В. Наумов - Кронштадт 1921
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА КУЗЬМИНА
Спрошенный тов. Николай Николаевич КУЗЬМИН, быв[ший] Комиссар Балтфлота, проживающий] Галерная ул., 5, кв. 4, по делу о Кронштадтских событиях ПОКАЗАЛ:
Вступить всецело в исполнение обязанностей Комиссара Балтфлота Петербургским Комитетом было предписано 24 февраля с. г. Хотя из Кронштадта поступали тревожные известия, однако нужно было во что бы то ни стало успокоить флотские части в Петрограде, что мне сравнительно и удалось. После этого я отправился в Кронштадт и 28 февраля явился в Партийный Комитет, где мне обрисовали положение в мрачных красках, якобы на кораблях принимаются страшные решения, вроде высылки в 24 часа всех жидов в Палестину и т. д., но пришедший туда комиссар бригады линейных кораблей Зосимов успокоил, что ничего такого страшного нет. Тут же я выяснил наши силы, и оказалось, что надежные — это Отряд Особого Отдела, человек 200 партийной Школы и часть вооруженных рабочих (партийных). Комиссар Штаба Крепости тов. НОВИКОВ доложил, что все находится в руках надежных, в том числе и особо важные форты, в том числе и "Красноармейский", это же подтвердил и тов. КОЗНОЛЕК. В 10 часов 1 марта состоялось собрание на "Петропавловске", где была принята известная резолюция, которую я тогда же объявил контр-революционной в целом, и приемлемой в отдельных пунктах, со мной очень многие моряки были согласны, и на этом собрании нельзя было заметить ничего такого, указывающего на восстание.
Там же на собрании было решено создать бригадное собрание, которое было первоначально назначено в Инженерном Училище, но потом перенесено на Якорную площадь. На этом собрании тов. КАЛИНИНУ говорить не давали, меня прерывали тоже. Уже на этом собрании наблюдались вооруженные наряды моряков, как мне объяснили, якобы для того, чтобы коммунисты не расстреляли митинг. На собраниях все время проводилась главным образом мысль о перевыборах советов. На эту тему я высказался, и, по-видимому, это подействовало успокаивающе на массу, потому что лицам, особенно резко высказывавшимся против власти, говорить не давали. После этого я опять говорил с тов. НОВИКОВЫМ о положении вопроса об обороне. Тов. НОВИКОВ ответил, что, как видно, надежных очень мало, и на самом деле собрания уже показали, что коммунистические масштабы растворились и разложились и, следовательно, особенно надежд на них возлагать не приходилось. Видя все это, тов. КАЛИНИН сказал, что он уедет из Кронштадта и примет все меры к сосредоточению всех сил на берегах у Ораниенбаума и Сестрорецка, мне же было предложено сконцентрировать надежные части в наиболее важных пунктах. На бригадном собрании было условлено на участие в несении караулов местных частей. Когда тов. КАЛИНИН уехал в Петроград, то его у ворот задержали, но после разговора с "Петропавловском" его пропустили и мне также разрешили уехать, но я остался. Хотя караулы были смешанные, однако караул от "Петропавловска" имел первенствующее значение. С тов. КАЛИНИНЫМ было условлено, что в Кронштадте я должен действовать на основах нашей конституции и репрессивных мер применять не буду, и что в случае надобности меры будут приняты извне. Видя, что положение в Кронштадте угрожающее, я распорядился, чтобы командный состав вроде т. КОЗНОЛЕК, которого белогвардейская часть офицерства ненавидела, ушел из Кронштадта, я передал т. КОЗНОЛЕКУ записку к тов. ЗИНОВЬЕВУ, но КОЗНОЛЕК по недоразумению был задержан и записка в свое время не попала по назначению.
Местная публика, власть имущая, не хотела понять серьезности положения.
Когда стал вопрос: "ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ?", тогда я передал тов. БРЕГМАНУ записку, чтобы все вооруженные и надежные части уходили на форты "Риф" и "Красноармейский", но, как оказалось впоследствии, это выполнено не было, распоряжение же Особому Отделу дано уходить, это было 2 марта.
К оружию прибегать не приходилось, чтобы не раздражать массу, и кроме того видно было, что мы не встречаем сочувствия со стороны партийной публики.
2 марта состоялось собрание делегатов в Инженерном Училище, на это собрание избирались даже и коммунисты, выяснялся тогда вопрос о перевыборах советов. Там уже была вооруженная стража, сначала мне не давали говорить, но потом дали, а когда я уже собирался уходить, то меня задержали под предлогом, чтобы я не вызвал вооруженных отрядов, когда я сказал, что это арест, то бывшие на собрании коммунисты тоже поднялись и требовали ареста и их тоже, как коммунистов. Когда на собрании из окна увидели потянувшиеся массы Отряда Особого Отдела, то перепугались, говоря: "вот на нас уже двигают вооруженную силу", и тут же объявили Временный РЕВКОМ и избрали членов Ревкома, а до этого собрание было более или менее спокойное. Если бы, как я указывал, все вооруженные отправились на "Риф", то, возможно, этого не было бы.
