Сергей Чертопруд - Научно-техническая разведка от Ленина до Горбачева
Промозглым ноябрьским вечером 1961 года полковник ГРУ Д. Ф. Поляков встретился на одной из нью-йоркских улиц с сотрудником ФБР, с которым накануне его познакомили на дипломатическом приеме и передал ему информацию о шифровальщиках и шифрах[574].
После отъезда из Нью-Йорка в 1962 году он последовательно работал в центральном аппарате ГРУ и в зарубежных резидентурах в Бирме и Индии. В 1962—1969 годах он занимал пост военного атташе в Рангуне. До 1973 года служил в Москве, а затем снова командировка за рубеж. На этот раз в качестве военного атташе в Нью-Дели, потом Москва и снова Нью-Дели с конца 1979 по ноябрь 1980 года. В Москве он заведовал секретной библиотекой ГРУ и руководил факультетом в Военно-дипломатической академии[575].
В 1974 году Д. Ф. Поляков (Топхэт, Бурбон, Дональд и Роум) получил допуск к перечню секретных технологий, за которыми советская военная разведка охотилась на Западе. «У меня захватило дух, — вспоминал позднее Р. Перл, помощник министра обороны США при президенте Р. Рейгане. — — Мы обнаружили наличие 5000 советских программ, использующих западные технологии для повышения их военного потенциала». Именно Поляков помог Перлу убедить Р. Рейгана ужесточить контроль над продажей военных технологий Запада Советскому Союзу[576].
А вот воспоминание офицера советской внешней разведки, который в течение нескольких лет работал вместе с Поляковым за границей: «Полковник был военным атташе. Среднего роста, негустыми темными волосами, зачесанными назад, и острым, настороженным взглядом, внешне он даже был похож на Пеньковского и положительных эмоций у меня не вызывал. Но не внешней вид определяет человека, о нем судят по его делам. Поляков ничем особым не выделялся. Правда, самомнение у него было высокое.
Однажды после одного из приемов в посольстве мой сокурсник по академии пригласил меня на чашку чая. Был он помощником военного атташе и жил в одном доме с полковником. Наши жены были еще в Союзе, ожидали, когда спадет жара в тропиках. Поляков, увидев нас, напросился в компанию. Был он весел, оживлен, много шутил, рассказывал анекдоты. Мы хорошо выпили, полковник под конец нашей импровизированной вечеринки из своей половины дома принес какой-то особый, по его словам, дорогой заморский напиток. Выпили и его, не заметив ничего особенно. Полковник явно «поплыл», и Василий, его заместитель, попробовал отправить его спать. Но тот отказался и даже обиделся на него. Я, поняв, что пора и честь знать, стал собираться домой. Тогда Поляков предложил последний бокал на дорожку. Мы встали, а полковник стал говорить тост. Он говорил долго, путано, я уловил только то, что он желает нам всем и себе, конечно, долго и счастливо жить. Внезапно он остановился, повернул лицо ко мне, его глаза были навыкате и излучали дикую злобу. Он выплеснул содержимое своего стакана мне в лицо, я остолбенел и моментально протрезвел. В голове проскочила мысль дать ему в челюсть, но рассудок не позволил этого сделать. Я с ненавистью, но и с любопытством смотрел в его глаза. И здесь произошло неожиданное: полковник обмяк, в глазах злоба и ненависть уступили место животному страху, он опустился на колени и стал умолять о прошении. Я, буркнув, что на пьяных не обижаюсь, уехал домой.
На следующий день я зашел к Василию и спросил его, что он думает о поступке своего шефа. Василий был в недоумении и растерянности, совершенно не понимая этого поступка. После моего отъезда Поляков, по его словам, сразу же ушел к себе и на работу до сих пор не приезжал. Я же рассудил так, что полковник дико боится и ненавидит КГБ, зная, что я из КГБ, он решил отыграться на мне, выплеснув эту злобу на меня.
Зайдя к офицеру контрразведки, я поинтересовался его мнением о Полякове. Тот ответил, что это осторожный человек, к нам относится резко отрицательно, но подозрительных моментов в его поведении не отмечалось.
Через несколько дней я встретил Полякова в посольстве. Он был любезен, о случившемся не напоминал. И я сделал вид, что простил его и ничего не помню, но в душе у меня где-то копошился червь сомнения: что-то здесь не так, уж слишком он боится КГБ и, видимо, решил, что я приглядываюсь к нему, слежу за ним.
