Петр Румянцев-Задунайский - Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала
Вскоре началась война между Россией и Портой Оттоманской. Екатерина, поручив Первую армию князю Голицыну, назначила предводителем Второй графа Румянцева (1768). Последнему велено было охранять границы империи, которые тогда повсеместно почти, от Польши до Каспийского моря, окружены были народами, подвластными Турции. Не упуская из виду сношений с Голицыным, Румянцев расположил войско свое таким образом, чтобы оно могло помогать действиям Первой армии. Как только он узнал о переходе Голицына на эту сторону Днестра (1769), то немедленно переправился за Днепр, чтобы отвлечь на себя внимание неприятеля, разделить многочисленные его силы, шедшие из-за Дуная под предводительством визиря. Недовольная медлительностью Голицына, императрица заменила его Румянцевым. Он принял Первую армию 16 сентября. Хотин и Яссы были тогда заняты россиянами. Румянцев поспешил очистить от турок Валахию. Зима и моровая язва не ослабили мужества наших соотечественников: они овладели крепостью Журжа (1770), разбивали везде мусульман, несмотря на их превосходство числом.
17 июня Румянцев обратил в бегство двадцать тысяч турок близ Рябой Могилы; 7 июля одержал полную победу над неприятелем за речкой Ларга. Армия мусульман под предводительством трех пашей и хана крымского состояла из восьмидесяти тысяч человек и размещалась на высотах, лагерь их был защищен четырьмя ретраншементами и сильной артиллерией. Но российский полководец, по собственному его выражению, не мог видеть неприятеля, не наступая на него: в двенадцатом часу ночи, на 7 июля, он двинулся за речку Ларга тремя колоннами вслед за Репниным и Боуром. Татарские пикеты, теснимые движением передовых полков наших, возвестили в стане своем о приближении российских войск. Последние еще до рассвета выстроились на высотах.
Встревоженный неприятель открыл сильную пушечную пальбу. Не дав опомниться врагу, Румянцев велел Боуру и Репнину атаковать лагерь их с правой стороны, а сам, построив армию в каре, поспешил к укреплению. Здесь дόлжно заметить, что герой, приняв начальство, отверг малодушные предосторожности славнейших полководцев: Монтекукколи (Монтекукулия), Евгения Савойского, графа Миниха. «Не рогатки, – сказал он своим легионам, – а огонь и меч защита ваша»[141]. Татары устремились с правого крыла, где находился их стан, лощиной на левое наше крыло, но были отбиты.
Между тем Мелиссино, заставляя молчать неприятельскую батарею меткими выстрелами своими, очищал путь к укреплениям. Едва передовые отряды Боура и Репнина начали пробиваться в лагерь неприятельский с правой стороны, Племянников пушечными выстрелами возвестил о приступе своем на левой. Тогда Румянцев поручил вести армию генералам Олицу и Брюсу, а сам поскакал к войскам, нападавшим на лагерь.
Храбрые гренадеры, воодушевленные присутствием героя, штыками и грудью крушили укрепления, брали пушки, быстро неслись к крутой горе, не расстраиваясь в рядах, и в мгновение ока взлетели на холмы. Бросив стан свой, неприятель, поражаемый и на левом крыле, обратился в бегство. Битва у Ларги началась в четыре часа утра, а окончилась в двенадцать дня. Она была только предвестием победы у Кагула. Весь турецкий лагерь, тридцать три медные пушки, множество пленных, знамен, значительное количество съестных припасов и военных снарядов увенчали торжество Румянцева. Императрица препроводила ему Военный орден Св. Георгия первого класса.
Сражение на реке Кагул было еще блистательней. Оно походит более на баснословное, нежели на действительно историческое, ибо семнадцать тысяч россиян разбили наголову полтораста тысяч турок, отразив сто тысяч татар, угрожавших с тыла. План великого визиря Галиль-Бея состоял в том, чтобы, поставив Румянцева среди двух огней, уничтожить его малую армию, потом подойти ко Львову, соединиться с конфедератами и перенести театр войны правым крылом в Россию, а левым – в Польшу. 20 июля турки встали лагерем на левой стороне устья Кагула, верстах в семи от нашего, а татары начали окружать тыл, отрезать подвоз продовольствия. Россияне находились в затруднительном положении, но не унывали, ибо с ними был Румянцев. Он разделил малую армию свою на пять четырехугольников, расположенных в некотором отдалении один от другого, и крестообразным их огнем не только удержал турецкую конницу, но и защитил свою собственную от нападения неверных, поставив оную в пустых промежутках каре, позади пушек. Таким образом, конница наша, будучи прикрываемой огнем артиллерии и пехоты, могла свободно действовать в преследовании неприятеля.
Победа П. А. Румянцева над турками при Кагуле в августе 1770 года.
Гравюра. 1770-е гг.
