Милтон Шульман - Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте
К середине апреля большинство ключевых министерств с чиновниками и документами перебралось из Берлина в окрестности Берхтесгадена. Почти весь штаб верховного командования также перевели в район «Национальной цитадели». Лишь один человек, который мог превратить этот сектор в последний оплот Третьего рейха, не явился сюда. Как бы ни воображал себе Гитлер финал «Гибели богов», союзники успешно расстроили его планы. Едва рухнул Рур, советские войска вторглись в «Национальную цитадель» на востоке, а американские танковые колонны рвались к Мюнхену на западе. К 20 апреля Гитлер решил оставаться в Берлине до конца. Как только он принял это решение, «Национальная цитадель», как и «Вервольф», была сразу забыта.
На западе линии фронта практически не существовало. На третьей неделе апреля авангарды союзников находились в 200 милях восточнее Рейна и неслись через Германию во весь опор. Хотя на немецких оперативных картах еще были обозначены более шестидесяти дивизий, противостоящих американцам, британцам и французам, остатки этих войск не составляли и трети этой численности. Количество военнопленных за последние три недели увеличилось в два раза и перевалило за миллион, включая четыре десятка генералов; тенденция к уменьшению скорости крушения не наблюдалась. Из выздоравливающих, ослабленных, отставших от своих частей, фольксштурмовцев и подростков формировались новые, призрачные дивизии: наспех собранные, необученные, практически невооруженные и морально подавленные части без разбора бросали туда, где назревала наибольшая опасность. А для возмещения недостатка опыта и оружия им (вместо обычных номеров) присваивали яркие, вдохновляющие названия. «Потсдам», «Клаузевиц», «Шарнхорст», «Фон Гуттен», «Ютербог», «Нибелунги», «Гамбург» – под этими знаменами шли в бой новые формирования. Только громкие названия и призраки Фридриха Великого, Вагнера и Бисмарка могли вдохновить эти жалкие подобия боевых частей на дальнейшее сопротивление.
Чтобы закрыть огромную брешь в линии фронта, возникшую в результате окружения 5-й танковой и 15-й армий в Руре, верховное командование в срочном порядке формировало новую 11-ю армию под командованием генерала Вальтера Венка. На укрепление прорванного фронта в сосновых лесах Гарца лихорадочно собрали около пяти дивизий – все, что смогли наскрести. «У нас было мало саперных и моторизованных частей, – сказал Йодль. – Только наскоро собранные дивизии для ограниченных оборонных операций. Единственной реальной силой была армия Венка».
Сначала рассчитывали, что контрнаступление в западном направлении с целью освобождения группы армий «Б» из рурского «котла» сможет осуществить 11-я армия, но войска генерала Брэдли продвигались очень быстро, и надежды немцев не оправдались. Не представляя скорости продвижения и численности передовых американских колонн, верховное командование приказало Венку наступать к Тюрингскому лесу близ Айзенаха. Не успели опомниться, как 11-я армия попала в окружение в горах Гарца. 18 апреля после трехдневного непредвиденного сопротивления немецких «призрачных» дивизий 9-я американская армия, составлявшая правое крыло захвата, взяла Магдебург на Эльбе. Южная клешня, образованная 1-й американской армией к югу от Гарца, 14 апреля без труда дотянулась до Дессау; между двумя американскими армиями остался узкий коридор, через который пытались выбраться из окружения 10 тысяч бойцов Венка. Четыре дня немцы не давали сомкнуться безжалостным клешням, но 18 апреля капкан захлопнулся, и последняя армия Гитлера нашла свою судьбу – окружение.
Предприняли еще одну, последнюю попытку освободить Венка. В районе Зольтау, на 60 миль севернее, недавно сформированная танковая дивизия «Фон Клаузевиц» пополнялась остатками двух танковых дивизий и одной танковой бригады, разбитых на Восточном фронте. Эту дивизию верховное командование послало на помощь окруженному Венку. Поскольку то была последняя серьезная попытка вермахта перейти в наступление на западе, история броска дивизии «Фон Клаузевиц» в горы Гарца представляет некоторый интерес.
«В спешно сформированной из различных частей танковой дивизии «Фон Клаузевиц» было пять или шесть тысяч человек и около восьмидесяти танков и штурмовых орудий, – сказал ее командир, сорокалетний проницательный генерал-лейтенант Мартин Унрейн. – Я получил приказ пробиться в горы Гарца и освободить войска генерала Венка. Продвигаясь на юг, я должен был также беспокоить тылы американских дивизий, наступавших на Магдебург. Я разделил свою дивизию на две боевые группы и, ударив между британскими и американскими войсками, продвигался очень быстро. Столкнувшись сначала с британцами, а затем с американцами, я сумел уничтожить более ста пятидесяти единиц разной союзной бронетехники. Около 60 километров на юг до Брунсвика я прошел почти без труда, а по ночам даже вел свою дивизию по шоссе с включенными фарами. Вторую половину своей дивизии я встретил в лесу южнее Брунсвика, и здесь нас обнаружили американцы. После интенсивной артподготовки, причинившей нам серьезный ущерб, и обращения через громкоговоритель с предложением о капитуляции большинство моих людей сдались в плен. Я остался в лесу в маленьком автомобиле, а затем отправился на восток пешком. Сорвав с мундира все знаки различия и надев обычные брюки, я попытался сойти за французского рабочего, но вскоре меня поймали.
