Милтон Шульман - Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте
Как только Гитлер решил окончить свои дни в Берлине, вопрос о том, кто подхватит соскользнувшую с его плеч мантию, растревожил самых вероятных преемников: Геринга, Гиммлера и Бормана. Довольно странным кажется нешуточное соперничество за непривлекательный и неблагодарный пост фюрера павшего рейха. Единственным возможным объяснением этой напряженной борьбы представляется шанс выторговать личную неприкосновенность тому, кто в конце концов подпишет безоговорочную капитуляцию. Хотя в качестве главы государства Гитлер давно назначил своим преемником Геринга, Мартин Борман, рейхслейтер и секретарь фюрера, должен был унаследовать другую должность Гитлера – главы национал-социалистской партии. Борман и Геринг смертельно ненавидели друг друга, и только присутствие Гитлера удерживало их от открытых враждебных действий.
По свидетельству полковника Вернера Гротмана, личного адъютанта Гиммлера, проблема преемственности осложнялась решением Гитлера назначить заместителя фюрера на тот случай, если американцы расколют Германию надвое. Обязанности заместителя фюрера были главным образом военными. Если бы в результате американского наступления Гитлер оказался отрезанным на севере, замещать его на юге предстояло Кессельрингу; а если бы он оказался в изоляции на юге, то продолжать бои на севере вменялось в обязанности гросс-адмиралу Деницу. Третью вероятность: Берлин в окружении, когда Гитлер не может контролировать ни северную, ни южную Германию, даже не рассматривали. Невозможно было даже подумать о том, что Берлин возьмет Красная армия. Эта самоуверенность в совокупности с гибелью или изменой трех самых вероятных нацистских наследников привели к тому, что помятая корона Гитлера оказалась на лысеющей голове Карла Деница.
Первой Гитлер отклонил кандидатуру Геринга. Как рассказывает сам Геринг, он выехал из Берлина в южную Германию 21 апреля, после того как узнал, что Гитлер решил остаться и умереть в Берлине. 23 апреля в три часа дня Геринг послал телеграмму в рейхсканцелярию, в которой объявил, что, будучи наследником Гитлера, возьмет на себя обязанности рейхсфюрера, если до десяти часов вечера не получит противоположного приказа. Геринг уверяет, что к этому шагу его подтолкнуло замечание, якобы оброненное Гитлером: «Я никогда не пойду на переговоры с союзниками. У Геринга это получится гораздо лучше». Однако реакция фюрера оказалась совершенно не той, какой ожидал рейхсмаршал. Геринг подозревает, что Борман, принявший телеграмму, интерпретировал ее как подтверждение предательства ненавистного конкурента. Поэтому еще до истечения срока ультиматума Геринга арестовали эсэсовцы. В следующей телеграмме Гитлер потребовал, чтобы рейхсмаршал сложил с себя все государственные обязанности. Истолковав эти слова буквально, Геринг решил, что приказ относится к его титулам премьер-министра Пруссии, президента государственного совета, президента рейхстага и еще полудюжине других, но не к статусу преемника фюрера. В очередной телеграмме, прибывшей гораздо позже, Геринг и его семья приговаривались к смерти. Как утверждает рейхсмаршал, эта телеграмма была отправлена после смерти Гитлера, и подпись следует читать как «Борман», а не «фюрер». Сам Геринг был не менее злопамятным и мстительным. «Все знают, что, став фюрером, я первым делом ликвидировал бы Бормана», – сказал рейхсмаршал.
История спасения Геринга похожа на финал голливудского триллера, в котором героя в последний момент спасают морские пехотинцы. Когда 23 апреля Геринг стоял окруженный арестовавшими его эсэсовцами, мимо проходил полк связи люфтваффе. Летчиков было гораздо больше, чем эсэсовцев, и Геринг, не растерявшись, позвал своих орлов на помощь. Эсэсовцы решили не спорить и охотно отдали пленника. Вспоминая этот случай, рейхсмаршал сиял от удовольствия:
«Это был один из лучших моментов моей жизни. Я стоял перед солдатами и смотрел, как они берут на караул перед своим главнокомандующим».
Побег из Берлина лидеров вермахта Кейтеля и Йодля не так драматичен, как история Геринга. 23 апреля Йодлю приказали отправиться на север, чтобы выполнить последние тактические директивы фюрера. В этих директивах высокопарно упоминались армии, существовавшие лишь на оперативных картах Гитлера. 12-й армии Венка предписывалось наступать на восток к Потсдаму; 9-й армии, окруженной севернее Котбуса, вырваться из «котла» и двигаться на север к Берлину на соединение с Венком; частям группы армий «Висла» – наступать на юг из Ораниенбурга к Шпандау. В результате этих маневров войска должны были взломать осаду Берлина и спасти его гарнизон. Кейтелю доверили руководить этой героической борьбой.