Построив войско в боевой порядок, Румянцев двинул оное на рассвете 21 июля к дороге, получившей название по имени римского императора Траяна: не ожидал, а сам предупредил в своих действиях врага многочисленного. Изумленные мужеством россиян и громом их орудий, иноверцы, однако, не оробели, полагая, что истребят врагов за счет превосходства в силах. Они встретили полки наши с ожесточением, стараясь зайти им в тыл. Но Румянцев сквозь дым и огонь наблюдал все шаги мусульман и быстрым поворотом своих войск угрожал отрезать турецкую конницу от лагеря. Она с криками и с чрезвычайной скоростью понеслась к оному, уже не пытаясь нападать на каре Племянникова. С пятого часа утра до восьмого россияне в непрерывном огне пролагали себе дорогу к стану турецкому, между тем как Гудович и Потемкин, занявшие ночью с вверенными им отрядами выгодные позиции на высотах, прикрывали от хана крымского обозы и препятствовали ему атаковать армию нашу с тыла. Все пушечные выстрелы со стороны неприятеля обращены были на каре, где находился Румянцев, и на каре Племянникова по левую сторону. Визирь за одну ночь сделал укрепление с тройными рвами, заполненными янычарами. Румянцев постоянно был под тучей ядер, которые часто попадали в лошадей сопровождавших его чиновников. Уже турецкие батареи начинали умолкать, уже каре Племянникова намеревалось овладеть укреплением, как вдруг десять тысяч янычар, выскочив из лощины, ударили с саблями, кинжалами и с криком по правой стороне каре, ворвались в середину, смяли полки Муромский, 4-й гренадерский и Бутырский, заставили их бежать к каре Олица.
Увидев смятение в рядах своих, неустрашимый Румянцев сказал принцу Брауншвейгскому, находившемуся при нем: «Теперь дело дошло до нас». Он полетел к бегущим, смешавшимся под саблями турецкими, и крикнул: «Стой, ребята!» Голос героя в один миг отозвался в ушах и сердцах воинов; россияне остановились, выстроились. Первый гренадерский полк под предводительством бригадира Озерова отразил янычар. Каре Племянникова сдвинуло ряды и, возгласив «Да здравствует Екатерина!», устремилось вперед. Через тройные рвы россияне влетели в укрепления. Визирь, устрашенный поражением янычар, составлявших первую его линию, обратился в бегство. Спасаясь от русских штыков, турки гибли толпами в волнах Дуная. Наши воины приветствовали мужественного предводителя своего с победой, восклицали: «Ты прямой солдат!» Весь турецкий лагерь, сто сорок орудий, шестьдесят знамен, множество военных снарядов и две тысячи пленных достались победителям. Около сорока тысяч янычар погибли во время битвы и преследования. Урон наш ранеными и убитыми не превышал тысячи человек.
Императрица возвела Румянцева (2 августа) в достоинство генерал-фельдмаршала. Вслед за Кагульской битвой Репнин овладел Измаилом и Килией, Глебов – Браиловым. Бухарест и крепость Салча увеличили завоевания россиян; заняв левый берег Дуная, Румянцев обеспечил зимние квартиры свои в Молдавии и Валахии.
В 1771 г. гром орудий наших раздался за Дунаем: оба берега этой величественной реки, от крепости Журжа до Черного моря, были очищены россиянами. Начавшиеся переговоры о мире между воюющими державами (1772) не увенчались желаемым успехом. Вейсман, Потемкин и Суворов сразились в разных местах с турками (1773) с новой славой для нашего оружия. Фельдмаршал осадил Силистру (Силистрию), неоднократно разбивал малыми силами многочисленного неприятеля, рассеял стан его, расположенный на высотах, окопанный рвом и защищаемый пушками, но не смог овладеть крепостью, имея под ружьем только тринадцать тысяч человек, утомленных от трудов и непрерывных битв.
Неизвестный художник. Портрет генерал-фельдмаршала П. А. Румянцева-Задунайского.
Конец XVIII в.
На этом портрете П. А. Румянцев изображен в фельдмаршальском мундире, украшенном золотым шитьем по воротнику, бортам и рукавам. Поверх мундира надеты ленты орденов Св. Андрея Первозванного и Св. Георгия 1-го класса, а на груди – шитые звезды этих наград.
В 1774 г. вступил на престол султан Абдул-Гамид, по кончине брата своего, Мустафы; государь малодушный, предававшийся неге, только именовавшийся повелителем турок, ибо вся власть была в руках сестры его и верховного визиря Махмет-Мусун-заде. Театр войны переместился в Болгарию. Расположив лагерь свой в горах, визирь, избегавший генерального сражения, вывел против пятидесяти тысяч россиян двухсоттысячное войско. Когда часть его армии выступила из укреплений, Румянцев с несколькими отрядами обошел турецкий стан, ворвался во фланг, овладел многими орудиями, всем обозом. В это время Каменский, по распоряжению главнокомандующего, отрезал визирю всякое сообщение с Адрианополем, запер его в собственном лагере. Страх обуял турок: они вышли из повиновения и рассеялись во множестве. Визирь заговорил о мире и согласился на все условия, предписанные ему победителем.
