Анджела Стент - Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений
На все эти внутриполитические события в России администрация Обамы отвечала сдержанно. В период президентской кампании в США Россия играла незначительную роль. Кандидат от республиканской партии Митт Ромни в ходе своей кампании порицал Обаму – что звучало странно и архаически, – за проявление мягкотелости по отношению к Кремлю. Россия, по мнению Ромни, «геополитический противник номер один» для США, поскольку «отстаивает на международной арене интересы самых худших режимов»{714}. На протяжении года, предшествовавшего президентским выборам, администрация Обамы громче обычного критиковала российские власти за ужесточение мер против оппозиции в ответ на замечания справа и слева, что Белый дом игнорирует путинские репрессии. Зато на словесные нападки со стороны России администрация Обамы после выборов реагировала достаточно спокойно. Сложилось общее мнение, что США мало чем могут повлиять на действия администрации Путина внутри страны, тогда как у Вашингтона есть важные международные дела, которые нужно обсуждать с Россией.
После перевыборов Обамы главной задачей его администрации стало поддержание сложившегося после перезагрузки статус-кво, прежде всего по афганскому и иранскому вопросам, а также поддержание готовности России к сотрудничеству по Сирии. США по-прежнему намеревались искать общий язык с Москвой по программе ПРО и дальнейшему контролю над вооружениями, не возлагая на это, впрочем, больших надежд. Пока отношения Вашингтона и Москвы колеблются в диапазоне от двойственности до враждебности, возможностей для их качественного улучшения не так уж много{715}.
Глава 11
Пределы партнерства
Почему же после окончания холодной войны Соединенным Штатам и России так трудно наладить сколько-нибудь продуктивное партнерство? С крахом Советского Союза, а вместе с ним и двухполярного мира, главные препятствия на пути двустороннего сотрудничества, казалось, были устранены. Соединенные Штаты и Россия теперь уже не стояли по разные стороны идеологических баррикад и не сражались за влияние на мировой арене. У Вашингтона были весьма веские основания сделать шаг навстречу Москве и заново выстроить двусторонние связи с ней. И тем не менее к 1999 году первоначальные надежды на новое партнерство разбились вдребезги, хотя впоследствии и возрождались, сначала после трагической даты 11 сентября, потом – после избрания Обамы. Но они вновь испарились, когда четвертая перезагрузка достигла своих пределов. У двух стран есть общие и значимые интересы – в том числе противодействие терроризму и нераспространение ядерного оружия, – однако пропасть, что разделяет их представления об интересах и ценностях, сковывает их способность к сотрудничеству по ключевым глобальным вызовам.
Главная причина этих хронических трудностей – в том, что в ходе восстановления России после 1991 года Москва оказалась в неравном положении с Вашингтоном. Это положение России было невыносимо трудно принять, и Путин твердо решил добиваться большего равенства. Если США рассматривали крах советской системы как торжество свободы, то многие россияне восприняли его как унизительное поражение могущественной мировой сверхдержавы. Российская сторона винит американцев в том, что они обращаются с Россией как с побежденным противником, а не как с потенциальным партнером. Может быть, россиянам и импонирует идея «равноправного партнерства неравных», однако Вашингтон выстраивает отношения с Москвой на иной основе. А к распаду Советского Союза добавляются и другие, не менее важные факторы: исторически сложившаяся настороженность россиян по отношению к Западу, десятилетия изоляции от остального мира, горькое осознание экономической отсталости своей страны, а также хаос и обнищание, сопровождавшие крушение Советского Союза. Такова общая атмосфера, на фоне которой копились обиды россиян на Америку, равно как и непонимание и разочарования с американской стороны.
