Газета Завтра Газета - Газета Завтра 916 (23 2011)

Александр Проханов — Михаил Лайтман -- Человечество меняет кожу

В. АЛЕКСАНДРОВ

Михаил Лайтман. Александр Андреевич, я много слышал о вас, видел несколько интервью. У вас большой список заслуг, и мне очень приятно, что вы — мой собеседник.

Александр Проханов. Для меня тоже большая честь, Михаил. Я знаю, что у вас заслуг не меньше, но каждая из них, видимо, превосходит мою по качеству.

М.Л. Ну, что вы! Как вы считаете, у кризисов, которые в это тревожное время мы сейчас переживаем, есть ли вообще какое-то решение?

А.П. Я думаю, что человечество меняет кожу. Сейчас Земля и человечество проходят стадию линьки. Мы линяем, а это всегда болезненно. Причем линька происходит по всему нашему волосяному покрову. И поэтому, с одной стороны, эти кризисы ужасны, они пугают нас. А с другой стороны, они должны нас радовать, потому что сквозь кризисы светит другой мир, другое солнце, другое человечество.

М.Л. В чём, по вашему мнению, будет выражаться новое человечество?

А.П. Мне кажется, что кризисы, которые нас обступили со всех сторон, частью которых и мы с вами являемся, связаны с тем, что нарушены какие-то великие константы, заложенные в мироздании. И эти константы, которые вначале сияли в священных текстах, в словах пророков, странным образом стали туманиться и ушли на задний план. В мире появились другие параметры. Произошла материализация мира, машинизация мира, уход из мира моральных балансов, по существу, забвение космического принципа справедливости, который является универсальным. Это ведь не только принципы отношения человека к человеку или человека к обществу. Это и принцип отношения человека к машине, человека к звезде, человека к цветку полевому. Я думаю, что эта справедливость заставляет планеты не падать на солнце, а нашу галактику — не умирать. Ощущение космизма нашего бытия и главного космического божественного принципа, который лежит в основе всего, в том числе и неживой материи, привело нас к синтетическому интегральному мировоззрению.

М.Л. Я, как вы знаете, занимаюсь каббалой. И в каббале написано, что мы находимся в переходном периоде, при рождении нового человечества. И должны начать выполнять древний библейский принцип "Возлюби ближнего, как себя". Но, к сожалению, этот принцип пытаются замазать, затуманить. Человечество не хочет разглядеть в кризисах эту единственную, пожалуй, причину всех их.

А.П. Думаю, что человечество остро ощущает необходимость любви. Вот тоска, которую испытывает всё человечество. Я не говорю о "хозяевах мира сего", я говорю о человечестве, которое испытывает тоску, — слёзную, невозможную, космическую тоску. Она связана с тем, что человек чает любви, хочет любить ближнего, как самого себя, причем не только ближнего. Благоговение должен человек испытывать и перед природой, которая в России на наших глазах совершила акт самосожжения. Ведь у нас не леса горели, их не охотники и грибники поджигали. Природа не выдержала — мировая Природа. Она попросила русские леса сжечь себя, и мы присутствовали при акте самосожжения лесов.

То, что произошло сейчас в Японии, — это восстание машин. Это не цунами, которое сыграло на неточностях расчетов японцев и американцев. Это восстание механизмов, потому что к машинам человек тоже относится ужасно. Он заставляет механизмы служить истреблению, насилию, наживе. А машины, которые являются подобием природных организмов, созданы для другого.

Мне кажется, что сама вселенная — это машина. Что такое солнечная система? Это же подшипник с центром-солнцем, и шары вокруг него катаются. И этот подшипник построен на совершенно других задачах. Задачи его связаны с тем, чтобы в недрах солнечной системы появилась обитаемая планета, на этой планете возник человек, этот человек узрел Бога, Бог в человеке увидел себя самого отраженным. Думаю, что люди подходят к этому с разных концов, вы — со своего, я — со своего.

М.Л. Мы с вами абсолютно совпадаем во мнении о будущем мира. Но как помочь тем, кто, может быть, этого еще не осознает, чтобы общим решением, общим усилием подняться к добру?

