Василий Сорокин - Подводная уральская
— Скорее бы на фронт, — тихо говорит Голубев.
Командир боевой части не рисуется. Идет война, однако он еще не нюхал пороху, не пришлось. Знает: повоевать успеет.
Голубев как-то обратился к командиру с просьбой об отправке на фронт. Тот и слушать не захотел, впервые повысил голос:
— Мы здесь не отсиживаемся, да будет вам известно! — сказал Хрулев, переходя на «вы». — Чем занимаемся — отлично знаете.
Сделав паузу, командир продолжал уже обычным голосом, называя Голубева снова на «ты».
— На фронт попадешь, не беспокойся. Но только вместе с экипажем. И больше не заикайся. Пока здесь у нас передовая.
Строительство лодки заканчивалось. Приварили рубку, окрасили корпус.
Из широких заводских ворот выползали колонны танков, ехали покрытые зелеными чехлами мало кому знакомые тогда минометы, послушно шли за тягачами зенитные орудия, задрав вверх тонкие длинные стволы.
К Голубеву приехала жена, и Хрулев теперь ночевал в экипаже, спал на нарах, вставал перед побудкой, ложился после отбоя. Боцман хотел было превратить одну из комнат клуба в командирскую каюту, соответствующим образом оборудовав ее: застеклить окна, убрать всякий хлам, побелить, помыть пол. Однако Хрулев махнул рукой — ну к чему все это? Сделайте лучше в этой комнате, служившей раньше репетиционной, камбуз, а уж он устроится как-нибудь. Может быть, это и выглядело нарушением морских традиций. Командир корабля, как правило, располагается в отдельной каюте. Но то на корабле. Притом не на «Малютке» — тесновато там, не до комфорта. Здесь суша, но тоже нет соответствующих условий. Да если он, Хрулев, и поживет какое-то время вместе с матросами и старшинами, что же в этом плохого?
Вдоль стен бывшего зрительного зала были построены в два яруса нары, на них матрацы, простыни, одеяла, подушки, полотенца белыми треугольниками — все честь по чести. Вскоре открыли в бывшей репетиционной комнате клуба камбуз — сложили печку, оборудовали место для мытья посуды.
Матросы и старшины привыкли, что командир всегда вместе с ними: и утром, и днем, и ночью, не «закручивает гайки», но и не распускает, в меру требователен, даже суров. К пустякам, однако, не придирается, усматривая на данном этапе главное: каждому матросу, старшине, командиру боевой части досконально изучить устройство военной техники, которая вот-вот будет им вверена. Не все могли присутствовать с утра на занятиях — спешили, как уже говорилось, к стапелям. Однако на другой день Хрулев приказывал дать этим морякам двойную, как он выражался, «порцию теории». И сам активно включался в обучение старший и матросов устройству и теории корабля, независимо от того, какова их специальность и каковы будущие обязанности по боевому расписанию.
Но главный учебный класс был в цехах и на стапелях. Принимая внутрь механизмы, обрастая приборами, простыми и сложными, различной аппаратурой, лодка все больше и больше открывала секретов. Она словно говорила морякам: «Взгляните, какова я, ничего сложного, ничего таинственного. Это вот — захлопка. Видите, как она устроена и как умно действует? А это — кингстон. Служит, вы знаете, для того, чтобы впустить в цистерну и выпустить из нее воду. Ну а это — торпедный аппарат. Не так уж прост, как может показаться на первый взгляд».
Независимо от специальности каждый подводник обязан хорошо знать устройство всей лодки. Всякое может случиться. Так что давайте-ка перестанем кивать на свою специальность, а изучим еще и вторую, и третью. Пригодится. Так говорил Хрулев.
Но, конечно, морякам интереснее было изучать механизмы, непосредственно закрепленные за ними. Старшина 1-й статьи Виктор Теплов отвечает за навигационные приборы и перископ. Он еще не установлен, хранится на складе. Теплов осмотрел и компасы, и перископ. Приборы не любят, когда в них копаются без особой на то необходимости, начинают в отместку «капризничать». Теплов лишь попросил позволить ему освободить приборы от густой заводской смазки.
Занимается теорией с Тепловым и Федор Силыч Петренко. Устройство приборов, устранение неисправностей, уход — обо всем этом помощник командира рассказывает толково и лаконично — он же по специальности штурман. Заметив нетерпеливый жест Теплова, хмурит брови:
— Шо це такэ?
— Я же в учебном отряде все это проходил, товарищ старший лейтенант. Устройство знаю.
