Петр Румянцев-Задунайский - Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала

23 августа 1794 г., Ташань

…Желательно бы было, всемилостивейшая государыня, чтобы союзники вашего императорского величества, кои все сбереженные части Польши захватили, ускоряли упокорением или взятием Варшавы, главного скопища возмущения, в замену того равнодушия, что так часто являлось в сей войне, и, главное, при случае под Радомом, и в малом рачении о беспечном сообщении вообще. Я основываю сие мое послание и мнение по причине, что следствия бесполезно потерянного времени или дурно оконченной кампании могут статься опасными и для них самих, но где естественные разности видов и польз частных, всякий раз препоной непреодолимой всем тем бывают, кои общественное лучшее в себе заключают, там трудно предвидеть и предварять.

Иоганн Баптист Ламни Старший. Портрет светлейшего князя Платежа Александровича Зубова.1793 г.

Я умедлил нечто с сим моим всенижайшим донесением, и только по причине, что я был в ожидании лучших объяснений на мои всеподданнейшие от 6-го, 9-го и 12-го сего месяца учиненные, и я прилагаю к сему все те известия, что между сим временем ко мне дошли, при особливом описании и между другими и некоторые вновь нечто беспокоящие новости из Турции и Молдавии, и равномерно копии моим письмам к графу Гарнонкурту, и послу вашего императорского величества в Вене, и к генералу графу Суворову-Рымникскому. И я смею себя ласкать, всемилостивейшая государыня, что я через сии последние и, главное, через скорое движение корпуса сего генерала и виды, с которыми я его к сей команде назначил, высочайшую волю и мнение вашего императорского величества, что ваше высочайшее повеление от 7-го тоже в себе заключают, частью выполнил…

26 августа 1794 г., Ташань

Милостивый государь мой!

Несколько часов после, что я имел рапорт от господина генерал-майора и кавалера Шереметева о впадении мятежников в местечко Бобруйск, я получил таковой же от господина генерала-аншефа и кавалера графа Ивана Петровича Салтыкова с приложением от господина генерала-аншефа и кавалера князя Николая Васильевича Репнина о том же; и последний полагает, что неприятель может пройти через Мозырский повет, им совершенно преданный, в Изяславскую губернию, а первый приказал командующим корпусами обращать внимание на промежуток той губернии к стороне Пинска и Любашева: место, что лежит вовсе не с той стороны, где неприятель впал и откуда его вовсе ожидать было не можно.

Я имел все причины сомневаться в истинности сих известий, так как теперь имею оным дивиться, что сие случиться могло тогда, когда ушедший неприятель от Слонима в окружностях Сельца и Березы между болотами и лесами от господина генерала-поручика фон Дерфельдена близко надзирается, и Хомск, где тоже часть оного находится, позади с их обоих мест, а местечко Бобруйск почти на границе Белорусской и, следовательно, позади Несвижа, Слуцка и Пинска лежит, кои тоже отряды господ бригадиров Дивова и Львова прикрывают. И я уверен совершенно, что ваше сиятельство, будучи уведомлены о сем происшествии, по соображении всех обстоятельств примете с вашей стороны такие меры, что сему дерзкому неприятелю уверительно обратной путь пресечен будет.

Я имею честь быть с почтением наиотличнейшим вашего сиятельства всепокорнейший слуга

Граф Петр Румянцев-Задунайский

29 августа 1794 г.

Всемилостивейшая государыня!

На сих днях уведомлял генерал князь Репнин генерала графа Салтыкова, что неприятель из-под Вильно пробрался неприметно, аж вплоть под рубеж Могилевской и Изяславской губерний.

Вильгельма II. Но в итоге они не сумели добиться успеха, а когда в их тылу начались партизанские действия, сняли осаду и отошли к своим границам. (Примеч. ред.)

Михал Стахович. Польские повстанцы привозят в Краков захваченные русские пушки.

Первая четверть XIX в.

Сие известие меня крайне удивило, и я взялся за такие меры, кои в подобных, никак не ожидаемых приключениях берутся, и я приказал, чтобы два батальона стрелков, кои только что устраиваются, поспешно шли к Овручу, где большая куча малой шляхты земскому правлению кажется быть опасной и всегда подозреваемой. Но известие, что я получаю в сию минуту от генерала графа Суворова-Рымникского о снятии осады варшавской, превосходит уверительно, всемилостивейшая государыня, всякое воображение возможное, ежели бы оное действительно последовало. И я поспешаю вашему императорскому величеству о сем всеподданнейше донести, видя, что сия перемена нечаянная может вообще других мер и правил требовать…

1 сентября 1794 г., Ташань

Сиятельнейший граф, высокопревосходительный господин генерал-аншеф и кавалер, милостивый государь мой!

