Гарри Картрайт - Обвиняется в убийстве
Это было неожиданное и ошеломляющее заявление. Толли Уилсон настолько растерялся, что спросил лишь, почему Дэвис обратился за советом к Гершелу Пейну, а не к его многочисленным адвокатам по уголовным делам, услугами которых он уже пользовался.
Присяжные хихикнули, когда Каллен, криво улыбнувшись, ответил: "Гершел не берет с меня за это денег".
В течение всего этого "испытания огнем" Каллен Дэвис вел себя как настоящий президент крупной корпорации: не терял самообладания, был спокоен, целеустремлен, краток и даже скромен. В своих показаниях он часто повторял, что сам ни разу не предложил и цента собственных денег для финансирования безумной затеи Маккрори. Он был готов заплатить только за результаты. Маккрори даже предложил собственные 25000 долларов в счет будущего "гонорара" на финансирование плана по переманиванию нанятых Присциллой убийц на сторону Каллена. Как и подобает в подобных случаях осторожному главе корпорации, прежде чем соглашаться подыгрывать этой затее, он обратился сначала за советом к адвокату Гершелу Пейну. Когда Толли Уилсон спросил у Каллена, пересчитал ли он те 25000 долларов, по всему было видно, что тому вопрос понравился. Да, ответил он, он пересчитал деньги один раз, когда Маккрори давал их ему, и еще раз, когда он их ему возвращал. Когда Толли спросил, удивило ли его то, что Маккрори не стал пересчитывать деньги 20 августа, Каллен сказал: "Нет. Это было уже его дело". Когда Дэвис говорил обвинителю, что на пленке был записан "всего лишь разговор" и что "законом это не возбраняется", в его голосе уже слышались нотки высокомерия.
Одной из причин такого высокомерия было то, что Каллен надеялся, что, как только присяжные будут отпущены на уикенд, его самого освободят под залог. Была пятница, 29 декабря. Формально судья Мур мог вынести решение об освобождении под залог лишь на следующий день, но накануне он уже предупредил представителей обеих сторон быть готовыми к слушанию этого вопроса в пятницу после обеда. В кармане Фила Бэрлсона уже лежал заверенный чек на огромную сумму. Из последних 28 месяцев Каллен Дэвис провел за решеткой целых 19, но Новый год он рассчитывал встретить на свободе. И вдруг, не вдаваясь ни в какие объяснения, защита взяла обратно свое ходатайство об освобождении обвиняемого под залог. Никто не мог сказать, почему она это сделала, но многие высказывали Предположение, что причиной тому стала какая-то Неожиданно возникшая процессуальная неувязка. Лишь месяц спустя Пит Мур объяснил настоящую Причину. Дело в том, что судья намекнул адвокатам Каллена, что не отпустит их подзащитного под залог. Руководствуясь чувством справедливости по отношению к обвиняемому, Мур не хотел ухудшать положение Защиты, поскольку в ходе открытого судебного разбирательства он должен был бы изложить причины, по вторым отказывает обвиняемому в праве на освобождение под залог. Ведь в таком случае кое-кто мог расценить его слова как свидетельство того, что он считает Дэвиса виновным. Защита могла, конечно, не обращать на это внимания и настаивать на рассмотрении своего ходатайства. Однако она сочла целесообразным снять ходатайство, опасаясь, что дело может приобрести нежелательную огласку на завершающей стадии.
Таким образом, единственным знаменательным событием, которое пришлось отметить Каллену Дэвису в канун Нового года, было завершение 588-го дня его пребывания в тюрьме с тех пор, как он впервые был арестован в августе 1976 года. Пока другие заключенные местной тюрьмы округа Харрис голосовали, какой футбольный матч смотреть по тюремному телевизору, в голове у Каллена Дэвиса стала обретать реальные очертания новая и, без всякого сомнения, внушающая страх перспектива. Когда несколько репортеров позвонили Гершелу Пейну в Форт-Уэрт и рассказали о последних показаниях Каллена, тот был крайне удивлен.
"Кое-что из всего этого действительно имело место, но многое — нет, — сказал Пейн. — У меня на руках повестка в суд, поэтому мне лучше пока воздержаться от дальнейших комментариев".
* * *Когда на другой день после Нового года судебные заседания возобновились, защита вновь вызвала Каллена Дэвиса. За прошедший уикенд он "проанализировал" свои прежние показания и хотел теперь пояснить некоторые моменты. Никого не удивило, что пояснения касались двух основных эпизодов, связанных с его разговорами с Гершелом Пейном.
