Юрий Евич - В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии
Наш переход в новое подразделение был омрачен трагическими событиями. За день до нашего появления у них на базе ребята вернулись с боевого выезда на «ноль». Они пробили и удерживали дорогу на границу с Россией. Потери были тяжелые — много раненых и трое погибших ребят. Их хоронили со всеми воинскими почестями.
Наша служба в новом подразделении понемногу налаживалась. Питерские друзья присылали лекарства. Их хватало и нашему медпункту и чтобы поделиться с госпиталем.
24 августа началось наступление войск ополчения. Наше подразделение выдвинулось под Еленовку, и мы заняли позиции между Еленовкой и Донецком. Вокруг нас поля с кукурузой и подсолнухом. Мы в посадках между полями. Минометные батареи и с той и с другой стороны работали довольно активно. В день наступления 24 августа у Юрия был день рождения, провели его в посадке между деревьев, слушая рассказы ребят об их боевых подвигах и свист мин. Мы тогда послужили еще относительно мало и не всех ребят знали хорошо. Сидел рядом с нами молодой худой парень с таким огнем и болью в глазах, что мне стало его очень жаль. Видно, что досталось ему крепко. Позывной у парня «Красный». Спрашиваю — а почему Красный. Он рассказал свою историю. «Когда в город Константиновка, где я жил, пришли укропы и начали пытаться диктовать свои правила, местные мужики соорудили блокпост на въезде в город и там дежурили. У меня на тот момент жизнь была налажена. Жена, свой маленький продуктовый магазинчик, дом и в доме, а тут пришли какие‑то п…ы и начали права качать. Ну я взял топор с пожарного щита. Красный топор. И приехал на блокпост. Машина у меня была красного цвета, «Нубира», жил я на поселке Красный. Так и прилипло».
Он рассказывал, как на его глазах сгорели в БТР его друзья, как вместе с командиром Змеем воевали на «ноле» и под Дубровкой. Красный — водитель страшной раздолбанной машины «Скорая помощь, на которой он возил БК. Смертник. В отряде шутили — не скорая помощь, а ускоренная. Тогда мы еще не знали, что очень скоро станем с этим парнем родными людьми. Он будет называть нас «мама» и «папа», а вместе мы — экипаж. Мы с ним прошли действительно и огонь и воду. Однажды я услышала от него выражение: «Добро определенно наказуемо, но только делая его, мы остаёмся людьми» и поняла, что этот мальчик совсем не так прост, как кажется. Он прирожденный воин. Никогда до этого не служивший и не державший в руках оружие, он разбирался в оперативной обстановке получше некоторых кадровых офицеров. А его храбрости и уму нужно бы поучиться многим.
Узнав, что у Юры день рождения, ребята дарили то, что самое ценное на войне — патроны и гранаты. «Отметили» тушенкой и чаем из котелка. Таким счастливым в свой день рождения Юра не был еще никогда. Он защищал свою Родину на передовой, в этот день началось наше наступление и в этот же день в Донецке состоялся парад трофейной техники и пленных укропов провели по городу. А потом за ними прошли поливальные машины и помыли асфальт, как в Москве в 45‑м году.
Первая ночь прошла относительно спокойно. На следующий день во время минометного обстрела сильно контузило молодого парня, позывной «Малой». Мальчишка сирота, воевал в ополчении с самого начала и уже успел получить и контузии и ранения. Когда его к нам привели, ему было очень плохо — болели ушки и голова. Терял сознание. Пока оказывали первую помощь, начался повторный обстрел. Все моментально спрятались в окопы. А у меня мальчишка контуженный на руках. Я его обняла и прижала к земле. Обошлось, слава богу. И тут заметила острый взгляд командира Змея. Мне особо некогда было задумываться по поводу этого, нужно было везти Малого в Донецк в госпиталь. Дали мне машину с водителем, и мы через поля подсолнуха и кукурузы поехали. По дороге ему совсем плохо стало. Привезли в нейрохирургию, отдали врачам. Сами заехали на базу к нашим. Там оставались семьи наших бойцов. Ведь все покинули свои дома, забрав самое ценное — детей и жен. Там уже стояла новенькая «Скорая помощь», которую удалось получить через начмеда корпуса Липовскую Наталью Николаевну. Загрузили туда воду, продукты, коробки с медикаментами, подготовленные заранее, и двинулись в обратный путь. Машина была встречена с восторгом. Это очень облегчало нашу задачу по спасению ребят. Да и намного легче и удобнее иметь под рукой автомобиль, ни от кого не зависеть и возить с собой гораздо больше медикаментов, чем мы носили в своих рюкзаках. Отношение бойцов и командиров к нам после этого поменялось из настороженного в дружеское. Они увидели, что мы не требуем себе каких‑то привилегий, воюем вместе со всеми и стараемся для них. Приняли в «стаю». Мне стал понятен пристальный взгляд Змея в тот момент, когда я прикрыла собой раненого мальчишку. Он меня признал своей.
