Эксперт Эксперт - Эксперт № 19 (2013)

Выйти из бреда

Редакционная статья

Фото: AP

Жесткая критика президентом Путиным деятельности правительства вновь стимулирует разговоры о смене кабинета министров. Эти разговоры были энергично катализированы отставкой Владислава Суркова с поста вице-премьера. Наблюдатели с удовольствием смакуют борьбу кланов, активность Следственного комитета и Счетной палаты, оплошности в работе инновационного центра «Сколково» (ага, и эти воруют!), молчание премьер-министра Медведева и проч.

Между тем наблюдаемые события — это не эпизоды борьбы за власть, вернее, не только такой борьбы, она в политике есть всегда, — это следствие нерешенности фундаментальных вопросов. Как страна будет развиваться дальше? За счет чего будут достигнуты высокие темпы экономического роста? Кто обеспечит новый цикл роста?

Еще недавно, в период быстрого восстановления российского хозяйства после кризиса, многим казалось, что основные проблемы позади, скоро все будет так же динамично двигаться, как в предыдущее десятилетие. Благо и нефть быстро поднялась в цене выше 100 долларов. Но роста почти нет. Напротив, есть признаки грядущей депрессии, промышленность то ли растет, то ли падает. Все больше людей осознает, что вернуться к старой модели невозможно. Нужна новая парадигма, нужны новые идеи, как обустроить страну, нужны новые люди — носители этих идей.

Но идейная власть находится все в тех же руках. Ничего полезного от этих людей ждать уже нельзя, они препятствуют движению вперед.

Как ускорить экономику? — вопрошает Путин. Ему отвечают: надо снизить инфляцию до уровня ниже пяти процентов, тогда будет рост. Понять, чем инфляция в пять процентов принципиально отличается от нынешней в шесть-семь процентов, человеку, не находящемуся под влиянием каких-то колдовских чар, невозможно.

Или, говорят, надо копить деньги в стабилизационном фонде. Зачем? — А когда ударит кризис, мы выполним социальные обязательства. — Может быть, надо, не дожидаясь кризиса, направить деньги в экономику, построить новые заводы, дороги, создать рабочие места, получить в результате налоги в бюджет, глядишь, тогда и кризиса не будет? — робко возражают оппоненты. — А это пусть делает частный бизнес, у нас ведь рыночная экономика. — Но бизнес ведь в трудных условиях… О-о-о! — восторженно стонет сонм наших профессиональных экономистов, даже не дослушав фразу до конца… Это главное! Будем совершенствовать институты. Doing business, неправый суд, амнистия капиталов, свободу политзаключенным, Путин должен уйти, человеческий капитал, социальные лифты… Дешевых денег захотели? Шиш вам!

Еще говорят: путинские указы — это популизм, это задабривание электората, рейтинг-то у него, смотрите, падает. Какие еще социальные обязательства? Нужны жесткие реформы (у нас реформы всегда жесткие, но реформаторы от них почему-то никогда не страдают). Нужно сокращать военные расходы, разве нам кто-то угрожает?

Из всего этого бреда нужно наконец выйти.

Программный набор действий ясен: инфраструктурные проекты, в первую очередь транспортные; жилье — рост в разы, дешевая ипотека, арендное жилье; модернизация ЖКХ, это не черная дыра, а зона развития; изменение денежно-кредитной политики, дешевый капитал; развитие всей финансовой сферы — она сегодня примитивна, не адекватна стоящим задачам; конечно, продолжение инновационной линии; развитие производительных сил на всей территории страны, всяческая помощь любому бизнесу в регионах. Пора прорабатывать конкретные организационные технологии решения этого набора задач.

Когда у государства, у всей политической машины нет ясных целей, когда актуальные политические и социальные проблемы не находят решения, начинается околополитическая возня, борьба кланов.

Владислав Сурков, похоже, не захотел играть в такую игру, в игру, где не за что бороться, разве что за место. Сурков ушел не потому, что именно он виноват в недостаточном исполнении указов президента. А потому, что в нынешней властной конфигурации, при тех настроениях, которые доминируют в политическом классе, при том идейном наполнении, которое создают обслуживающие этот класс интеллектуальные группы, выполнить эти указы в полной мере невозможно. А быть мишенью как-то глуповато.

Однако для внимательного наблюдателя нет никаких сомнений, что в ближайшее время новая политическая конфигурация, которая обеспечит рывок, будет создана.             

