«Будем надеяться на всё лучшее…». Из эпистолярного наследия Д. С. Лихачева, 1938–1999 - Дмитрий Сергеевич Лихачев
По ассоциации (ассоциация по противоположности) вспомнил о Вашей книге[142]. Какая она удобная. Я веду семин[арские] занятия по др[евне]русск[ой] публицистике, и Ваша книга у нас настольная. Кое в чем я с Вами не согласен, но в чисто научном плане. И студентам она нравится.
Жена кланяется. Очень сожалеем, что не удалось познакомиться с Ириной Вениаминовной.
Привет! Ваш Д. Лихачев 14.XII.50
ОР РГБ. Ф. 602. Карт. 9. Ед. хр. 41. Л. 16 и об. Авторизованная машинопись.
12. Д. С. Лихачев — И. У. Будовницу. Не ранее июня 1951 г.
Дорогой Исаак Уриелиевич! Мне очень понравилось то, что Вы написали Пашуте[143]. Могу только сделать некоторые добавления.
1. Если Вы будете выступать, то начать, мне казалось, надо было бы с постановки общего вопроса: как рассматривали проблему научного наследства классики марксизма. Здесь я бы прочел без особых комментариев следующее место из письма Энгельса К. Шмидту: «Человек, который судит о каждом философе не по тому, что тот вносит в науку, не по прогрессивному, что было в его деятельности, но по тому, что было неизбежно преходящим, реакционным […] такой человек лучше бы молчал» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVIII, стр. 328)[144]. Прочесть это и сразу перейти к другой теме — очень эффектно. Есть хорошие места у Ленина (Соч., т. XXV, стр. 387[145]; т. X, стр. 290[146], 2-е изд. и др.).
Надо напомнить, что в буржуазной науке м[ожет] б[ыть] объективная истина, что Менделеев[147] был монархист и церковник по убеждениям, а таблица Менделеева служит и нам, и т. д.
Непременно подчеркните, что речь идет не о Шахматове только, а вообще о научном наследстве. Нельзя Шахматова изолировать от общей проблемы научного и культурного наследства. Напомните, какие в этом отношении существовали ошибки и извращения — махаевщина, вульгарный социализм, как относилась к научному наследию школа Покровского[148] и пр. Как боролись с пренебрежением к старой науке и культуре Ленин, Сталин[149] и др.
Во всем этом не ставьте особых упоров на Пашуту и Шахматова. Слушатели сами разберутся — что к чему. Однако и дальнейшие прения сразу и очень спокойно приобретут не выгодный для П[ашуто] оборот. Я прямо чувствую, как это все можно было бы сделать в очень спокойных и дружественных тонах. Аудитория сразу бы почувствовала опасность постановки вопроса у П[ашуто]. Напомните, что не разрешен еще вопрос о том — надстройка ли наука. Вспомните и «буржуазные ж[елезные] дороги» у Сталина[150]!
2. Я решительным образом против попыток запретить изучение летописей как литературных произведений. Летописи нужно изучать со всех сторон, и чем с больших сторон — тем лучше. Летописи — это не «источники» только, но главным образом огромные факты русской культуры, показатели ее высоты. Подход к ним как к историческим источникам крайне обеднит их. Кстати, я никогда не был источниковедом. Книжка моя «Русские летописи» — только литературоведческая. Кто мне может запретить заниматься литературоведением?
3. Осторожнее следует и с указанием на то, что летописцы были представителями феодальной идеологии. Этот вопрос сложный, и рубя с плеча легко можно себе отрубить ногу — скатиться к вульгарному социологизму. Вспомните высказывания Горького о роли народа в создании культурных ценностей.
4. Надо бы как-то сказать в выступлении, что, чтобы создать новое источниковедение, надо не только критиковать, но и «создавать», по-новому писать собственные источниковедческие работы. А то — ведь все старое!
Собираюсь послать Вам работу одной активнейшей студентки о классовой позиции Лжедмитрия — очень интересная работа[151]. М[ожет] б[ыть], можно из нее что-нибудь напечатать.
Работать приходится много. Большой и горячий привет!
Зин[аида] Александр[овна] кланяется. Ваш Д. Лихачев
ОР РГБ. Ф. 602. Карт. 9. Ед. хр. 41. Л. 55 и об. Авторизованная машинопись с правкой и припиской автора. Датировано по содержанию.
13. И. У. Будовниц — Д. С. Лихачеву 8 февраля 1953 г.
Москва, 8 февраля 1953
Дорогой Дмитрий Сергеевич,
Я только что закончил статью для Ваших «Трудов»[152], перестучал введение и все грязные места. Завтра вышлю Вам ее заказным пакетом. Я очень рад, что мне удалось своевременно закончить эту работу и выслать статью в срок (если помните, я обещал это сделать 10 февраля). Вы себе даже не можете представить, до чего я сейчас занят и заморочен. Я получил чудовищный план на 1953 год — кроме выполнения некоторых научных заданий, мне надо сдать в этом году шесть томов «Исторических записок», три тома «Исторического архива»[153] и провести 2–3 сложных корректуры т. II «Крестьян на Руси»[154]. Прямо голова идет кругом.
По поводу статьи хочу сообщить Вам следующее:
1. Я выполнил все Ваши пожелания и учел Ваши замечания на полях рукописи.
2. Я учел также замечания некоторых товарищей (Л. В. Черепнина[155], Б. Д. Грекова, В. И. Шункова[156] и В. Т. Пашуто), читавших статью. Не принял я только совершенно не приемлемых для меня некоторых замечаний Пашуто, касающихся оценки периода феодальной раздробленности. Я согласен с Б. Д. Грековым, считающим, что феодальная раздробленность имела своей основой экономические явления (хозяйственное развитие отдельных областей, хозяйственное развитие вотчины), а не субъективное стремление феодалов обеспечить себе более удобную политическую форму борьбы с непосредственными производителями, как это считает Пашуто. Пашуто считает феодальную раздробленность чуть не благом и, во всяком случае, очень положительным явлением в развитии общества. Я же признаю, что период феодальной раздробленности — это необходимый этап в развитии общества, но не могу признать благом такой политический порядок, который пришел на смену столь прогрессивному фактору, как централизация управления, и который едва не стоил народу его исторического существования, сделав его беспомощным перед лицом страшного напора монголов и других кочевников Востока. Мне тем легче было не принять во внимание замечания указанного рода Пашуто, что они не имеют прямого отношения к моей статье.
3. Я значительно сократил и кардинально переделал вводную часть статьи, и сейчас, как мне кажется,
