Чингиз Гусейнов - Семейные тайны
А потом и скажет: "Вам бы гордиться!.." И прочее…
- …да, принимают за Айшу, как-то приезжал тут один,- ВОТ И ПОВОД РАССКАЗАТЬ, но Расул прервал ее:
- А когда во второй раз?
- В прошлом году осенью…- И задумалась. А затем как бы про себя произнесла: - Да, Джанибек и косари… Расул насторожился:
- Ты о чем?
- Машину словно подняли высоко-высоко, и колеса крутились вхолостую. А похоронная процессия стоит и ждет.
- И ты видела?
- Хоронили Устаева.
Сказать ей: "И я был там, видел!"
- Вот бы, подумала, на денек Джанибека к косарям!..
- Чтоб спел им?
- А разве Джанибек поет? - удивилась Асия.
- Когда-то у него был прекрасный голос, запомнил: "Я тень на дороге любимой, никто меня не поднимет…"
- Да, приехал Джанибек к нам осенью, а у меня в поле палатка, круглые сутки там, и поле кишит, все вышли, и дети скоро пойдут. И он у меня спрашивает: "Что же вы неправду мне сказали?"
А я ему: "Мне казалось, что у моих сестер, а их у меня пять",- и как дошла до Лейлы, о том, что в кукольном театре куклы шьет. "Это какая же?" переспросил. "А за Расул ом которая",- ответила, и смотрю - ушел в себя, уставился на меня, глаз не сводит, а я про других сестер, "так вот, мне казалось, что у моих сестер есть знатная сестра, и это я", в шутку обращаю разговор, потому что в первый раз зло меня взяло, "знатные сестры". Промолчал.
"Ну как с нулями?"
"Будут",- говорю ему. "Нам-то что,- я ему снова,- мы можем и не отдохнуть, даже полезно, когда в здоровом теле здоровый дух, а вот земле, когда ж она отдохнет?!"
И вдруг такой взгляд, ты знаешь, а мой председатель бледный стоит, перепугался: если не дашь нули, уходи, не успеешь заявление даже сочинить. Джанибек ведь сам иногда - как с куклами: посмотрит на приглянувшегося, узнает предварительно, откуда родом, и подумает: "А мы бороду ему отпустим!" Худо, если скажет: "Придется х сбрить бороду!" Но это полбеды, а если к бороде' еще и усы - пиши пропало! (Да, вынул голыми руками, как индийский маг-врачеватель, КРАСНУЮ ДУШУ и - в сейф! иди теперь гуляй, как чучело соломенное без души, пока не выкупят на аукционе, о чем ни Расул, ни тем более Асия, даже Айша, не ведают.
- Что же дальше? -. торопит Расул, а она молчит.
"Вот и расскажи!"
- Дальше? Только отошел от меня, как из рабочей бригады мужчина, щупленький такой, подходит.
"Как? И вы здесь?!" - спрашивает.
"Извините,- я ему,- но мы с вами незнакомы!"
"Незнакомы?! Скоро же вы забыли, как торжественно обещали ускорить получение жилья! Конечно, где ж вам помнить меня?" - Ну, ясно, думаю, спутал с Айшой!..
- Чего ты мне это рассказываешь, Асия?! "А то, что это хозяин твоей квартиры теперь".
- С ножом будто, приставил лезвие к горлу, вы, мол, в хоромах живете, а я!., и про свою хибару!., ну я и, будто кто мне велит, за свой род расплачивайся, кстати, и об Аббасидах он мне, а я, успокойтесь, говорю ему, до вас уже один любимый мною человек, тебя имея в виду, сказал: "Династия Аббасидов".- Умолкла Асия, никак не решается сказать: "Обменяла я вашу квартиру на его".- Ну, и о семье своей, я была потом у них, такие смышленые ребята! окружили меня!.. "Не идти же снова в исполком!" одна комната, и та на шумную улицу! "Нет, не могу сказать".
- И ты решила им помочь?
"Вы ж все равно не живете в своей квартире и никогда жить не будете",- но не решается никак сказать Расулу.
- Непременно помогу! УЖЕ ПОМОГЛА!
- Усыновишь кого из детей, что ли? - и ехидно-пытливый взор.
- При живых-то родителях!
- А что?
- Если ты можешь еще шутить, долго тебе жить, Расул! СКАЖИ!
Тотчас помрачнел:
- Увы!..
- Я надеюсь, что если слухи верны… то тебе, очевидно, дадут новые хоромы.
- Я ничего не знаю, Асия. Не пойму сейчас, где я? Кто я?.. Пошли! ПОТОМ!
- Сейчас увидишь моих стариков.
- Стариков?!
- Ну да, мать и отец Ильдрыма.
- Ты не сказала, как мать зовут,- пока шли по узкому тупику. Ослышался?!
- Чего вдруг остановился?
- Ты сказала - Ниса?
- Да, а что? - "Это месть Дали! Да, да, месть".- Здесь осторожно,предупредила, взяв его за руку.- В яму не угоди.
- Постой, Асия, я хочу спросить.
- ; Что еще тебе?
- Ты счастлива?