Хотя моя дивизия не дошла до гор Гарца, как я надеялся, она нанесла врагу значительный урон. По моему мнению, она оттянула из окрестностей Магдебурга две-три американские танковые дивизии. Назначение на должность командира танковой дивизии «Фон Клаузевиц» в такой тяжелый для страны момент я считал особой честью, оказанной мне, ибо при отступлении немецкой армии по всему фронту моя дивизия была единственной, способной наступать».
Неудача этой эффектной попытки означала, что большая часть окруженных войск вместе с их неудачными спасителями отправились в союзные лагеря для военнопленных. Самому Венку удалось бежать, и он тут же получил новое задание: взять на себя командование еще одной, только что сформированной 12-й армией и занять сектор на Эльбе между такой же свежей армией Блюментрита справа и 7-й армией слева. Но тут есть одна тонкость. Если соседи Венка стояли лицом на запад, поджидая англо-американские армии, то армия Венка должна была развернуться на восток и наступать в направлении Потсдама. Другими словами, оба фронта теперь стояли спиной к спине и практически слились в один. В центре между Лауэнбергом и Стендалем (Штендалем) немецкое верховное командование решило повернуться лицом к Красной армии. Вот так, словно сиамские близнецы, опасливо косящие в противоположные стороны, вермахт провел свои последние часы, ожидая окончательного решения либо Гитлера, либо Судьбы.
Операцию по разделению сиамских близнецов провели 25 апреля 1945 года в шестнадцать часов сорок минут в Торгау на Эльбе американская 69-я пехотная дивизия и советская 58-я гвардейская дивизия. Они встретились и пожали друг другу руки перед фотокорреспондентами газет западных держав. Мало что осталось от гитлеровского Третьего рейха. Народ, вторивший громогласным сборищам нацистов, провозгласивших победоносное шествие вермахта по покоренной Европе, истративший все силы на производство орудий войны, ошеломленно затих, осознав свое полное поражение. Среди руин своих заводов и домов, окутанные трупным зловонием, немцы Бремена и Ганновера, Магдебурга и Лейпцига, Штутгарта и Нюрнберга больше не маршировали и не кричали «хайль!».
Глава 33
ПОРАЖЕНИЕ
Восточный фронт также рушился под напором Красной армии. В Пруссии пал Кенигсберг, в Австрии – Вена. Советские войска заняли Данциг, Штеттин, Потсдам и Кюстрин. Только Берлин, окруженный и осажденный, оставался верен клятве сражаться до самого конца. Остатки разгромленной регулярной армии, фанатики СС и необстрелянные фольксштурмовцы общим числом около 250 тысяч готовились выполнить приказ фюрера в обугленных руинах своей столицы. Адольф Гитлер в бункере под рейхсканцелярией лихорадочно строил планы спасения империи, лежавшей обломками у его ног. 23 апреля Красная армия вышла к окраинам Берлина на последние оборонительные рубежи фюрера.
С военной точки зрения Германия потерпела поражение еще несколько недель назад, но лидеры вермахта были так запуганы двуглавой тенью Гитлера и Гиммлера, что не отважились на независимые переговоры о перемирии. Лишь несколько преданных сторонников фюрера из его близкого окружения еще верили в чудо, способное предотвратить неминуемую катастрофу. Однако, как мы увидим, агрессивная атмосфера постоянного поражения начинала разъедать души даже тех, кто до сих пор хранил верность Гитлеру.
Как только Гитлер решил окончить свои дни в Берлине, вопрос о том, кто подхватит соскользнувшую с его плеч мантию, растревожил самых вероятных преемников: Геринга, Гиммлера и Бормана. Довольно странным кажется нешуточное соперничество за непривлекательный и неблагодарный пост фюрера павшего рейха. Единственным возможным объяснением этой напряженной борьбы представляется шанс выторговать личную неприкосновенность тому, кто в конце концов подпишет безоговорочную капитуляцию. Хотя в качестве главы государства Гитлер давно назначил своим преемником Геринга, Мартин Борман, рейхслейтер и секретарь фюрера, должен был унаследовать другую должность Гитлера – главы национал-социалистской партии. Борман и Геринг смертельно ненавидели друг друга, и только присутствие Гитлера удерживало их от открытых враждебных действий.
