Во имя Науки! Убийства, пытки, шпионаж и многое другое - Сэм Кин
Это, в свою очередь, вело к другим, более причудливым выводам. По статистике, большинство людей с пенисом и XY-хромосомами испытывают влечение к женщинам. Но Мани недооценивал значимость биологии в этом процессе[65]. Общество приучает людей, имеющих пенис и XY-хромосомы, считать привлекательными женщин, а это мало чем отличается от собак Павлова, у которых начиналось слюноотделение при звонке колокольчика. То же самое относится к людям с яичниками и XX-хромосомами. Да, по статистике, большинство людей с яичниками и XX-хромосомами считают мужчин эротически привлекательными. Но не вследствие сотен миллионов лет биологического наследия как животных. Нет, люди с яичниками – просто пустоголовые автоматы, выполняющие требования патриархального общества.
Возможно, Мани устраивал из всего этого очередную научно-фантастическую игру. Но многие люди воспринимали всерьез его заявления и шли даже еще дальше в отрицании биологической основы сексуальности. Действительно, идея о том, что гендер и сексуальность являются просто социальными конструктами, вполне сочетается с революционными политическими идеями 1960-х годов. Короче, наука Мани была в политическом тренде – что, в историческом плане, не исключает проявления насилия.
Мани и его сторонники не ошибались, утверждая, что некоторые аспекты гендера являются социально сконструированными. Никто же всерьез не думает, что предпочтение розового голубому имеет под собой генетическую или гормональную базу. Кроме того, стереотипы, связанные с женщинами, были придуманы (это очевидно), чтобы на протяжении тысячелетий лишать их ряда возможностей. Но утверждения наиболее радикальных учеников Мани о том, что хромосомы и гормоны никогда не играли никакой роли в осознании человеком себя как мужчины или женщины, являются, откровенно говоря, полной ерундой, представлениями, имеющими отношение к реальности не больше, чем обещания Трофима Лысенко выращивать лимоны в Сибири.
Хочу пояснить. Эти радикалы – в большинстве своем специалисты в области общественных наук – не просто выдергивали там и сям какие-то исключения или настаивали, что в мужчинах могут быть женские черты, а в женщинах – мужские. Это все правда. Нет, они, подобно христианским фундаменталистам, по сути, отрицали влияние эволюции на человека. Homo sapiens является каким-то волшебным исключением из законов природы, которые сформировали сексуальное поведение всех остальных животных в истории Земли. Культура побеждает хромосомы, точка.
Одно дело играть в такие «игры» в научной среде (перефразируя Джорджа Оруэлла, нет такой глупости, в которую бы не поверили интеллектуалы). Настоящий грех Мани в том, что он применял свои теории на практике, в клинике, к реальным людям. Как только ему попадались интерсексуальные младенцы с неоднозначными гениталиями, он настаивал на хирургической операции, чтобы придать их внешности более традиционный мужской или женский вид. Какой именно – неважно. Поскольку, если гендер господствует над биологией, родителям остается лишь воспитать своего хирургически измененного ребенка в мужском или женском духе и, presto chango[66], воспитание преодолеет все и создаст совершенно нормального мальчика или девочку.
Даже притом, что таких детей теоретически можно качнуть в любую сторону, на практике Мани обычно рекомендовал перекроить интерсексуального младенца в девочку. Почему? Фрейдист может вспомнить его высказывание о кастрированных самцах и нахмурить брови. Но на практике с точки зрения хирургии гораздо проще сконструировать вагину, чем пенис (часто с использованием куска толстой кишки). Как откровенно заметил один хирург, «можно сделать дырку, нельзя соорудить палку». А поскольку такие операции делаются рано (до двух – двух с половиной лет), у родителей есть достаточно времени, чтобы вырастить ребенка мальчиком или девочкой.
В 1960-е годы взгляды Мани на подвижность пола и гендера доминировали в научной среде психологов. Такой «консенсус», как заметил один историк, «редко можно встретить в науке». Но попытки дать вооруженный отпор все-таки были. В конце 1950-х годов группа ученых из Канзасского университета провела ряд экспериментов на зародышах морских свинок. Мозг животных еще в утробе самки омывается мужскими или женскими гормонами в зависимости от наличия тех или иных гонад. Имитируя эти условия, ученые взяли несколько зародышей морской свинки женского пола и оросили их, in utero[67], тестостероном в количестве, характерном для мужского пола. Когда эти самки родились, выросли и стали половозрелыми, они вели себя как самцы: в агрессивной манере вскарабкивались на самок и начинали характерные телодвижения бедрами. Аналогичные эксперименты, в которых зародыши мужского пола in utero получали женскую дозу гормонов, в результате давали самцов, которые в соответствующий момент лежали смирно и приподнимали зад, чтобы облегчить проникновение (инстинктивное поведение животных, которое называется лордоз). В целом одни только гормоны – биологический фактор – судя по всему, являлись определяющим фактором мужского или женского поведения морских свинок. И, в отличие от людей, трудно сказать, что на это поведение в какой-то степени могла оказать влияние культура морских свинок.
Мани отмахнулся от полученных находок, назвав их «свинским исследованием», небезосновательно. Как уже говорилось раньше, результаты экспериментов на животных не всегда можно экстраполировать на людей. Это особенно справедливо в такой сложной области, как человеческая сексуальность. Учитывая значительный статус Мани и его влияние, легко понять, почему результаты, полученные в канзасской лаборатории, должны были тихо уйти в песок – если бы не один случай. В 1965 году один дерзкий аспирант из этой лаборатории, по имени Милтон Даймонд, решил дать бой Мани, опубликовав статью, в которой разнес на клочки теорию «чистого листа» сексуальности человека.
Мани принял вызов и ответил, причем не только в прессе. Через несколько лет на конференции по гендерным вопросам пьяный Мани отловил Даймонда на коктейльной вечеринке, набросился на него с нецензурной бранью, а затем двинул кулаком (вероятно; свидетельства различаются) Милтону в челюсть.
Особенно распалило Мани одно утверждение из статьи аспиранта. Гермафродиты обладают как мужскими, так и женскими половыми признаками, и Даймонд написал, что в таких случаях имеет место подвижный гендер. Но из этого не следует, что пол и гендер в равной степени подвижны у всех людей. Даймонд писал: «Нам не представили ни одного нормального индивидуального проявления безусловно мужского [т. е. родившегося как мужчина] ‹…› успешно переделанного в женское».
Через двадцать месяцев Мани выступил в той самой программе на CBC. А вскоре получил письмо из Виннипега от Рона и Джанет Реймер, в котором они рассказали о своем искалеченном сыне Брюсе.
Это был подарок небес. Мани как-то жаловался, насколько врачебная этика ограничивает «права клинических исследователей» на эксперименты над людьми. И вдруг, совершенно внезапно, ему в руки падает идеальный естественный эксперимент. Воспитание Брюса девочкой даст достойный ответ этому сопливому дураку Даймонду и окончательно докажет, что сексуальность – это чистый лист. К тому же у мальчика есть идентичный брат-близнец, с которым
