцену. Зажёгся свет, а зрители не знали, что и думать: было это реальностью или массовым сновидением?
Следующий концерт группы состоялся в Лужниках. Народ тёк сюда бесконечной рекой, так как все жаждали увидеть возвращение героев и удостовериться, что «Чёрный Обелиск» – это уже не мираж, не память о прошлом, а радостная действительность.
Давая автографы после выступления, Толик старательно выводил на билетах, газетах и даже паспортах: «Обелиск жив!» – и залихватски расписывался. Он был счастлив. Музыканты были счастливы. Все были счастливы.
И тут произошла трагедия…
…13 ноября был убит барабанщик Сергей Комаров.
Это была абсурдная и никчёмная смерть. Два приятеля Сергея Комарова дали в рекламном приложении к газете «Вечерняя Москва» объявления о продаже видеомагнитофонов, но поскольку они являлись жителями подмосковных Химок, а объявления принимались лишь от жителей столицы, то они указали адрес Комарова. Когда газета вышла в свет, видеоаппаратура, предназначенная на продажу, была перевезена в Бибирево, в квартиру, где жили Сергей и его невеста Юлия. Туда под личиной покупателя и явился убийца. Он выстрелил в одного из продавцов-приятелей, когда тот показывал ему аппаратуру, а потом ворвался на кухню и, угрожая пистолетом, заставил остальных лечь на пол. В течение почти двух часов налётчик расхаживал по кухне, беседовал со своими жертвами, интересовался, чем они занимаются, и, разумеется, учил всех жить. Эту странную беседу прервал стон смертельно раненного человека, раздавшийся из комнаты. Убийца вышел из кухни, в это время второй приятель Комарова достал газовый пистолет и, как только бандит вновь показался на пороге кухни, выстрелил в него. Налётчик начал стрелять в ответ. В Комарова он сделал три выстрела: в шею, в голову и в грудь. Сергей умер сразу. Затем он дважды выстрелил в Юлию, попав ей в голову и в руку. Тем временем приятель Комарова выскочил на балкон и начал звать милицию. Несмотря на то что наряд милиции прибыл на место происшествия буквально через десять минут, преступник успел скрыться.
В ходе следствия, естественно, никого не нашли, убийца будто растаял в воздухе, но по оперативной информации стало известно, что совершил преступление некий Робин Гуд, который ходил по квартирам и «мочил богатеньких»… Беда-то была в том, что видеомагнитофоны продавали приятели Комарова, а пули досталась Сергею…
Для музыкантов группы это был очень сильный удар. Они были буквально деморализованы, нелепая смерть Комарова застала всех врасплох, кроме того, теперь было непонятно, что делать дальше и стоит ли вообще всем этим заниматься. В группе начался разброд, а Крупнов снова ушёл в крепкий запой.
– Мы же репетировали по шесть часов каждый день! – кричал он. – Мы же столько сил затратили! Мы же чуть ли не на карачках с базы уползали! Это несправедливо!
Очнувшись от алкоголя, он окрестился в церкви, расположенной на Чистых прудах (её ещё называют «Башней Меншикова»). Он решил, что, возможно, этим остановит цепь несчастий…
«Чёрный Обелиск» вновь находился на грани распада, потому что музыкантам группы тогда казалось, что без Комарова эту программу сделать нереально. Многие барабанщики мечтали играть в «Обелиске» и готовы были заменить Сергея, но, прослушав девятерых, Крупнов сказал, что так, как играл Комаров, не сыграет больше никто. И он решил распустить группу.
… Десятым на прослушивание пришёл Володя Ермаков. Он сел за ударную установку, пробежался палочками по барабанам, по тарелкам, а затем обе «бочки» с удовольствием заурчали чудесный трешевый ритм. Крупнов и техники, присутствовавшие на прослушивании, сидели раскрыв рты от удивления: настолько по духу, по энергетике, по подаче игра Ермакова напоминала игру Сергея Комарова. Батюшка с Женей, услышав Вовчика, даже прослезились… И это решило исход прослушивания.
«Благодаря Ермакову мы вышли из патовой ситуации, и я думаю, что, если бы Вовчик не появился, мы никого так и не нашли бы и в конце концов распались, – говорит Женя Чайко. – Барабанщики из профессиональных групп, которые приходили к нам на прослушивание, были и техничнее, и гибче, чем он, но нам нужно было какое-то озорство, а вот как раз этого-то у них и не было. А у Вовчика, как и у Комарова, оно было. Именно озорство…»
Дебют Ермакова состоялся в ДК Московского электролампового завода 1 декабря 1990 года на концерте, посвящённом памяти Сергея Комарова. Сначала музыканты отыграли песни «Стена», «Меч» и «Игрок» – в это время барабанная установка оставалась пуста, а барабаны звучали с фонограммы, записанной Комаровым.
«У нас на репетиционной базе всегда стоял магнитофон, и Комаров иногда себя записывал, чтобы потом проверить, где он стучит мимо или где ритм „посажен”, – объясняет Женя Чайко. – И мы решили сделать так, чтобы он как бы с нами сыграл. Я запускал эту запись с пульта, а ребята под неё играли».
Это был очень грустный концерт, на котором, не стесняясь, плакали все, даже суровые байкеры и металлисты.
А потом на сцену вышел Володя Ермаков, который и был представлен народу как новый барабанщик «Чёрного Обелиска». С ним группа отыграла ещё две песни – «Полночь» и «Чёрный обелиск».
Практически сразу же возобновилась работа в студии. Ермаков переписал все барабанные партии, до того записанные Комаровым, а Василий Билошицкий сыграл всё гитарные соло. Альбом, получивший название «Стена», был окончательно записан и сведён в феврале 1991 года. «Я доволен работой, – сказал Толик в интервью журналу „Давай! Давай!”. – По крайней мере, я услышал „Полночь” так, как хотел услышать…»
Выдержанная в ультрамодных трешевых ритмах «Стена» 1991 года стала культовым альбомом «Чёрного Обелиска», некоторые специалисты даже утверждают, что это – лучший отечественный альбом, записанный в стиле треш. Записанные при участии Комарова песни «Меч», «Игрок», «Стена» и «We Got Enough» вышли на мини-альбоме «Жизнь после Смерти», который Алексей Иванцов изготавливал кустарным способом и распространял на концертах.
Каждый человек, который переживает «второе рождение», будь то избавление от тяжёлой болезни, казавшейся неизлечимой, или reunion старого состава, обязательно претерпевает кардинальные перемены, как внешние, так и внутренние. По наблюдениям Андрея Игнатьева, изменениям подвергаются прежде всего «пять священных предметов»: ритм дыхания (музыка), круг общения, жилище, меню и прикид. Можно верить в эту теорию, можно не верить, но Крупнов действительно сменил все пять священных предметов, ведь в некотором смысле это был уже другой человек, другая концепция самого себя.