- Ну, раз пошли такие вопросы!..- Асия, повернув к нему голову, улыбнулась, и тут он вдруг подумал, глядя на нее, а вернее, увидев глазами Ильдрыма, что она красива: и чистые линии губ, и нежное матовое лицо, и во взоре, вспыхнувшем сейчас, затаенная страсть.- Это долгий разговор, Расул. Но когда человек задается такими вопросами, ему определенно надо протянуть руку помощи.
- Но в чем твое счастье? - допытывался Расул.
- Помнишь, ты говорил мне: "Легко видеть, как другие. Мол, не я, а другой. И пытаться изменить то, что вовне тебя. А как быть с тем, что внутри?" Помнишь?
- Не очень.
- А ты вспомни! Потом я обиделась на тебя, когда ты сказал: "Что ж, начни со своих сестер!.."
- Теперь вспомнил: "Легко других, а ты начни с себя".
- И как? Начал?
- Вчера этот же вопрос я сам задал себе.
- И каков был ответ?
- Такое начало, что впору подвести черту. Но ты не ответила мне: в чем твое счастье?
- Честно говоря, некогда об этом подумать. Я вижу, что я делаю, и знаю, что это надо мне, родителям Ильдрыма, всем нам, а другое… шелуха и все прочее,- поиграла рукой.- Что ты смотришь так на меня? Еще влюбишься!
- Начала с самой себя, и что же?
- Я еще не начала, только собираюсь.
- А не поздно?
- Не поздно никогда… Ну, пошли.
- Мама, я привезла Ильдрыма!
- Наконец-то! - встрепенулась старуха, села на кровати и протянула руки к Расулу.- Дождалась тебя! - И обхватила его.
- Ты забыла, мама, я же был у тебя недавно.
- Да, был, но не захотел меня будить, знаю…
- Я простужен немного, мама.- Все, что сказала ему Асия.
Комната полутемная, две кровати, и стеганые одеяла без пододеяльников, она слепа, а его трясет какая-то безудержная дрожь, но глаза ясные. Асия отцу знак, палец на губы, и он понимающе замотал головой, что-то залепетал.
- С кем он говорит, дочка? Его понимает лишь Асия.
- Ильдрым приехал не один, я и Расула привезла.
- А кто такой Расул?
- Расула забыла? Муж Лейлы, моей сестры… Да ладйо, не отвлекайся, радуйся, сын приехал!
Она прижала сына к груди, не отпускает, а ему неудобно сидеть, сетка кровати придавилась, но он терпит, одной рукой упирается в подоконник, а другой обнял старуху, гладит ее иссохшую спину, от нее пахнет слезами как сыростью.
- Волосы у тебя стали такими жесткими!
- Это от моря, мама, ветер соленый.
- Они пахнут нефтью… Ты останешься на ночь?
- Если его срочно не вызовут, мама,- вступила Асия.
- Понимаю, понимаю,- закивала мать.
- Я никуда не уеду, мама.- Так велела Асия.
- Работа есть работа.
- И копченую колбасу тебе привез.- Это он решил сам, а она вдруг отстранилась.
- Колбасу?! А я разве ем колбасу?
Асия ему какие-то знаки делает, ее разбирает смех.
- Он оговорился, мама, это я просила.
- Где ты, Ильдрым? - Он отсел на минутку.
- Я здесь, мама.
Тускло горит лампа, еле освещая голые стены, две кровати да стол и стулья. И ничего больше. Как живут?! И как Асия управляется?
- Вот и мечусь между ними, теперь видишь?
- Но ты же целый день в поле!
- Целый не целый, а работы хватает. А когда меня нет, он за нею присмотрит.
У старика жесткая седина, давно не бреется, он понимающе смотрит на Асию, руки трясутся, кивает и кивает головой, что-то пытается объяснить.
- Помогает тебе кто?
- А как же? Соседи…
- Ильдрым, сядь ко мне, скажи что-нибудь.
- Ты видишь сны, мама?
- Сны? - встрепенулась.- Да, вижу.- И заплакала.- Вижу тебя маленьким, сынок. Вот и сегодня ночью чуял ) сердце, что приедешь. Ты бежишь по берегу моря, а я не могу тебя догнать.
А старик все хочет сказать что-то.
- Что ты говоришь? - И Расулу: - Это он о Сабире!
Тот вздрогнул:
- О Сабире?!
- Ну да, он тебе Сабира читает, наизусть помнит! - И к старику: - А почему ты именно эти строки читаешь? Тебе б уколоть кого!
"Строга с ними Асия,- подумал Расул.- Ну да, как дочь".
- Ладно, я скажу ему, отстань! - оборвала старика.- А ты давай не эти колючие, другие!
- Какие он читает, Асия?
- Ну, насчет колеса фортуны, которое вспять, ты должен помнить.- И смотрит удивленно.- Забыл?
Старик произносит непонятные слова, больше - мычание, кровать ходуном ходит, руки дрожат, и он вскидывает голову, привлекая к себе внимание Асии.
- Я же сказала, отец, он знает эти строки, да, да, знает! - И отмахнулась от него.- Довольна, мама?
- Он похудел, Асия, какой худой стал!
- Ну что ты говоришь? Смешно даже! И никакой не худой, а нормальный! Шепчет на ухо Расулу: - Ты не устал? Потерпи, скоро уедешь! - Ох и рассердятся они с Лейлой, когда узнают: "Как ты посмела? Кто тебя надоумил?!"