Поляков был опасным, коварным и ловким врагом. Не чета Пеньковскому. Он долго скрывал вторую жизнь, жизнь изменника, долго мучился, дрожал, боялся своей тени, но продолжал делать свое гнусное дело. Ну и кончил тем, чем кончают все предатели, роковой точкой в конце жизненного пути Иуды.
По характеру Поляков был вспыльчив, холоден, расчетлив. В последние годы перед арестом был замкнут, часто грубо отзывался о подчиненных и коллегах по работе. У него не было близких друзей и товарищей. Он постоянно боялся провала и не общался с опытными сотрудниками спецслужб, боясь вызвать у них какое-либо подозрение в свой адрес»[577].
Говорить о том, что он работал в первую очередь из идейных соображений — это не совсем верно. Он был большим ценителем охотничьего оружия и однажды попросил своих знакомых из ЦРУ подарить два дорогих ружья, которые он собирался увезти в Москву. «Мы предупреждали, — вспоминал позднее сотрудник американской разведки, который регулярно встречался с Д. Ф. Поляковым, — что их появление у него может вызвать подозрение и он просто не сможет объяснить факт их приобретения. Но в конце концов он настоял на своем, и мы купили ему ружья»[578].
Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Полякова Д. Ф. к исключительной мере наказания за шпионаж и контрабанду. 4 марта 1988 года Президиум Верховного Совета СССР отклонил прошение о помиловании и 15 марта того же года приговор был приведен в исполнение[579].
В 1981 году на контакт с французской разведкой вышел подполковник В. И. Ветров, помощник начальника отдела Управления «Т» (научно-техническая разведка) ПГУ КГБ.
Агент французской разведки В. И. Ветров«Подполковник-инженер Ветров В. И., 1932 года рождения, русский, член КПСС с 1960 года, образование высшее. В органах госбезопасности с 1959 года. (…).
С 1976 года Ветров В. И. работал в Главном управлении КГБ СССР. За короткое время освоил новый для него участок работы. К выполнению служебных обязанностей относится творчески и с инициативой. Принимал активное участие в общественной жизни коллектива. Дважды избирался членом партийного бюро отдела. В последний год является военным дознавателем».
Это выдержка из служебной характеристики на предателя, которая была подшита в одном из томов уголовного дела.
В. И. Ветров родился в 1932 году в Москве. Родители работали на заводе. Жили бедно. Окончив школу, поступил в МВТУ им. Н. Э. Баумана. Затем два года проработал инженером на столичном заводе счетно-аналитических машин. Женился и у него родился сын.
В 1959 году на него обратили внимание кадровики из КГБ: два года учебы в разведшколе № 101 (теперь это Академия службы внешней разведки России) и три года работы в Центре в Управлении «Т» ПГУ КГБ СССР.
В 1965 году он под прикрытием должности старшего инженера ВО «Машприборимторг» начал работать в Париже, где занимался сбором научно-технической информации. Во время своего пребывания во Франции он имел широкий круг знакомств среди французских граждан, среди которых был и Ж. Прево, сотрудник фирмы «Томпсон-ЦЕР», изготавливающей электронное оборудование, в том числе и для французской армии. В то же время Ж. Прево являлся агентом Управления по охране территории, и поэтому не удивительно, что французская контрразведка пыталась проводить определенную работу по выяснению почвы для возможной вербовки Ветрова, правда, почему-то ей это не удалось.
В 1970 году Ветров вернулся и Москву и больше во Францию не выезжал. Несколько удачных вербовок, прекрасная характеристика и благодарность председателя КГБ.
В 1974 году вторая командировка, теперь в Канаду, но из нее он был досрочно отозван по трем причинам: пьянство, нарушение правил поведения советских граждан за границей и попытка вербовки местной контрразведкой. С таким «букетом» грехов можно было запросто «вылететь» из внешней разведки, но В. И. Ветрова всего лишь отстранили от оперативной работы (теперь он не мог выезжать в загранкомандировки) и перевели в аналитическое подразделение[580].
Несколько лет спустя его коллега по работе в Управлений «Т» ПТУ КГБ СССР вспоминал— . «Он казался всегда компанейским, всегда приветлив. Но потом в нем проявилась какая-то меркантильность, стремление что-то выгодно достать, продать. Из-за таких манипуляций его и отозвали из второй командировки.
Страсть к наживе, преувеличенное самомнение о своих способностях и неудовлетворенное чрезмерное честолюбие, пристрастие к спиртному и женщинам, а также неустойчивость толкнули его на предательство»[581].