А.П. А разве вы не делаете этого? Разве ваша паства не насчитывает миллионы? Разве моя скромная газета не имеет читателей? Разве наша с вами встреча не является результатом того, что каким-то таинственным образом родственные души находят друг друга в мироздании? Я даже думаю, что если бы вы жили в другой галактике, мы бы так или иначе с вами нашли способ поговорить.

М.Л. Да, это верно, но, к сожалению, Природа своими вызовами обгоняет наши усилия, и мир скатывается всё глубже к большим кризисам. Вот это — проблема. Конечно, хотелось бы видеть его поднимающимся немножко выше. Александр Андреевич, я в России прожил половину жизни, половину жизни — в Израиле. Воспитывался при советской власти и был пропитан той идеологией. Кстати говоря, и сегодня она во многом говорит во мне, и я чувствую, что есть в ней большая доля правды.

А.П. Вы советский раввин, Михаил.

М.Л. (смеётся) Я не раввин абсолютно. Нет, что вы, я абсолютный безбожник. Дело в том, что я всегда слышал и чувствовал в России русскую идею, идею государственности, державности, идею державообразующего народа, необходимость себя реализовать, показать пример на себе. Почему невозможно возродить этот внутренний порыв, который существует в народе, чтобы он идею "Возлюби ближнего, как себя",смог каким-то образом поднять в себе, воплотить и дать пример другим?

А.П. Нет, Михаил, напротив, мне кажется, что Россия беременна этим ощущением. Советский строй был, по существу, задуман как великая русская и мировая альтернатива, через которую Россия на новом этапе подтвердила свое мессианское предназначение, и русский народ предложил миру мессианскую альтернативу. Я думаю, что эти 70 лет и были грандиозным предложением, огромным вкладом русских и России в мировую историю, мировой контекст. Это была попытка — грандиозная, не сравнимая ни с чем: ни с эллинизмом, ни со средними веками, ни даже с учениями древних пророков. Только, разве что, с Христом. Христову жертву, которая была принесена на кресте, — то есть Бог принес себя в жертву, — повторил советский строй во время войны, когда, по существу, все русское население, всё советское население повесило себя на этом кресте и одолело тьму.

Пасхальность русской истории — это постоянное воскрешение из мертвых, постоянное воссоздание из черной дыры истории, куда мы проваливаемся непрерывно. Пять или шесть раз мы уже проваливались в черную дыру, откуда не было выхода. Но благодаря таинственным силам, русскому чуду, который управляет русской историей, и, может быть, не только русской, мы каждый раз восставали и предлагали миру всё ту же, но в других обличиях и видах, альтернативу. И Россия готова к этому.

Столько страданий, которые претерпели мы в ХХ веке ради великой мессианской идеи справедливости, познания, красоты, и столько страдания, которое терпим мы, потому что мы отказались от этой идеи, ни один народ не претерпевал. Разве что еврейский народ, который тоже постоянно является укоризной миру и дразнит человечество своей альтернативой, за что и получает сполна, как и русские, впрочем.

То есть русское мессианство, как, наверное, и еврейское мессианство, связано с тем, что мой русский народ предлагает миру другие пути, абсолютно иное бытие, и этим самым страшно раздражает мир.И я думаю, что мир, который идет каждый век на Россию с нашествиями: либо под французскими флагами, либо под немецкими флагами, либо, может быть, под еврейскими флагами, — идет сюда не столько за земельными пространствами, золотом, нефтью, пресной водой. Он идет уничтожить эту укоризну, хочет вырвать из своего глаза эту русскую занозу. Мы соберемся с силами, я просто убежден. Я окружен людьми, которые исполнены верой, полной благоговения. Россия висит над бездной, и бездна уходит у нее из-под ног, она уходит всё ниже и ниже, а мы поднимаемся над этой бездной. Повторяю, наш с Вами диалог говорит о том, что мы — не падшие ангелы.

М.Л. Но в чем заключается эта энергия, эта сила, с помощью которой Вы думаете преобразовать человека, сделать его интегральной частью всего человечества?

А.П. Я думаю, что этой силой являются два встречных потока. Первый поток, исходящий от нас, связан с великим страданием или даже с великим разочарованием, с великой пустотой, которая вдруг открылась в нас. Эта пустота — это же и залог наполнения.