Мы, собаки и другие животные: Записки дрессировщика - Затевахин Иван Игоревич
Это отсутствие страха и агрессии к людям и есть самые-самые первые маленькие шаги к лояльности и самоодомашниванию. Однако это всего лишь предпосылки. А что же происходит с видом, подвергшимся одомашниванию? Всеобщее одворняживание
Как я писал выше, в 1970-х гг. новосибирские ученые, академик Д. К. Беляев и Л. Н. Трут, опубликовали первые результаты эксперимента3, вошедшего сейчас во все учебники биологии. На одной из звероферм Канады они взяли лис, которых разделили на три группы по отношению к человеку: агрессивных, трусливых и дружелюбных. Нас интересуют лишь лисы дружелюбные, поэтому результаты селекции в остальных двух группах оставим вне рассмотрения, хотя они тоже весьма показательны. Двадцать лет селекции дружелюбных лис, когда на протяжении многих поколений отбирались самые лояльные к человеку, привели к неожиданному результату. У лис из этой группы появились типичные дворняжьи признаки: белые пятна, хвост закрутился кольцом, они стали общаться с людьми с помощью новых, особых звуков. Ну и, кроме всего прочего, дружелюбные лисы стали щениться два раза в год — а не один, как делают их дикие родственники.
Многие из этих черт присущи всем одомашненным животным. Разнообразные окрасы, их причудливость, изменение пропорций тела — следствие одомашненности, признаки, которых нет у животных диких.
Но как связаны окрас, форма хвоста и изменение агрессивности? Возможно, дело в том, что по этим параметрам снизилось давление отбора. Уровень агрессивности определяется гормонами (в первую очередь тестостероном, адреналином, норадреналином и вазопрессином, глюкокортикоидами), выделение которых контролируют соответствующие структуры мозга (гипоталамус и миндалины). Известно, что мозг функционирует как система, поэтому изменение уровня гормональной активности, определяющей агрессивность, закономерно могло привести к изменению работы всего аппарата гормональной регуляции у лис академика Беляева.
Если от лис перейти к домашним животным, то стоит добавить, что инфантильные, детские черты, как известно, вызывают определенную и весьма закономерную реакцию у людей — поэтому преимущество в размножении получали животные с выраженной «детскостью» в облике.
Кстати, сохранению диких волков в том виде, в каком они дожили до современности, во всяком случае, на просторах нашей страны, по-видимому, способствовал отбор, закрепляющий недоверие к человеку. Характерный признак привычных нам волков — антропофобия, боязнь людей, которую они способны по-настоящему преодолеть только в коллективе и только в очень мотивированном состоянии — во время голода, к примеру.
Но, похоже, как это бывает сплошь и рядом, действительность сложнее наших о ней представлений. По интернету гуляет ролик, в котором абсолютно дикие и непуганые волки с любопытством идут на контакт с канадскими работягами в полярной части этой страны.
Замечательный зоолог Николай Александрович Формозов рассказывал следующую историю. Друг его отца, выдающегося эколога, зоолога и натуралиста Александра Николаевича Формозова, Уильям Пруитт еще в 1960-е гг. фотографировал на острове Девон (в арктическом секторе Канады) волка, «который схватил из-под ног Пруитта варежку, она была на снегу, и, пока хозяин щелкал фотоаппаратом, начал ее трепать, как делают собаки, а потом припадал на передние лапы, предлагая включиться в игру…». То есть в отдаленных арктических регионах Канады сохранились популяции непуганых волков, которые просто не знают человека и не видят в нем ни врага, ни объект охоты и легко вступают с ним во вполне дружелюбный контакт. Возможно, они показывают нам пример того, как предки собак вступали в контакт на просторах Евразии с первыми выходцами из Африки.
А может быть, антагонизм человека и волка и, соответственно, антропофобия последнего возникли только после того, как наши предки одомашнили некоторых травоядных, которых волки рассматривали как законную добычу? Раньше-то им делить особо нечего было… Хотя, с другой стороны, судя по данным, полученным антропологами, волки были такой же добычей хомо сапиенса, как и другие животные. Их ели, в их шкуры одевались. Значит, несмотря на это, популяция «лояльных» волков размножалась не менее успешно и оставляла не меньше, а со временем и больше потомков, чем популяция «дикарей». Волки многоплодны, и если рядом с человеком еды много, выживать и множиться легче, то потерю каких-то особей в результате охоты можно и не заметить… В общем, непросто все было.
