Анджела Стент - Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений
Бывший председатель объединенного комитета начальников штабов США адмирал Майк Маллен объяснил эту позицию Москвы страхами, что ПРО в конечном счете вырастет в угрозу стратегическим силам России, остающимся в глазах российской власти последним атрибутом крупной державы{627}.
Как ни подчеркивала американская сторона свою готовность продолжить переговоры по совместно используемой системе ПРО, все указывало на то, что в этой части перезагрузка потерпела фиаско. Как прокомментировал положение бывший советник по национальной безопасности Стивен Хэдли, «контуры договоренности есть. Пути сотрудничества ясны и понятны лет вот уже двадцать. Попытки делали и Буш-старший, и Клинтон, и Буш-младший, и Обама. Но политику не преодолеешь»{628}. Эту мысль подтвердил и Путин в своих высказываниях после встречи с Обамой в июне 2012 года в ходе саммита G20 в Мексике: «Думаю, проблема противоракетного щита не будет разрешена независимо от того, переизберут Обаму или нет»{629}. Отрезвляюще прозвучала реплика замминистра иностранных дел Сергея Рябкова: «Мы рассчитываем, что проблемы в области ПРО не разрастутся до масштабов, когда в наших отношениях начнется реальный откат, реальное, глубокое похолодание, не говоря уже о ледниковом периоде»{630}. Патовая ситуация в области ПРО завершилась забавным эпизодом: на саммите по ядерной безопасности в Сеуле в марте 2012 года, спустя несколько недель после переизбрания Путина президентом России, Обама, не заметив включенного микрофона, по секрету поделился с уходящим президентом Медведевым своими планами относительно ПРО: «После переизбрания я смогу позволить себе больше гибкости». На что Медведев отозвался: «Я понял. Я передам эту информацию Владимиру»{631}. Само собой, эта сценка вызвала едкие комментарии у соперника Обамы на президентских выборах 2012 года Митта Ромни.
В марте 2013 года министр обороны Чак Хейгел объявил, что администрация Обамы приняла решение отказаться от четвертого этапа программы ПРО, который предусматривал размещение на территории Польши и Румынии ракет-перехватчиков наземного базирования. Этот шаг обосновывался тем, что опасность вероятного запуска ракет Северной Кореей повысилась и потому необходимо увеличить количество ракет-перехватчиков, развернутых на Аляске{632}. Российская сторона, хоть и возражала против третьего и четвертого этапов предложенной Обамой в 2010 году программы, приветствовала эту новость весьма сдержанно. Замминистра иностранных дел Сергей Рябков заявил, что не ощущает «никакой эйфории»{633}.
Афганистан
Если в плане ПРО ситуация зашла в тупик, то по двум другим своим приоритетам в области безопасности – Афганистану и Ирану – США сумели наладить с Россией куда более плодотворное сотрудничество. Для Обамы победа в войне в Афганистане и скорейший вывод оттуда американского контингента были не просто предвыборными обещаниями, но и одним из высших приоритетов в политике с его первых дней в Белом доме. И роль России в этом деле была важна: она могла как помочь, так и помешать США в достижении этой цели. Хотя Путин и согласился поддержать американцев, когда администрация Буша только начинала афганскую кампанию, отношение Кремля к этой войне оставалось двойственным. С одной стороны, Россию пугали возможные последствия для стабильности соседнего с ней государства в случае, если НАТО выведет свои войска до того, как государственная власть в Афганистане окрепнет, сможет удерживать ситуацию под контролем и отражать натиск исламистского терроризма. С другой стороны, чем дольше затягивалось бы военное присутствие США в Центральной Азии, тем труднее было бы Москве консолидировать «сферу своих привилегированных интересов» в этом регионе. Более того, провал американской кампании в Афганистане пролил бы живительный бальзам Schadenfreude – злорадства – на сердце страны, у которой и по сей день не зажили раны от ее собственного поражения в Афганистане, приблизившего падение Советского Союза. Поэтому стремление сдержать влияние Запада в Центральной Азии умеряло желание России сотрудничать с НАТО{634}. Тем не менее двойственное отношение Кремля к военной операции в Афганистане начало сходить на нет по мере ухудшения ситуации, приближавшего неприятную перспективу возобновления действий мятежников и исламистского экстремизма на южных рубежах России. Если СССР завяз в Афганистане на долгие десять лет, то США, как прогнозировал Дональд Рамсфельд, задержатся там не более чем на десять недель. В итоге же Соединенные Штаты воюют в Афганистане даже дольше, чем СССР.