Я получил рапорты вашего сиятельства… и я вижу и в сем походе наисильнейшие действия ваших несравненных воинских качеств. И я уверяюсь, что ваше сиятельство поло́жите порядок всему и будете делать вовсе розное употребление из известий, что к вам доходят, как то доселе в сей стороне чинилось. Я не могу сомневаться, чтобы ваше сиятельство не были уведомлены и о впадении, что неприятель дерзнул сделать в губернию Минскую и почти вплоть к белорусскому рубежу, и что ваше сиятельство уже уверительно взяли ваши меры, сходственно с новейшими известиями, что к вам доходить будут о сем неприятном и вовсе неожидаемом приключении; и я приказал двум батальонам пеших стрелков наиспоспешнейше идти к Овручу, где все было тоже в тревоге, чтобы удержать дух волнующийся в узде и обеспечить старые и новые границы…

1794 г.[130]

Граф Петр Александрович! Не ожидаемое известие, что прусский король вознамерился снять осаду Варшавы и отступить к границам своим, по причине возродившихся мятежей в собственных пределах его полуденной [южной] Пруссии, причиняя нам новые заботы в умножении способов наших, устремляемых к желаемому и столь нужному скорейшему окончанию замешательств польских побудило нас дать следующее здесь в списке [копии]предписание генералу князю Репнину, усилив его еще двумя пехотными полками, из Ревеля [Таллина] следующими в Ригу, и возложив на него скорейшее обнятие Литвы и, за оставлением тут нужных постов для соблюдения в спокойствии и в повиновении земли сей, обратить к Бугу возможное число сил. От вас зависеть будет присоединить к оным и войска, отряженные от вас, под начальством генерала графа Суворова-Рымникского, над коими приняв команду и обеспечив уверенность в спокойствии пределов наших, обратить его наступательно до берегов Вислы, изгоняя мятежников за сию реку, дабы по крайней мере очищением правого берега оной обезопасить себя от набегов сих мятежников и доставить войскам нашим уверенные и спокойные зимние квартиры, представляя вам так его наставить, чтобы он в случае могущих встретиться благоприятных обстоятельств и возможностей в вероятном успехе, не упустил пользоваться не ожидаемым поляками нападением его на самой город Варшаву. Важнейшую бы вы оказали заслугу Отечеству, если бы изобрели средства и доставили возможности поразить и разорить сие гнездо мятежников, покуда настоять будет еще удобное к тому годовое время, чем не токмо еще вновь превознесли бы вы славу свою и славу войск российских вящим посрамлением действий короля Прусского, но и отняли бы ту наглость от мятежников, коя неминуемо возрастать будет при отступлении перед ними прусского короля. Сие есть единое средство в настоящем дел положении, как наискорее кончить сию войну и отвратить многие вражды, при продолжении оной возродиться могущие. Ваше к нам усердие и любовь к Отечеству известны нам, и мы уверены, что ежели есть токмо возможности, вы ничего к пользам дел наших не упустите и ничего для достижения предлежащей цели не пощадите. В сем удостоверении с особливым благоволением пребываем вам всегда благосклонны

Екатерина

16 сентября 1794 г., Ташань

Всемилостивейшая государыня!

Сию короткую, но по своему содержанию весьма важную весть о вновь одержанной победе под Брестом имеет счастье сложить к вашим ногам племянник генерала графа Суворова-Рымникского, полковник князь Горчаков. Сей генерал в своем рапорте, что здесь в копии следует, говорит, что войска вашего императорского величества платили отчаянному неприятелю недаванием пощады, и я должен прибавить к тому, что они имя ваших верных и храбрых воинов и через то и вашего императорского величества всевысочайшую милость всемерно заслуживают и что искусство и ревность горячая предводителя к службе вашего императорского величества и подражания достойной пример в его подчиненных воздействовали главнейше в сей знаменитой победе на преодоление той жестокой упорности, кою дерзкой неприятель и при сем случае оказал…