Йодль отбыл во Фленсбург в земле Шлезвиг-Гольштейн, где надеялся организовать оборонный рубеж. После мучительного путешествия, главным образом ночами, старательно избегая столкновения с советскими, а потом с британскими войсками, Йодль прибыл к месту назначения. Однако, не имея никаких средств связи, он не смог собрать войска. Постоянная радиосвязь с Гитлером осуществлялась на высоких частотах. Последний разговор фюрера с Йодлем состоялся в ночь с 29 на 30 апреля. Гитлер, жонглировавший своими воображаемыми дивизиями, спросил: «Как продвигается атака на Ораниенбург? Где головные колонны Венка? Каково положение 9-й армии?..» Ответы Йодля вряд ли утешили тех, кто попал в капкан в столице рейха.
В глубоком бункере под рейхсканцелярией в Берлине Гитлер разыгрывал финальную сцену: обреченный диктатор. Самые приятные вести тех последних дней принесла Ханна Рейч, знаменитая пилот-испытатель и специалист в области аэронавигации. Ее заслуживающее доверия сообщение было опубликовано в разведсводке от 19 ноября британской армии на Рейне. Приведенные ниже отрывки воспроизведены дословно. Этот захватывающий рассказ человека, одним из последних выбравшегося из бункера живым, проливает свет на личности, так долго державшие в своих руках и разорявшие целый континент.
24 апреля генерал-полковник Риттер фон Грейм, находившийся в Мюнхене, получил по телеграфу приказ явиться в рейхсканцелярию. Фон Грейм и его личный пилот Ханна Рейч прибыли в бункер Гитлера вечером 26 апреля. Их полет изобиловал приключениями: дважды их атаковали советские истребители, фон Грейму раздробило правую ногу. Когда личный врач Гитлера занимался ногой фон Грейма, в палату вошел фюрер.
– Вам известно, зачем я вас вызвал? – спросил Гитлер фон Грейма.
– Нет, мой фюрер.
– Герман Геринг дезертировал. Он предал меня и фатерланд. За моей спиной он установил контакт с врагом. Это трусость. Вопреки моим приказам, он бежал в Берхтесгаден ради собственного спасения. Оттуда он послал мне дерзкую телеграмму. Он заявил, что я когда-то назвал его своим преемником; теперь, когда я не имею возможности управлять из Берлина, он готов править страной вместо меня из Берхтесгадена. Он заканчивает телеграмму ультиматумом: если он не получит ответ от меня к девяти тридцати даты отправления его телеграммы, то будет считать, что я ответил положительно. – Прикрыв глаза, Гитлер очень тихо добавил: – Я приказал немедленно арестовать Геринга как предателя рейха, снял его со всех постов и изгнал из всех организаций. Вот почему я вызвал вас. Я назначаю вас преемником Геринга на посту главнокомандующего люфтваффе. Я пожимаю вам руку от имени немецкого народа.
Чуть позже в тот же вечер Гитлер вызвал в свою комнату Ханну Рейч. Она вспоминает, что лицо фюрера прорезали глубокие морщины, глаза постоянно слезились. Очень тихо Гитлер сказал:
– Ханна, вам предназначено умереть со мной. У каждого из нас есть вот такой флакон с ядом. – Гитлер вручил ей два флакончика: один для нее, другой для фон Грейма. – Я не хочу, чтобы хоть один из нас попал к Красной армии живым; не хочу, чтобы они нашли наши тела. Каждый из нас отвечает за уничтожение своего тела, останки должны быть неузнаваемыми. Наши с Евой тела сожгут. Вы можете выбрать собственный способ. Пожалуйста, проинформируйте фон Грейма.
Рейч в слезах рухнула на стул не потому, как она уверяет, что ее потрясла близость собственной смерти, а потому, что впервые поняла: фюрер считает свое дело проигранным. Сквозь рыдания она произнесла:
– Мой фюрер, почему вы остаетесь здесь? Почему Германия должна лишиться вас? Когда сообщили, что вы остаетесь в Берлине до конца, люди содрогнулись от ужаса. «Фюрер должен жить, чтобы жила Германия», – говорили они. Спасайтесь, мой фюрер, это воля всех немцев.
– Нет, Ханна, если я умру, то умру за честь нашей страны. Как солдат, я должен подчиниться своему приказу: защищать Берлин до конца. Дорогая девочка, я не предполагал, что до этого дойдет. Я твердо верил, что Берлин защитят на берегах Одера. Все наши войска были брошены на Одер. Можешь поверить, когда все наши усилия закончились ничем, я ужаснулся сильнее всех. А потом, когда началось окружение, я осознал, что в Берлине осталось три миллиона моих сограждан. Я решил, что должен остаться и защищать их. Оставаясь здесь, я верил, что подаю пример всем наземным войскам; они придут и спасут город. Я надеялся, что они приложат сверхчеловеческие усилия, чтобы спасти меня и вместе со мной три миллиона моих сограждан. Но, моя Ханна, я все еще надеюсь. Армия генерала Венка приближается с юга. Он должен и сможет отогнать врагов достаточно далеко, чтобы спасти наш народ. Мы отступим, но не сдадимся.
