Под псевдонимом Серж - Владимир Васильевич Каржавин
– Что молчишь, москаль поганый? – заорал Малыш, видя, что Алексей никак не реагирует на его реплики. – А ну, руки вверх! Обыщите его хлопцы.
Алексей поднял руки. Один из бандеровцев встал за его спиной, держа пистолет на взводе. Другой обшаривал карманы пальто, пиджака, брюк. Он выложил на стол паспорт, записную книжку, ручку, не подозревая её назначение, а также браунинг с запасными обоймами и бумажник, в который успел заглянуть.
– Дай-ка мне его ксиву, – попросил Малыш.
Бандеровец, обыскивающий Балезина, был далёк от понимания блатного жаргона, поэтому остановился в замешательстве.
– Паспорт, говорю, дай! – прикрикнул на него Малыш.
Полистав документ, он, прищурившись, глянул на Алексея. – Так значит, некто Росицкий? А на Хитровке, помнится, ты под француза «косил». Что так? Разонравилось?
Балезин стоял с поднятыми руками и не отвечал.
В это время в комнату вошёл Красавчик. Увидев Росицкого-Балезина с поднятыми руками, он опешил:
– Ты что, Степан, рехнулся? – рявкнул он на Малыша. Но тот был невозмутим.
– Уймись, Юрко. Це ж москаль. Не знаю, кто он у них сейчас, но в 19-м году работал на уголовку – мусор…
Красавчик, не понимая смысла последних слов. Схватил Малыша за ворот тулупа:
– Ты думаешь, что говоришь! Это посланник из Германии, из американской зоны.
Малыш отодвинул в сторону руки Красавчика:
– А ты порви на нём рубаху и глянь ниже левого плеча. Там след от моей пули. Так,москаль? Хитровку, «Чёрный ворон» помнишь?
Алексей по-прежнему молчал. Это надо же: война закончена, он спешил домой – и нарвался… Вот он случай! Теперь уже против него и, похоже, роковой… Один против трёх – ещё были мизерные шансы; против четырёх – шансов никаких…
Малыш тем временем взял отнятый у Балезина браунинг, повертел в руках.
– Не из этого ли ты Юсуфа в «Чёрном вороне» завалил? Ох, лихое было время:
Заходят мальчики, все в пиджаках
Нага-наганчики у них в руках, —
прохрипел он, театрально мотая головой. При этом Красавчик презрительно нахмурился. Он не терпел, когда кто-то из его окружения говорил по-русски, а тем более пел.
И Алексей Балезин понял, что проиграл. Почти… Но должен же быть какой-то выход. Впрочем, плевать на всё!
– Из этого, – опустив руки, не боясь выстрела, спокойно выговорил он уже по-русски. – Жаль, что тебя, мерзавца, не завалил.
– О, заговорил! – воскликнул Малыш и кивнул Красавчику, как бы намекая: видишь, кто из нас прав; потом с ненавистью глянул на Алексея. – Это я должен был тебя, падлу, порешить, как того лысого. Пожалел, торопился. Подарил тебе… – он на минуту задумался, вычитая из сорока пяти девятнадцать, – аж двадцать шесть годков пожить. Ну, ничего, как-нибудь найду на тебя пулю забесплатно. Хотя мы с такими, как ты, поступаем по-другому: на лесопилку – и пополам. Был один москаль, а стало два, но по половине. Га-а-а…
Малыш гоготал и куражился, но на Балезина это не действовало.
– А ты отъелся, вон брюхо-то какое, – сказал он. – Небось в трубу-то уже не пролезешь?
Гадкая улыбка превосходства не сходила с лица Малыша.
– О, он и это помнит! – И обратился к Красавчику: – Тебе, Юрко, не дано понять, но этот в 19-м самого Яньку Кошелькова «взял на понт». Талантливый, гад, французский знает.
Тем временем мысль Балезина напряжённо работала. Единственный вариант решения почти нерешаемой задачи – завладеть ручкой. Кто он для них? Пленник, притом безоружный, а значит, неопасный. Малыш поигрывает его браунингом, а свой пистолет убрал за пазуху. Двое других бандеровцев тоже убрали оружие и развалились на диване. Красавчик пистолет вообще не вынимал, стоит как вкопаный; похоже, всё случившееся для него шок. Ручкой надо завладеть любой ценой! А для начала разговорить, отвлечь внимание. И, может быть, даже предложить обменять себя на Росицкого. А что: неплохая идея…
– Ладно, меня вы кончите, – обратился Алексей к Красавчику-Несмачному. – А настоящего Росицкого не жалко? За его потерю вам подарков не будет.
Он попал в точку. Юрий Несмачный, как и он, напряжённо размышлял. И настроение его тоже было самое, что ни есть, отвратительное. Он снова прокололся, уже в третий раз за этот год. Первый раз это случилось весной. Они сожгли польскую деревню, убив всех – так он доложил Гнату. Оказалось, не всех, двое выжили – мать и дочь, лет пятнадцати. А потом на рынке в небольшом городке они опознали его и троих хлопцев, прибывших с ним совершить подрыв здания местной администрации. Их схватили; тех троих на следующий же день расстреляли. А ему удалось бежать. «Если они мертвы, то почему ты жив?!» – орал на него Гнат. Обошлось, хотя он почувствовал недоверие. Вторая промашка случилась, когда он спутал место встречи настоящего Росицкого. «Зачем мне твоя голова. Таких, как ты, у меня мало», – успокаивал его Гнат, но было ясно, что его доверие на исходе. И вот сегодня он под видом Росицкого привёл агента москалей. Всё, ему доверия уже не будет, а может и хуже – над ним учинят суд. А потом пуля – пуля от своих. Вот если обменять…
– Настоящий Росицкий жив? – мрачным голосом спросил Красавчик.
– Жив.
– Что с ним?
– Ногу повредил.
Малыш, не желая слушать их разговор, возмутился:
– Чё ты, Юрко, с ним разгуторился? Ведём его в сарай к Гнату.
Но Красавчик, чувствуя своё старшинство среди присутствующих в комнате бандеровцев, не реагировал на совет, и Гнату докладывать о случившемся не торопился.
– Ты кто по званию? – спросил он Балезина.
«Стоит ли таиться, – подумал Алексей. – Уж если суждено погибнуть, пусть знают…»
– Я русский офицер, полковник, честь имею!
– Гэбист?
– Офицер разведки.
– Все вы там гэбисты, коммунисты.
– А вот тут не угадал. Я не коммунист.
– Врёшь, не может быть такого: полковник и не коммунист.
– А я не за коммунизм воюю, я за Россию воюю.
– Украинец, а воюешь за Россию?
– Я наполовину украинец, а наполовину русский. Так что, воюя за Россию, я воюю и за Украину.
Красавчик-Несмачный подошёл вплотную к Балезину. Их взгляды встретились.
– Вот и я тоже воюю, но за другую Украину, – жёстко выговорил он. – За Вильну Украину, против коммунистов, гэбистов, ляхов, жидов и москалей.
– Что-то много берёшь…
– А у нас на всех патронов хватит.
«Всадить бы ему пулю в лоб, да нет, нужен он, – размышлял Красавчик, продолжая рассматривать Балезина. – На такого полковника можно обменять не