Петренко начинал гонять старшину и по устройству, и по неисправностям, и если у того происходила заминка, говорил с усмешкой:
— Не хвалысь, бисова душа!
Кропотливо занимался Петренко и с рулевыми. Приходил на уроки уставший от хлопот боцман Василий Дьячков, присаживался где-нибудь в сторонке, внимательно слушал. Раньше он служил на Тихом океане, и материальную часть подводной лодки знал хорошо. А вот умеет ли он точно вести лодку по курсу, об этом пока не знал никто, в том числе и Петренко — встретились-то недавно. Море испытает каждого. Но прежде надо подготовиться к суровому экзамену.
И Петренко, не боясь прослыть придирчивым, надоедливым, спрашивал такие тонкости, на которые иной раз и могли ему не ответить. В таких случаях он укоризненно смотрел на краснофлотца или старшину, настойчиво добивался того, чтобы вся программа была усвоена прочно. Если ты настоящий подводник — сумей работать в полной темноте, на большой волне, в самой что ни на есть сложной боевой обстановке.
С трюмными, мотористами и электриками занятия проводил Голубев. Попросил Корчму сделать деревянный щит с клапанами. На этом простом макете трюмные учились «перекачивать» воду из кормы в нос, из носа в корму, заполнять среднюю цистерну, иначе говоря, делать дифферентовку — «вывешивали» лодку, а так же мысленно заставляли ее погружаться, либо всплывать. Открывали и закрывали клапаны и при свете, и с завязанными глазами, стараясь любой вентиль найти быстро и безошибочно.
Наконец строительство «Малютки» закончилось. На воду лодку решили не спускать; поступил приказ прямо со стапелей отправить ее на север, где и провести швартовые испытания.
Корпус установили на низкой и длинной железнодорожной платформе, специально предназначенной для транспортировки лодки.
И вот эшелон стоит под парами — в нём семнадцать вагонов, груженных различными механизмами, оборудованием, аккумуляторными батареями, продовольствием.
В двух вагонах, где разместился экипаж, раскраснелись чугунные «буржуйки», жадно глотавшие березовые дрова.
Кирилл Прохорович, прощаясь, каждому крепко пожал руку.
— Счастливо воевать, сынки!
Колеса загромыхали на стыках. Замелькали телеграфные столбы. Проносились мимо деревни: чем дальше, тем реже. Начались леса.
Через неделю прибыли к месту назначения. Корпус прямо с платформой осторожно подали в док, поставили перископ, аккумуляторные батареи, спустили лодку на воду.
Лодка успешно прошла швартовые испытания и вышла в море, где экипаж отрабатывал срочное погружение, всплытие, словом, умение быстро и точно выполнять любую команду.
Наконец получили приказ — идти к постоянному месту базирования в город Полярный. Там находился штаб соединения подводных лодок Северного флота, и оттуда выходили они в боевые походы.
На пирсе Хрулева встретил командир бригады Герой Советского Союза капитан 1 ранга Иван Александрович Колышкин и его заместитель по политчасти капитан 2 ранга Павел Иванович Петров.
— Лодку решено назвать «Челябинский комсомолец», бортовой номер корабля ЭМ-сто-пять, — сказал Колышкин. — Так что готовьтесь к митингу. Приехала делегация из Челябинска.
ПОСЛАНЦЫ
Челябинская делегация жила в Полярном уже неделю, дожидаясь прихода на базу двух «малюток», которым было решено присвоить имена «Челябинский комсомолец» и «Ленинский комсомол». Посланцы не теряли времени даром: беседовали с моряками на плавбазе, на кораблях, рассказывали о том, как гвардейцы тыла куют победу на далеком Урале.
Возглавлял делегацию Дмитрий Дадонов — бригадир одного из заводов Челябинска, низкорослый, курносый. Но посмотрели бы на него в цехе! Он становился будто на голову выше и на полметра шире в плечах, когда обслуживал сразу два станка, подавая резец на всю допустимую глубину.
Комсомольско-молодежная бригада Дадонова соревновалась с коллективом Нюры Пашниной, имя которой в то время гремело на всю область. И это не удивительно. Бригада состояла в основном из девушек и выполняла по три нормы за смену. Легкой жизни у Дмитрия не было. Все время надо быть начеку, а то ведь обойдут соперницы.
Впрочем, если соседи и становились победителями, Дадонов от всей души поздравлял их.
— Молодцы девчата!
— На вас равнялись, — отвечали те.
Дадонов торопливо кивал, ясно, мол: в прошлом месяце мы были победителями, а в этом — вы. Ну да ведь дело поправимое.