Вскоре после прихода Обамы к власти было объявлено о вводе в Афганистан нового военного контингента, и в конечном счете туда было дополнительно переброшено 50 тысяч американских военнослужащих. Однако возникли труднопреодолимые логистические проблемы: как организовать переброску живой силы и боевой техники на территорию страны, которая не имеет выхода к морю и со всех сторон окружена государствами, которые относятся к США враждебно или настороженно? До 2009 года снаряжение и горючее транспортировались главным образом через пакистанский порт Карачи, оттуда – через Хайберский проход и далее до Восточного Афганистана по суровой и неприветливой местности. Однако этот путь пролегал в опасной близости от очагов боевых действий мятежников на территории Пакистана, и случаи нападений на конвои и кражи военного имущества все учащались. В начале 2009 года НАТО открыло Северный логистический маршрут – альтернативный путь для транзита военных грузов на север Афганистана из Европы через Центральную Азию. Были заключены коммерческие соглашения о доставке грузов автомобильным, железнодорожным и воздушным транспортом, соединяющим балтийские и каспийские порты с Афганистаном через Россию, Центральную Азию и Кавказ. Нелетальное военное снаряжение доставлялось по железной дороге из рижского порта через Россию и Казахстан, а для транзита летальных вооружений был установлен воздушный коридор через российскую территорию.
На июльском саммите 2009 года в Москве Обама и Медведев подписали соглашение о транспортировке летальных и нелетальных грузов – Америка нуждалась в более надежных маршрутах снабжения своего контингента в Афганистане. Реализация соглашения шла мучительно медленно, к концу 2009 года удалось осуществить менее двух десятков полетов. Виной тому была российская бюрократия, по политическим мотивам устраивавшая искусственные проволочки, – и это свидетельствовало, что Россия сохраняет двойственное отношение к той роли, которую США взяли на себя в Афганистане{635}. Но по мере того как ухудшалась обстановка в Пакистане, помехи со стороны России ослабевали. К концу 2012 года объем транзита военных грузов через территорию России исчислялся уже 70 тысячами контейнеров{636}. В 2014 году, когда США объявили о сроках выхода из Афганистана, стало ясно, что Северный логистический маршрут будет использоваться для обратной переброски военных припасов в США и Европу.
Американо-российское сотрудничество в области противодействия афганской торговле героином расширилось до уровня совместных операций. После жалоб российской стороны, что с начала войны в Афганистане эта страна стала производить больше героина, вследствие чего сильно возросло потребление этого наркотика в России, было проведено несколько совместных с американцами операций, позволивших уничтожить ряд героиновых производств и перекрыть приток наркотиков. В области противодействия терроризму сотрудничество разведок двух стран, хотя и спорадическое, тоже продолжалось. Кроме того, Пентагон подписал контракт с «Рособоронэкспортом» о закупке 21 вертолета Ми-17 для использования в Афганистане{637}. Словом, к моменту истечения первого президентского срока Обамы американо-российское сотрудничество по Афганистану стало важнейшим после подписания СНВ-3 достижением перезагрузки. Отношения США с Пакистаном – и в лучшие-то времена достаточно хрупкие – чудовищно ухудшились в 2011 году после того, как американские спецназовцы ликвидировали на пакистанской территории Усаму бен Ладена. Как сообщил председатель объединенного комитета начальников штабов адмирал Майкл Маллен в своем выступлении перед сенатской комиссией по делам вооруженных сил, ряд сотрудников пакистанских разведслужб поддерживали движение «Талибан», оказывали помощь мятежникам и подстрекали их атаковать американские цели{638}. Чем менее надежным союзником для США становился Пакистан, тем больше возрастала роль России в обеспечении афганской кампании.
Это был причудливый кульбит истории, вывернувший наизнанку стереотипы холодной войны: место для перевалочного пункта грузов, предназначенных американскому военному контингенту в Афганистане, нашлось не где-нибудь, а в родном городе Владимира Ленина Ульяновске. Пока ульяновские коммунисты проводили демонстрации под лозунгами советских времен «НАТО, руки прочь от России!», бывший постоянный представитель России при НАТО Дмитрий Рогозин, регулярно критиковавший США, возражал: создание перевалочного пункта для транзитных грузов НАТО в Афганистане принесет городу миллиарды рублей и создаст рабочие места. Чем меньше времени оставалось до наступления 2014 года, тем сильнее беспокоил Россию вопрос ухода США из Афганистана. На встрече с участниками Валдайского клуба Путин сказал, что не нужно никакого «искусственного графика» выхода США из Афганистана и что Россия и США должны и дальше поддерживать сотрудничество в этой сфере. В торжественной речи по случаю открытия перевалочного пункта НАТО в Ульяновске Путин в очередной раз назвал НАТО «напоминанием о прошлом, о временах холодной войны», однако прибавил: «Мы должны помочь им»{639}.
