Гали Еникеев - Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было
180
Например, у Г. В. Носовского и А. Т. Фоменко — можно по-разному относиться к некоторым их гипотезам, но очень много серьезных фактов приводят эти скрупулезные и упорные исследователи о фальсификации истории России (64, 70–97; 65, 23–57).
181
И неясно, откуда мнение, что снежный покров на льду водоема меньше толщиной, чем на суше? Зимняя река — это не каток во дворе или на пруду парка, ежедневно заботливо очищаемый от снега дворниками (до того, как некоторые соизволили встать). И еще — чем раньше ложится снег, или чем толще снежный покров на реке — тем тоньше лед, и может не выдержать трех коней и всадника одновременно, а двое коней у нас — с грузом минимум по 100 кг в среднем. Сантиметров 30 раннего снега на реке среднерусской полосы обеспечит такую толщину льда (в результате теплоизоляции), что и переходить реку пешком — уже будет довольно опасно.
182
Вспомним, что кидани тоже «не пускали татар к железу» в XI в.
183
«Раскопки Старой Рязани обнаружили слой пепла, который покрывал почти всю территорию городища…» — и конечно, делают вывод историки-европоцентристы — город сожгли татары! (49, 108).
184
Если верить официальным историкам-западникам, то во взятом в результате упорных боев Владимире (49, 114–115) было бы некому выражать «радость великую» — должны были, согласно «жестоким правилам татар», «всех поголовно уничтожить».
185
Отсюда и «безбожные татары» у «книжника» — то же самое, что для некоторых наших современников, не слезавших с детства с мягких ковров, «грубая солдатня». К тому же вспомним о приказе Мухури по татарским войскам о строжайшем воспрещении каких бы то ни было притеснений в отношении мирного населения. Правда, не было на Руси и в Дешт-и-Кыпчаке рядом премудрых китайцев или киданей, чтобы это подсказать, но будем все-таки чуток объективнее к предкам и допустим — по аналогии, учитывая, что Мухури был татарин, что татарин Бату хан и русский князь Ярослав тоже были способны додуматься до этого. И без совета китайцев. Или немцев. И еще: «Проявление жестокости по отношению к оказывающим сопротивление они вовсе не считают грехом» (62). Это пишет Матфей Парижский, католик. Вот вопрос — а в какой армии мира учили и учат гуманности по отношению к оказывающим сопротивление? В данном случае западноевропейцем в негативной форме выражена следующая истина: «Проявление жестокости в отношении не оказывающих сопротивление (то есть, кто не воюет, не участвует в боевых действиях, не комбатант, или сдался в плен) татаро-монголы считали грехом» и подобное пресекалось и наказывалось — как и ныне в вооруженных силах всех соблюдающих международное право стран.
186
Как было отмечено выше, в 1224 г. после захвата Юрьева немцы уничтожили все русское население города, и вместо Юрьева возник немецкий город Дерпт (34, 539). Остальные города, намеченные для захвата и уничтожения, взять не получилось у немцев — не успели справиться с дружинами Всеволодовичей до «татаро-монгольского нашествия и ига» — а после захват русских городов стал невозможным, так как немцы «зело бояхуся» связываться с войском Орды-Центра, состоящим из русских, татар и других народов Евразии.
187
Ссылка на: Рудаков В. Н. Восприятие монголо-татар в летописной повести о битве на Калке // Проблемы источниковедения истории книги: Межведомственный сборник научных трудов. М., 1998. Вып. 2
188
«Бродники — население побережья Азовского моря и нижнего Дона в XII–XIII вв., возможно славянское. Участвовали в междоусобицах русских князей, русско-половецких и русско-татарских сражениях» (94, 169).
189
«Князь, знаменитый подвигами славными, но бесполезными, показавший ясно несостоятельность старой, Южной Руси…», — писал про Мстислава Удалого С. М. Соловьев (31, 533). А вот один из «подвигов»: отступление войск, руководимых Мстиславом, после поражения на Калке — «…После битвы, добравшись до Днепра и сев в ладью, он (Мстислав. — Г.Е.) велел рубить прочие ладьи, вместо того чтобы организовать переправу соратников, скакавших следом. Паника? Да! Но и безответственность и безжалостность… Хорошо ли это?» (там же, 530).
190
И без того самим Рашид ад-Дином было очень много внесено «исправлений и дополнений» в историю татар.
191
«Булар и Башгирд» — соответственно Польша и Венгрия (102, 23, 65).