Вспомнился еще один случай. Юрий Юрьевич очень трепетно относился ко всем бойцам и дорожил их мнением. Очень боялся выглядеть в их глазах трусом, иногда это доходило до абсурда. Когда начался очередной минометный обстрел наших позиций, все бойцы, и я в том числе, спрятались в окоп, Юрий с невозмутимым видом сидел на ящике из‑под БК и что‑то делал. Мины свистели уже почти над нами, но он не спешил в укрытие, всем своим видом выказывая презрение к врагу. Движимая каким‑то шестым чувством, необъяснимым словами, я выскочила из окопа и буквально «за шкирку» втащила его вниз. И буквально через мгновение в угол ящика, на котором сидел Юрий, попал осколок и во все стороны полетели куски дерева. Повернувшись, Юрий это увидел и побледнел. Что я ему после этого сказала, писать не буду. Храбрость и бесстрашие тоже должны иметь свои границы. Мало чести погибнуть по‑глупому, жизнь каждого бойца в подразделении ценна и нельзя ею рисковать понапрасну. На этой позиции мы простояли неделю, потом нам пришла замена и мы вернулись в расположение отдыхать и ждать нового приказа. Поднимаемся к себе на 5‑й этаж. Уставшие, тащу на себе рюкзак, разгрузку, оружие, скорей бы добраться до комнаты и душа. На ступеньках на моем этаже сидит наш Малой. Увидел меня и бросился на шею со словами: «Ангел, я так сильно тебя ждал! Меня никто никогда собой не закрывал! Спасибо тебе!» Было очень трогательно, до слез. А я думала, он и не помнит того момента, плохо ему тогда было очень. В такие минуты понимаешь, что живешь не зря. Женщины плакали и благодарили. Не только за него, за то, что мы вместе с их мужьями и сыновьями там, и если что случится, поможем. Вспомнились строки Симонова:
…Как слёзы они вытирали украдкою,Как вслед нам шептали –«Господь вас спаси!»И снова себя называли солдатками,Как встарь повелось на великой Руси.
Отдых оказался недолгим. Через несколько дней нас направили в поселок Спартак. Это пригород Донецка, рядом с аэропортом и воинской частью, которую на тот момент контролировали укры. Людей в поселке практически не осталось, Все, кто мог выехать — выехали. А те, кто остался, выживали без света, воды и газа. Готовили на костре. Мы остановились во дворе дома, где никого не было, поставили свою машину, которая стала нам домом на колесах. Делились с местным населением продуктами, они нас угощали горячей едой и чаем. Там оставалось несколько семей, которым просто некуда и не на что было уехать. Вездесущие мальчишки рассказали нашим бойцам, где расположены позиции укров. Показали дома, где мы смогли расположиться, и дворы, в которых хорошие крепкие погреба на случай обстрелов. А мы вместе с ребятами прошлись по поселку в поисках больных. Нашли старушек, которым нужна была помощь. Мальчика с осколком в бедре вывезли в детскую больницу Донецка. Там ему сделали операцию. Нас несколько раз накрывали «Градами», были раненые и среди наших ополченцев, и среди местного населения, так что работы нам хватало Водителем нашей машинки был тогда Игорь, позывной «Электрик». Очень хороший водитель, порядочный человек и хороший друг. Даже в полевых условиях умудрялся сделать какие‑то приятные бытовые мелочи. Всегда успевал сделать горячий чай, что‑нибудь сообразить поесть помимо сухпайка. Машина была всегда в идеальном порядке. Одно плохо — после ранения летом под Дубровкой у него плохо заживала рана на ноге. Поехали мы с Юрой в больницу Калинина и договорились о лечении нашего друга Игоря.
В результате правильного планирования удалось провести несколько успешных вылазок. Были и трофеи. Командовал ротой Капа, кадровый военный. Командиры взводов из местных ополченцев. Тот же Олег Змей. Никакого военного образования, но талант! Его любили и уважали бойцы. Он умел держать в кулаке этот «партизанский отряд», никогда зря людьми не рисковал. Но если уже шли, то возвращались как правило с победой. Сам Змей подорвался на растяжке и, несмотря на несколько операций, умер. Очень жаль. Толковый, честный и порядочный человек. И храбрый воин был. Война забирает самых лучших и храбрых.