Так или иначе, механизм, который удалось смоделировать академику Беляеву с соавторами на лисицах, очевидно, работал и при самоодомашнивании волков. Лояльность к человеку означала снижение социальной агрессивности по отношению к нему, снижение антропофобии, и, что немаловажно, исключение человека из возможных объектов охоты. Таким образом, отбор наиболее лояльных к человеку особей — вот главная предпосылка к одомашниванию волков и превращению их в собак.
В широком смысле лояльность — это не только отсутствие агрессивности, но и врожденная способность «понимать», точнее, воспринимать сигналы, исходящие от вида-сожителя. Не секрет, что собака (как, впрочем, и кошка — каким бы крамольным это утверждение ни показалось любителю собак) в период социализации «запечатлевает» не только особей своего вида, но и человека!
Добавлю, что суки, в отличие от волчиц, выкармливают щенков без участия отца. Это и понятно: зачем суке помощь кобеля, если человек даст ей то, что нужно? Даже у покинувших человеческое жилище собак (бездомных и парий) остается этот видовой признак. Он, кстати, очень полезен — ведь щенки, начиная с приблизительно трехнедельного, возраста «запечатлевают» человека и в результате развивают способности, которые помогают им в будущем правильно вести себя с людьми и разбираться в нюансах человеческих слабостей.
Таким образом, повторю это еще раз, в процессе эволюции под действием естественного отбора преимущество от сожительства получали наиболее лояльные к человеку особи — те, которые не только меньше боялись человека, но и были менее агрессивны по отношению к нему.
Связь человека и собаки очень сильна. Замечу, что во взаимоотношениях с человеком у собак проявляются две на первый взгляд взаимоисключающие поведенческие тенденции: к доминированию (это свойственно всем коллективным животным — доминируя, животное пытается поставить под контроль ситуацию) и к подчинению. Даже самая злобная и агрессивная собака нуждается в человеке — за исключением случаев, когда полностью дичает. Вне своей территории и в случае сильного голода, без поддержки себе подобных она проявляет признаки лояльности к человеку, идет с ним на контакт.
Но это не все, чему отбор «научил» собак. У них появилась еще одна очень важная способность — подстраиваться под людей и манипулировать ими. Об этом дальше. Кто главнее?
Вообще, социальные отношения не такая простая штука. Немного забегая вперед, отмечу еще одну важную вещь. Порой приходится слышать довольно примитивное объяснение наших взаимоотношений с домашними питомцами. Например, проводятся параллели между отношениями человека и собаки и отношениями в стае диких волков. Дескать, в стае волков есть альфа-лидер, и все остальные ему подчиняются. Так и хозяин собаки должен быть для нее абсолютным альфа-лидером. Некоторые, к слову, делают на этом бизнес, снимая на «Ютьюбе» популярные ролики, в которых дают универсальные рецепты, как достичь в дрессировке «всего и сразу». Однако время и научные исследования показали, что и у волков в группах все совсем не просто, а у бездомных собак и подавно, поэтому тезис «равняемся на стаю волков» просто несостоятелен — не на то равняетесь.
Но абсолютизация иерархических отношений в группе — это одна крайность. Другая крайность, исключительно популярная среди приверженцев так называемой новой кинологии, заключается в том, что доминирования вообще (!) не существует.
Я долгое время не мог понять, откуда взялось это скорее идеологическое, нежели научное течение. Откуда, как говорится, растут ноги у столь необычных взглядов? И тут вспомнил далекий 1982-й, академгородок Пущино и организованную Евгением Николаевичем Пановым Школу молодых ученых, посвященную этологии. Полная аудитория молодых дарований, среди которых будущие доктора наук, профессора и как минимум один академик. Все с напряженным вниманием слушают, как Михаил Ефимович Гольцман, замечательный этолог, делает доклад по своей нашумевшей статье «Социальный контроль поведения млекопитающих: ревизия концепции доминирования». Это было время, когда ведущие этологи мира начали разбираться с описанием социальных взаимодействий животных — и Гольцман был в их числе. О, если бы он знал, какое смятение в нестойких умах отдельных собаководов через много лет произведут статьи на эту тему, возможно, назвал бы свою работу иначе!