192
Буквально перед этим — за год-полтора, хан Узбек выдал митрополиту, прибывшему в Орду в связи с жалобами священнослужителей о фактах посягательства баскаков на церковное имущество, очередной (после предыдущих ханов) ярлык о неприкосновенности Церкви и недопущении какой-либо пропаганды против православия и привлек к ответственности допустивших произвол баскаков (13, 270–271).
193
Как было отмечено выше, Л. Н. Гумилев в своих работах вынужден был делать вставки, например, подобные утверждению о том, что «при Узбеке, введшем ислам насильно среди татар, и начались усобицы в Улусе Джучи». Или же вставки о том, что «распространение ислама в Повложье означало переход его населения в «мусульманский суперэтнос» — то есть определило враждебное отношение этого населения к русским и татарам-христианам. Причины, почему Л. Н. Гумилев был вынужден делать подобные вставки-клише, указаны выше.
194
«Этот мырза Нугай и вообще, прибывшие с востока татары (монголы) до сего времени не оставляли кочевой способ хозяйствования, (местную) культуру не воспринимали. Мырза Нугай обитал (буквально: ведал хозяйством. — Г.Е.) в Крыму и на Дону» (13, 268). Слово «мурза» (или бий, бек) означает то же самое, что и «князь» на русском языке. Слово «эмир», которым также величают Нугая отдельные авторы, означало должность в государственной системе Улуса Джучи — наподобие министра. Также в пояснении Ахметзаки Валиди мы видим, что татары — именно этническое название, в том числе прибывших с востока монголо-татар, и много раньше, не только во время «нашествия».
195
Идегэй — имя героя, мурза Идегэй восстал против Тохтамыша, уничтожившего по личному произволу, в нарушение Йазу, его семью — спасся лишь Идегэй, его, малолетнего ребенка, спас друг отца, спрятав в своем сапоге — отсюда имя-прозвище героя — от татарского слова «Итек», то есть «сапог», «Итеккэй» — «сапожок». Автор дастана осуждает Тохтамыша за нарушение устоев, завещанных Чынгыз ханом — «хан Узбек был Чынгыз, а вот ты — не Чынгыз…» говорит Тохтамышу народ в образе сына Идегэя, Нурадыма (42).
196
Эпос, скорее всего, создавался в тот период, когда еще не был убит мурза (бий) Идегэй, и в него чуть позже вносились дополнения о гибели героя. В основном дастан посвящен борьбе между двумя историческими личностями — ханом Тохтамышем и бийем Идэгэйем (конец XIV — начало XV в.). Также в эпосе ни слова не говорится, что Тохтамыш не был татарином, или «был монголом» — для автора, как видно по контексту — они представители одного народа — татарского. Просто отмечается, что за Тохтамыша поднялся на войну «весь род Чынгыза», и составил этот «род» огромное войско (42, 142). Так что Идегэю, ввиду недостатка сторонников, пришлось прибегнуть к помощи Шах-Тимера — Великого Хромого — тоже эмира, «из татарского рода Барлас» (41, 23; 42, 128–129). Почему-то в последнем известном мне издании «Идэгэя» (100) из эпоса убрана фраза: «В стране татарского сына Нугая», или, если перевести это с татарского языка дословно: «В стране рожденного татарами Нугая…» Полагаю, связано это с тем, что некоторые представители официальной исторической науки Татарстана вернулись на точку зрения «булгарского, автохтонного» происхождения татарского народа.
197
Ссылка на: Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. 296–297.
198
Воин, убивший Нугая, был предан суду Токтой и казнен — не потому, что был русским, как хотят представить это западники, к месту и не к месту приводя этот факт чуть ли не как пример «борьбы с игом». Судили воина, убившего пленного Нугая, потому, что «жестокость в отношении к тем, кто не оказывает сопротивление», в соответствии с Йазу, мы помним, осуждалась и каралась сурово. А воин убил пленника, и в принципе, даже не во внешней войне — необходимо было допросить (и судить) Нугая и не исключено, что он не заслужил бы смерти согласно приговору суда. Так что за убийство пленного, к тому же беззащитного (Нугай был уже в то время в преклонном возрасте), был бы казнен любой — и татарин, и мордвин, и халха-монгол: объявляя приговор, «он (Токта) сказал: «правосудие требует смерти его, чтобы не явился снова кто-нибудь, который сделал бы подобное этому» (101, 114).