Каллен вспомнил теперь, что Карин Мастер была единственным человеком, которому он рассказал о телефонном звонке агента ФБР Акри 10 августа. Кроме того, он заявил, что семь дней тому назад ошибочно утверждал, будто рассказывал Гершелу Пейну об этом звонке, а также о том, что агент ФБР посоветовал ему подыгрывать Маккрори. Каллен также вспомнил, что не назвал Пейну имен лиц, об убийстве которых они говорили тогда с Маккрори, не упоминал он и о магнитофонных записях. "Насколько мне помнится, — сказал Каллен, — я ничего этого не говорил, а если и говорил, то совсем в другом смысле".
Предполагалось, что присяжные не могли знать, что Каллен изменил свои показания после того, как в газетах было напечатано опровержение Гершела Пейна. Выступление Каллена с новыми показаниями дало обвинению возможность задать ему вопрос: сообщал ли он о своей договоренности с Акри кому-нибудь еще, например полицейским? До сих пор обвинение воздерживалось от попыток выяснить, что именно Каллен мог или не мог сказать во время ареста: ведь в таком случае пришлось бы напомнить Дэвису о его правах, вытекающих из "правила Миранды"[24]. Теперь Толли Уилсон поинтересовался, просил ли тот при аресте разрешения связаться с Акри. Каллен признался, что не просил. Но Толли не стал продолжать выяснение противоречий в его показаниях.
На следующий день защита вызвала в суд Гершела Пейна. Обе стороны уже знали, что именно тот собирается рассказывать. Хотя Пейн и успокоился после первого шока, ему все же пришлось достаточно долго промучиться в ожидании своего часа, поэтому на суде он выглядел несколько растерянным. После того как Каллен порвал с Роем Риммером, Пейн стал, пожалуй, его самым близким другом. Вот почему тот прекрасно понимал, что от его показаний будет во многом зависеть будущее столь ценного для него знакомства.
Пейн подтвердил, что Каллен действительно рассказывал ему о Дэвиде Маккрори, который говорил ему что-то о наемных убийцах и обещал подарить глушитель. Но, добавил Пейн, советы он давал не как "адвокат Каллена, а как его деловой партнер и личный Друг. "Я сказал ему, что, на мой взгляд, закон не запрещает иметь пистолет с глушителем, если соответствующее правительственное учреждение дало на то Разрешение и зарегистрировало это оружие. Я также сказал ему, что нет ничего преступного в разговорах об убийстве, если при этом он не собирается делать этого и если сделка не будет доведена до конца". Пейн подтвердил, что Каллен говорил ему о "большой сумме денег", которую Маккрори дал ему на хранение, но отрицал, что Каллен когда-либо называл при этом цифру 25000 долларов.
В ходе перекрестного допроса Джек Стрикленд попросил свидетеля рассказать о его четырех беседах с Калленом Дэвисом, в ходе которых тот упоминал либо имя Маккрори, либо глушитель. Все беседы, сказал Пейн, начинались с обсуждения состояния дел на урановых рудниках, в которые они вложили свой капитал, а затем "почти случайно" переходили к вопросам, которые в данный момент рассматриваются в суде. Впервые Каллен упомянул имя Дэвида Маккрори в январе или феврале. "Я ему тогда еще посоветовал держаться от Маккрори подальше, — сказал Пейн. — Но Каллен лишь усмехнулся и ответил: "Не волнуйся. Дэвиду я доверяться не буду"". В конце мая или начале июня Каллен сказал Пейну: "Послушай, Дэвид Маккрори снова говорил со мной. Он сказал, что, если я хочу, он может организовать для меня убийство. Ведь меня не могут арестовать или посадить в тюрьму за то, что я разговаривал об убийстве с Дэвидом, правда?"
Далее Пейн пояснил: "Я подумал, что Каллен Дэвис просто шутит. Да и сам он, по-видимому, не предполагал, что Маккрори говорит обо всем этом серьезно. У меня не возникло впечатления, будто Каллен намерен вступать с Дэвидом Маккрори в какую-то сделку. Скорее, это был случайный разговор. Если бы я подумал, что речь тогда шла о серьезном сговоре с целью лишить кого-то жизни, я непременно сообщил бы об этом окружному прокурору".
Как-то в июле, продолжал Пейн, Каллен стал снова интересоваться глушителем. Между ними состоялся примерно такой разговор:
Пейн: Почему ты об этом спрашиваешь?
Каллен: Не волнуйся, я тебе потом все расскажу.
Пейн: Надеюсь, ты хочешь приобрести его не для себя, потому что тебе-то как раз и нельзя иметь при себе пистолет, да еще с глушителем.
Каллен: Да ты не волнуйся, Гершел.
Пейн: Если тебя серьезно все это интересует, советую тебе переговорить с кем-нибудь, кто в этом больше разбирается.