ВОПРОС. Когда Вам стало известно об образовании девятки на "Петропавловске", с участием интеллигента из Петрограда.
ОТВЕТ. Приблизительно 28/II я узнал, что на "Петропавловске" имеется группа, которая занята выработкой резолюции. Это мне докладывал и тов. ЗОСИМОВ. Он еще мне докладывал, что особенного ничего нет. Утверждаю, что я ничего не знал о существовании девятки, и иначе бы я отдал приказание ее арестовать. Первый раз услышал от Вас.
ВОПРОС. Чем Вы руководствовались, отпуская спокойно собравшихся ночью с 1 на 2 марта, хотя караул у Петроградских ворот ОРТЧК был уже снят, и говоря, что власть в наших руках.
ОТВЕТ. Тов. КАЛИНИН распорядился, как выше указано, не принимать решительных мер, зная, что ночью ничего не случится, а публика устала, нужно было ей отдохнуть и подкрепиться, и кроме того окончательно все должно было выясниться после собрания, т. к. для меня положение было не ясно. Однако я советовал быть готовыми. Хотя я уже не рассчитывал на собранный успех, т. к. публика была дезорганизована, и главным образом я надеялся устроить мирным путем по примеру Петрограда.
ВОПРОС. Обсуждался ли вопрос о вооруженном сопротивлении и на чем порешили.
ОТВЕТ. Быт вопрос 28 февраля и 1 марта, если будут разоружать коммунистов. Было решено, как выше указано, не применять репрессий.
н. КУЗЬМИН
Допросил Уполномоченный КАРУСЬ
9 июня 1921 года
ЦА ФСБ РФ, ф. 114728, т. 175, лл. 8–9. Заверенная копия.
№ 18
ЗАКЛЮЧЕНИЕ УПОЛНОМОЧЕННОГО ОСОБОГО ОТДЕЛА ПЕТРОГРАДСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА КАРУСЯ ПО ДЕЛУ О ПРИНЯТИИ СВОЕВРЕМЕННЫХ МЕР К ЛИКВИДАЦИИ ВОССТАНИЯ В КРОНШТАДТЕ
Рассмотрев рапорт быв. Комиссара Штаба Кронштадтской Крепости НОВИКОВА и допросив тов. быв. комиссара бригады линейных кораблей ЗОСИМОВА, быв. Председателя Кронштадтского Совета ВАСИЛЬЕВА, Начальника Кронштадтского Особотделения ГРИБОВА и быв. Комиссара Балтфлота КУЗЬМИНА, пришел к следующему заключению:
В Кронштадте перед восстанием не было принято решительно никаких мер к организации обороны на случай выступления. Причина этому было отчасти отсутствие в Кронштадте единого партийного органа (существовали Партком и Политотдел, вполне самостоятельно), но главным образом нераспорядительность местных высших властей. Видя в высшей
степени тревожное настроение частей, ждали, что вот кто-то приедет, за них кто-то сделает. Все ждали прибытия тов. КУЗЬМИНА, последний же приехал уже слишком поздно, когда сопротивления организовать было невозможно, товарищ КУЗЬМИН и не пытался организовать сопротивление, наоборот, в ночь на 2-е марта, когда уже на "ПЕТРОПАВЛОВСКЕ" фактически власть перешла в руки мятежников, караул ОРТЧК у Петроградских ворот был уже ими снят, тов. КУЗЬМИН спокойно отпускает собравшихся, не дав им никаких инструкций, и говорит, что власть в наших руках, а это было не совсем так, и власть была в руках мятежников. Тов. КУЗЬМИН в своем объяснении говорит, что коммунистическая масса была уже дезорганизована и поэтому нельзя было организовать сопротивление; совершенно верно, и в этом повинны лишь только местные парт[ий-ные] органы. Необходимо было для обороны занять командующие над крепостью форты, напр. "РИФ", однако этого сделано не было. Как показывает тов. КУЗЬМИН, он передал тов. БРЕГМАНУ, Секретарю Парткома, распоряжение занять "РИФ", но этого сделано не было. Верные революции коммунисты оставались без руководящих указаний в критический момент. В этом виноваты конечно партийные органы и те лица, которые играли главную роль, как, напр., тов. КУЗЬМИН.
На основании вышеизложенного считаю необходимым привлечь к ответственности весь состав Кронштадтского Партийного комитета, начальника Политотдела, быв. комиссара Балтфлотатов. КУЗЬМИНА, комиссара Бригады Линейных кораблей тов. ЗОСИМОВА, быв. комиссара Штаба Кронкрепости НОВИКОВА, быв. Председателя Кронштадтского Совета тов. ВАСИЛЬЕВА, быв. комиссара Линейного корабля "СЕВАСТОПОЛЬ" тов. ЧИСТЯКОВА, который провел делегацию команды "ПЕТРОПАВЛОВСКА", и начальника Кронштадтского Особотделения тов. ГРИБОВА.