Посадки есть. Где проекты?

Татьяна Гурова

Александр Ивантер

Дан Медовников

Петр Скоробогатый

Надвигающийся экономический кризис и пассивность правительства вынуждают президента переходить к «ручному управлению» социально-экономической политикой, а аналитиков — задаваться вопросом, сохранится ли кабинет министров в принципе

Надвигающийся экономический кризис и пассивность правительства вынуждают президента переходить к «ручному управлению» социально-экономической политикой

Фото: РИА Новости

Президент  Путин устроил разнос правительству спустя ровно год после выхода серии своих указов. Основные моменты, вызвавшие недовольство президента, — отсутствие мер по реформированию ЖКХ, пробуксовка преобразований в здравоохранении и образовании (федеральные деньги не доходят до конкретных получателей в регионах), паралич пенсионной реформы (новая формула расчета пенсий не выработана и не доведена до публики). Работа кабинета во исполнение прошлогодних указов все больше формализуется: несмотря на «бумажные» отчеты, реального решения проблем на местах не происходит.

Этот разнос был не первым и мог бы показаться уже привычным, но на следующий день последовала отставка Владислава Суркова с поста вице-премьера, что, конечно, было воспринято публикой с чрезвычайной ажитацией.

Неисполненные указы

Ход совещания в Кремле продемонстрировал уход премьера на вторые роли. Президент в основном распекал конкретных министров и замкнул взаимодействие с ними на себя: «Каждый министр должен видеть и понимать, что конкретно он собирается сделать в течение года в рамках работы по этим указам… Я прошу в течение месяца такие планы подготовить, сделать их достоянием гласности и представить мне. А в конце текущего года я встречусь с каждым из вас, обсудим результаты работы за год и публично заслушаю доклады по достигнутым результатам». Спрашивается, а зачем тогда нужен глава кабинета? Складывается впечатление, что Путин фактически «выключает» премьера из вертикали исполнительной власти, «сплющивает вертикаль».

Столь жесткая приверженность Путина своим указам, безупречная в бюрократической логике, заставляет нас все же поглубже разобраться в их содержании. Дюжина указов годичной давности представляет собой фактически оцифрованный образ новой российской жизни — с наукоемкой, производительной и инвестиционно активной экономикой, модернизированной армией, качественно преобразованными отраслями, ответственными за воспроизводство человеческого капитала (ЖКХ, здравоохранение, образование и наука), улучшенной демографией и преображенной внешней политикой. По большому счету, указы вобрали в себя большинство идей, изложенных Путиным в своих предвыборных статьях. Но теперь уже идеи эти были преобразованы в четкие операциональные цели. При этом способы достижения поставленных целей президент («не царское это дело») поручал определить правительству. Равно как и обеспечить финансирование всех искомых мер.

Вообще говоря, указы, конечно, «расстрельные». В том смысле, что реализовать все путинские поручения в указанные сроки едва ли возможно. Конечно, ряд стратагем сформулирован так, что содержат достаточный люфт для вольных трактовок. Например 25 млн высокопроизводительных рабочих мест к 2018 году в отсутствие жестких критериев или оснащение армии к 2020 году на 70% современными образцами вооружения — какая комиссия определит уровень современности того или иного автомата или танка? Но большинство показателей люфта не имеют — ну вот должно обеспечить правительство к 2018 году повышение суммарного коэффициента рождаемости до 1,753, и все тут. Или, опять-таки к 2018 году, довести долю граждан, использующих механизм получения государственных медицинских услуг, не менее чем до 70%.

Наиболее спорная в макроэкономическом смысле составляющая указов — поручение о быстром и значительном повышении заработной платы в образовании и здравоохранении до среднего регионального уровня, а по ряду категорий работников бюджетных отраслей — еще выше. Несмотря на отдельные пробуксовки, эти решения начали выполняться еще в прошлом году, да так рьяно, что это спровоцировало серьезный рост зарплат в небюджетном секторе, и реальная зарплата в целом по экономике вновь, как и в последние предкризисные годы, начала заметно опережать производительность труда, подрывая национальную конкурентоспособность. Кстати говоря, в самих же майских указах в явном виде прописано поддержание соответствия между ростом реальной зарплаты и производительности — оба показателя к 2018 году должны увеличиться в полтора раза.