Выше уже обосновывался тезис, что в политике республиканцев и демократов по отношению к России на самом деле гораздо больше преемственности, чем большинство политиков готовы открыто признать. Более того, Конгресс США на протяжении более двух десятков лет с неизменным скепсисом относился к возможности углубления диалога с Россией, и это еще больше усложняло отношения двух стран. Многие ключевые проблемы, которые пытались разрешить стороны, по большей части и поныне остаются на повестке дня: это противоракетная оборона, контроль над вооружениями, нераспространение ядерного оружия, Афганистан и противодействие терроризму, Иран, вступление России в ВТО и урегулирование американо-российских отношений на постсоветском пространстве. Если принять во внимание различие американской и российской политических систем, а также различия в мировоззрении, становится понятно, что у двух стран довольно-таки узкий спектр возможностей сотрудничества в решении вышеназванных проблем. Более того, ввиду несоразмерности могущества и влияния Вашингтона и Москвы США до недавнего времени играли непропорционально большую роль в определении круга проблем, которые должны занять центральное место в двусторонних отношениях. Американо-российские отношения остаются анахронизмом в структурном плане, поскольку сфокусированы на проблемах «жесткой» безопасности[67]. Из-за своего статуса двух ядерных сверхдержав Россия и Соединенные Штаты угодили в западню искривленного времени, и из нее непросто вырваться.
Историческое прошлое по-прежнему накладывает свой отпечаток на перспективы американо-российских отношений. На них все так же влияют различия США и России в оценке 1990-х годов. Многие в России уверены, что Америке не дано понять весь масштаб потрясений и хаоса, в которые ввергло их страну крушение Советского Союза. Если оглянуться на прошлое, то можно заключить, что в 1990-е годы Россия добилась несомненного прогресса, совершив тройной прыжок: от коммунизма к квазидемократии, от государственного контроля над экономикой к квазирыночной системе и от имперского государства к постимперскому – пусть и с грузом глубоко въевшихся пережитков имперского сознания{716}. Администрация Клинтона причисляла к своим достижениям денуклиаризацию соседних с Россией государств, возникновение начатков рыночной экономики, конкурентные выборы, укрепление свободы слова и продолжение сотрудничества с Россией на Балканах. Вместе с тем США не смогли обеспечить России сколько-нибудь значимую роль – или значимую заинтересованность – в архитектуре евроатлантической безопасности. Истинная проблема кроется в том, что большинство россиян вспоминают 1990-е годы как времена хаоса, нищеты, слабости государственной власти, разгула безжалостного и мутного по своей природе олигархического капитализма, а также международного унижения, которому подвергли их страну Соединенные Штаты. В 2000-е годы в России восстановился порядок, уровень жизни населения вырос, сама жизнь стала более предсказуемой, а Россия вновь стала одним из ведущих игроков на мировой арене. Очевидно, горячим поборником этой трактовки событий выступает Владимир Путин. И спустя почти полтора десятка лет со времен Ельцина кардинальные расхождения США и России во взглядах на 1990-е годы по-прежнему остаются – особенно для россиян – больным местом.
В самих США периодически разгораются дебаты об оптимальном подходе к отношениям с Россией, но ни к какому решению они пока, увы, не приводят. И точка зрения не слишком зависит от партийной принадлежности дебатирующих. Сторонники подхода, основанного на реализме и учете национальных интересов, убеждены, что не нужно пытаться перестроить российское общество и укоренять в России демократию; именно это, по их мнению, и создает большинство проблем, омрачающих американо-российские отношения. Они считают, что отношения двух стран будут гораздо продуктивнее, если Вашингтон сосредоточится на прагматическом внешнеполитическом сотрудничестве с Москвой, на разрешении общих проблем, умерит критику политической системы России и будет проявлять к ней уважение. Представители противоположного лагеря, как левые, так и правые – в том числе и ряд конгрессменов, – критикуют этот курс и настаивают, что США должны поставить внешнеполитическое сотрудничество с Россией в зависимость от состояния ее политической системы и наказывать Москву за действия, которые, на их взгляд, ведут к усилению авторитаризма{717}.
В основе этих дебатов лежит непростой вопрос о том, в какой степени Соединенные Штаты должны учитывать в своей политике специфические постимперские тревоги России и ее постоянную подозрительность относительно намерений США. Этот сакраментальный вопрос – в какой мере российская политическая система обусловливает уникальность внешней политики России и вынуждает обходиться с Москвой не так, как с любой другой державой мира, – Джордж Кеннан[68] поднял еще в 1947 году, но он и по сей день остается без ответа{718}. Сторонники сближения с Россией утверждают, что США как более мощная держава могли бы позволить себе последовать примеру Германии и в отношениях с Россией учитывать ее особые заботы, проявлять к ней больше «сопереживания».
